Я открыл дверь в «бригадирскую» комнату и встал на пороге, слушая. Елисей поймал кураж. В тельняшке и чёрных семейных трусах он сидел на кровати по-турецки, и что называется «рвал душу» своей песней. Когда Елисей был в ударе, а сейчас был именно тот случай, гитара в его руках «плакала», а голос, с хрипотцой, подражая Высоцкому, завораживал. Многие женщины и девушки, после такой музыкальной «артподготовки» безропотно сдавались нашему сладкоголосому бригадиру.
- Ооо! Заходи! – увидев меня, Елисей прервал песню. Тут я понял, что он уже сильно пьян. Вокруг бригадирской кровати сидело ещё шестеро парней из нашей бригады. Это была его, Елисеевская креатура. Бригадир любил, когда вокруг него вились поклонники. Где морально, а где и физически он подавлял слабых, заставлял оказывать себе небольшие услуги, при всём при этом называл своё окружение – друзьями. Король и его свита – ни дать, ни взять. В основном это были слабенькие, в физическом отношении парни, которые уже сто раз пожалели, что подрядились поехать в стройотряд. Работа портовыми грузчиками для них была непосильна. Один из них, например, упал сразу же после того, как Елисей накинул на его плечо восьмидесятикиллограмовый мешок с мукой. У него просто согнулись ноги под такой тяжестью, за что сразу же получил от бригадира кличку – «докер коленками назад». Елисей вообще любил раздавать всевозможные прозвища. Но, что делать, не отправлять же этих пацанов домой, и поэтому они выполняли лёгкую работу в порту, стропили контейнеры, например. Елисей находил им применение. В основном же «легкотрудники» ездили за вином для всей бригады в посёлок Листвянка, который находился напротив порта Байкал. Тут необходима небольшая географическая справка. Порт Байкал, место, где уже третий день идёт беспросветный дождь, расположен у истока Ангары. Единственная река, вытекающая из озера Байкал – это Ангара. Потом Ангара впадает в великую сибирскую реку Лена, а та в свою очередь несёт свои воды в море Лаптевых, которое является частью Северно-ледовитого океана. Кстати, за время обучения в институте я этот маршрут узнал «от и до». Ну, это так к слову. Так вот, через Ангару напротив порта Байкал был расположен (почему был, он и сейчас там находится, и стал настоящим курортом) посёлок Листвянка. В те времена это был заброшенный рабочий посёлок, чем занимались местные жители мне не известно. Но главное в Листвянке снабжение продуктами было гораздо лучше, чем в порту Байкал, всего-то 70 километров от Иркутска. От порта до посёлка курсировал старенький теплоход «Бабушкин». Имя революционера и соратника Ленина носила эта старая посудина. Теплоход соединял нас с цивилизацией. Капитан «Бабушкина» очень хорошо знал Елисеевскую команду, периодически совершавшую вылазки в посёлок за спиртным. Вот эти парни и сидели сейчас в комнате вокруг своего босса, готовые по мановению величественной руки выполнять любые его желания.
- Хорошо живёте,- я с завистью оценил натюрморт на прикроватной тумбочки Елисея. Тут были и свежие пупырчатые огурчики, и пучки зелёного лука, и ломти ржаного хлеба, и даже нарезанная аккуратными кусочками варёная колбаса, страшный дефицит того времени.
- Это всё Лом, - Елисей барственным жестом указал на чуть полноватого паренька с простецким лицом. Пацан смущённо заулыбался, обрадовался похвале. Андрюха Ломов не был хлюпиком, и мешки таскал наравне со всеми, а в свите бригадира состоял исключительно из-за любви к искусству. Он обожал Елисея за его умение петь и играть на гитаре, и старался во всём ему угодить.
Тут я заметил, что одежда на почитателе бригадирского таланта была сырая.
- А ты чего мокрый? – я не исключал, что Елисей мог запросто окатить пацана водой, шутки ради.
- Лом у нас герой,- бригадир приказал жестом парню сесть рядом и покровительски обнял того за плечи, - сгонял с утра в Листвянку. Что-то мне «красного» захотелось, спиртяга уже не лезет. Вот Лом и вызвался. Вина, правда, не купил, зато колбаски вот привёз, а по дороге один местный огородик проведал.
Бригадир потрепал парня, тот счастливо улыбался.
- А что «Бабушкин» уже ходит? – удивился я.
- Да. Шторм кончился, вот переправу и открыли. Дождь вот только… - тихо поведал Лом.
- А чего ты не переоденешься? Сырой же весь?
- А Лом сейчас пойдёт опять в бой, - и Елисей громко заржал. Когда он был уже пьяным, то смеялся нарочито громко
- Он ещё не всё с огорода притащил, - бригадир положил руку на стриженую голову парня, и потрепал его, как хозяин треплет своего верного пса. «Каким же надо быть мудаком, чтобы вот так таскаться под проливным дождём», - подумал я и сказал:
- А чего другие не сходят? У тебя вон, бойцов сколько!
- Да какой с них толк, - бригадир красноречиво махнул рукой, - их, блядь, поймают, потом беги, выручай, а, то ещё и отпиздят местные. Не, у нас Лом – мастер! Эй, накапайте нам с гостем.
Бич и Ендик, ещё двое из «свиты короля», быстро откупорили новую бутылку спирта, разлили по стаканам, а из стоявшей рядом с койкой фляги, кружкой зачерпнули воды.
- Ну, что, давай выпьем? – Елисей протянул мне стакан и воду для запивки.
Питьевой спирт, в 92 градуса, пол-литровая тара с сине-белой этикеткой, по 12 рублей 50 копеек за бутылку – только здесь, в Сибири, этот напиток был уместен и понятен, и только здесь его пили от мала до велика. За два стройотряда я научился пить «шило» легко и безбоязненно. Продышавшись, я поинтересовался:
- У вас с закуской как? Всё, что на столе?
- Всё что есть. Лом в столовую заходил, но там бабы сказали, что «передачка» не пришла, и продуктов нет,- сообщил мне Елисей, и легко опрокинул содержимое стакана в рот.
«Передачка» - небольшой тепловоз, таскающий несколько вагонов, действительно не смог из-за шторма прибыть в порт Байкал. Гигантские волны заливали железнодорожные пути. Порт был отрезан от цивилизации, и от элементарных продуктов. «Бедный Лом, он, что весь посёлок оббегал, что бы жратвы найти, что ли?» - я закурил, предложенную Елисеем сигарету, тот тоже предпочитал с фильтром.
- Да, хреновые наши дела.
- Надо сегодня на танцах к местным бабам напроситься, там и пожрать, - Елисей не имел привычки унывать. Подумаешь, нет закуски, зато «шила» хоть упейся!
- Ладно, я к своим пошёл, - я докурил, мужская вежливость была соблюдена.
- Оставайся. У нас тут весело, - бригадир действительно хотел, что бы я остался. Мы с Елисеем сошлись ещё «на первом Байкале», то есть в первый приезд нашего стройотряда на Байкал. У меня почему-то с самого начала стала хорошо получаться «подача». Это когда открывается вагон с мукой и разбирается завал в проходе, то потом два человека располагаются по обе стороны вагона и помогают взвалить другим мешки на плечо. Если мешок правильно лёг на плечо, то нести его легко и свободно. К концу отряда мы не просто ходили, а бегали с мешками на плечах, даже если это были восьмидесятикилограммовые баулы с мукой второго сорта. И вот чтобы мешок правильно лёг на плечо и нужен человек на «подаче». Это очень важное дело и для этого нужны сильные руки. Я ни когда сильными руками не отличался, но почему-то с самого первого вагона встал на «подачу». Наверное, хотел что-то доказать всем. Я всегда хочу что-то доказать. По утрам я рук не мог поднять, так болела каждая мышца, но я терпел. И, в конце концов, на «подаче» стали работать только я и бригадир. И он уважал меня за это.
- Лучше ты к нам приходи. Мы тоже квасить собираемся, - я знал, что Елисей не придёт. Он любил, когда его окружают люди, которые заискивающими глазами смотрят ему в рот, ловя каждое его слово. В моей компании таких не было, да и многие парни просто откровенно недолюбливали бригадира. Несколько раз я уже останавливал своих друзей, которые во время очередной попойки собирались пойти и поговорить с Елисеем по-мужски. Обычная ситуация в замкнутом мужском сообществе.
«Придется побеспокоить других парней»,- решил я и заглянул в комнату, где обитали пацаны с первого курса, те которые поехали в стройотряд в первый раз. Там было мёртвое царство. Все дрыхли без задних ног, оно и понятно, работа у нас была не из лёгких, вот парни и ловили момент, чтобы отоспаться. В комнату, где жили наши «вояки», так мы «дессятикласники» называли тех, кто стал учиться, отслужив в армии, я решил не заходить. Особых корешей среди них у меня не было, к тому же люди они были серьёзные и наши постоянные загулы им не нравились. В последней комнате была сборная «солянка». Там половина «давила на массу», два наших крановщика, татарина, играли в карты, а две койки пустовали.
- Здорово, пацаны. А куда это Колобка с Торбой унесло, в такую-то погоду? – кивнул я на свободные кровати.
- К своим тёлкам рванули. Сказали, что может чего пожрать принесут, - ответил, не отрываясь от игры один из «крановых». «Ага, принесут они вам пожрать. Они сейчас будут своих колхозниц трахать и самогон пить. А вы тут их ждите», - ехидно подумал я. Колобок и Торба были тоже «вояки», но степенности и солидности служба в вооружённых силах им не добавила. К тому же оба были ужасно похотливы. И не успев приехать на Байкал, они сразу же обзавелись постоянными подружками. Уже потом, когда мы оканчивали институт, Колобок по-пьяни как-то хвастался, что у него на Байкале растёт сын. Я лично нисколько не удивился.
