– Позвони Филатову и пригласи ко мне на обед, Калугину позови через полчаса и принеси американо с лимоном, – Митина подобострастно кивает и преждевременно выдыхает, когда я безжалостно обрушиваю ей на голову сногсшибательное распоряжение: – и на Хэдхантере (интернет-сервис для поиска работы и подбора персонала – прим. автора) повесь объявление, мне нужен новый секретарь.
Оставляю захлебывающуюся удивлением Ольгу переваривать полученную информацию, захожу в кабинет и, опустившись в кресло, откатываюсь к панорамному окну. Если я не ошибся в расчетах, Митина откроет дверь через три, два…
– Саш, – девушка сбивается на неформальный тон, мнет в дрожащих пальцах какую-то бумажку, но меня это нисколько не трогает. Функция жалеть кого бы то ни было отключилась еще вчера, и вряд ли включится до тех пор, пока я не утрясу все с Лизаветой.
– Оль, давай честно, – я резко поворачиваюсь, втыкая осуждающий взгляд в ее сравнявшееся цветом с белой стеной лицо, и расставляю точки над i, не повышая голоса: – если бы я не взял тебя в «Максиму», ты бы трудилась в «Магните» кассиром или уборщицей? При таких вводных я имею право на определенную лояльность с твоей стороны?
Митина тихо сглатывает и опускает глаза, прекрасно осознавая, что шансов на нормальное трудоустройство с неоконченной вышкой и часто болеющим ребенком у нее ничтожно мало. Правда, меня ее дальнейшая судьба уже не заботит. От работников, которые готовы за айфон или тысячу баксов подставить мою спину, я предпочитаю избавляться.
– Ты видела, как Калугина роется у Лизы в сумке, и не остановила ее. И меня не предупредила, – на свой страх и риск восстанавливаю картину произошедшего и по утвердительному кивку без пяти минут бывшей секретарши понимаю, что попал в десяточку. Злость от этого не становится меньше и, мысленно четвертовав Ольгу, я подвожу итог нашему сотрудничеству: – до конца дня напишешь заявление по собственному, расчет получишь в бухгалтерии.
– Но Саш, я…
– Взрослый человек и должна уметь нести ответственность за принятые решения.
Одним неприятным разговором становится меньше, и я на полчаса зарываюсь в документы. Подписываю платежки, изучаю проект будущей Лизиной кофейни и мысленно думаю, какие правки я бы в него внес. Представляю, как в день открытия буду сидеть за столиком в углу, копаться в меню и выбирать десерт. В том, что мы помиримся с Истоминой, я не сомневаюсь ни на секунду. Просто не могу себе позволить.
– Здравствуйте, Александр Владимирович. Вызывали? – очередная жертва моего будущего произвола стоит на пороге кабинета, невинно хлопает пушистыми ресницами и пытается смахнуть несуществующие пылинки с нескромного комбинезона из белой шелковистой ткани. Просветить блондинку, что ее чары на меня не действуют, что ли?
– Ключи, – опустив приветствие, недружелюбно рявкаю я и с немалой дозой садизма наблюдаю, как дергается Калугина. Ее щеки мгновенно пунцовеют, глаза бегают, а руки тянутся к небольшому бежевому клатчу и достают из него хорошо знакомую связку ключей с брелоком из Праги на ней.
– Я могу все…
– Не нужно, – роль Сатаны, выбравшегося на пару часов из ада и почтившего своим присутствием «Максиму», мне нравится. Так же, как и перекочевавший ко мне метал, приятно холодящий ладонь. А вот девочка Анжелика – совсем нет, поэтому я делаю то, что давно хотел. – Начиная с завтрашнего дня, переходишь в бухгалтерию в подчинение к Надежде Артемовне. Дружеский совет – гардероб смени, она не оценит. В офисе у меня больше не появляйся. Свободна!
Калугина сбегает так стремительно, что сталкивается в дверном проеме с несущей американо Митиной. По закону жанра напиток коричневой кляксой расползается по белому комбинезону, слышится звон, визг и трехэтажный мат, который куда больше подходит сапожнику, нежели манерной дочке главы. На это все я лишь равнодушно пожимаю плечами и переключаю внимание на контракт, игнорируя шипение моего террариума. Сами разберутся.
– Гадюкам ты хвосты оттоптал? – в кабинет с грацией средних размеров слона вламывается Филатов и с размаху плюхается в скрипнувшее кожаное кресло напротив меня. Я же давлю искренний порыв признаться, что он первый, кого я, действительно, рад лицезреть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Привет, Вань, – крепко сжимаю его ладонь и, подмигнув, спрашиваю: – пепперони или три сыра?
– Подмазываешься? – Фил в моих владениях чувствует себя более, чем комфортно. Вальяжно развалившись в кресле и широко расставив длинные ноги, он насвистывает какой-то незатейливый мотивчик и лениво меня рассматривает, ожидая, пока я перейду к сути вопроса.
– Лиза где?
– Не знаю, – отвечает он без запинки, а я комкаю лист бумаги и швыряю в него. Игра в Шерлока Холмса мне порядком надоела за неполных два дня, и я почти уже готов превратиться в Ганнибала Лектора.
– Но можешь узнать, – произношу с нажимом и бросаю в ухмыляющегося брюнета еще один снаряд. – Ты мне все ПО (программное обеспечение - прим. автора) тут устанавливал, ты же легко можешь по телефону определить ее местонахождение.
– Могу, но не буду, – отказывается брюнет и завороженно глядит на кулак, застывший в паре сантиметров от его носа. – Прости, бро, но Истомину я боюсь больше. За такое она меня сожрет и не подавится. Сам накосячил – сам и разбирайся.
Едва сдерживаюсь, чтобы не взвыть «Да не косячил я!» и вполне серьезно начинаю рассматривать перспективу если не выбить из Филатова правду, то хотя бы выпустить пар, когда на мой гаджет приходит сообщение с неизвестного номера.
«Жду в Ройал в 22.00. Лиза там будет».
Глава 21
Лиза
С ним я чувствую себя так, словно выпила
10 коктейлей, а я выпила всего 6!
(с) к/ф «Друзья».
Я сижу в бастионе из подушек и одеял, подтянув колени к груди и спрятав нос в белой громаде ткани. После вчерашнего меня все еще немного знобит, а непристойные картинки продолжают проноситься перед глазами. Пустое ведерко из-под мороженого рядом на простыне свидетельствует о том, что совсем недавно я малодушно заедала переживания сладким, а несмытый до конца макияж наверняка превратил меня в панду. Милую опухшую сонную панду.
На кухне, костеря весь белый свет в общем и пластиковую блондинистую куклу в частности, хозяйничает Аленка. Гремит посудой, периодически пытается снести косяк и мило переругивается с кем-то по телефону, отчего моя квартирка наполняется домашним уютом. Пожалуй, в одиночестве справляться со своими тараканами было бы куда сложнее.
Сырники призывно шкварчат на сковородке, а по комнате расползается такой аппетитный запах выпечки, что слюни моментально собираются у меня во рту. У депрессии, в которую, к слову, я так и не свалилась, нет ни единого шанса, чтобы выжить в присутствии Васьки. Потому что эта девочка поднимет из могилы даже мертвого, развеселит самого Пьеро и заставит танцевать румбу царевну Несмеяну.
– Ты, правда, веришь, что у Волкова было что-то с этой курицей? – Аленка притаскивает в спальню поднос с сырниками, сгущенкой и сметаной и прицельно впивается в мое лицо выразительным взглядом. Я же пожимаю плечами и прямо в одеяле подползаю к краю кровати – умру, если через минуту не попробую творение ее рук.
– Не-а, – хватаю пальцами еще горячий сырник и, обжигаясь, откусываю большой кусок. Хвалю кулинарные таланты подруги и в ответ на немой вопрос поясняю: – Сашка не дурак. Если бы он хотел, он бы спокойно водил нас обеих за нос так, что бы ни одна не узнала о существовании другой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
У меня была длинная ночь на то, чтобы как следует подумать и о поведении Анжелики, и о внезапном исчезновении ключей из моей сумочки. Я даже успела посетовать на то, что так быстро уехала и не убедилась, был ли кто-то в ванной на самом деле.
– Тогда почему? – Алена тоже приступает к нашему позднему завтраку и смотрит на меня так красноречиво, что я начинаю чувствовать себя пациентом психушки.
– Потому что меня пугает моя реакция на это все, – я аккуратно обтираю пальцы салфетками, делаю пару глотков брусничного морса и говорю подруге то, что могла бы сказать единицам: – рядом с Волковым я становлюсь другой версией себя. Перестаю просчитывать наперед, поддаюсь эмоциям и делаю глупости.
