– Какой же он нелепый с этими своими признаниями, – задумчиво протянула Джемма. – Смех, да и только. Даже не верится, что он способен на насилие.
Венсан кинул в рот орешек.
– Ну, когда девушка первый раз с мужчиной, это всегда в какой-то степени насилие.
Джемму так и подбросило на циновке.
– Ты говоришь это как знаток?
– Не переводи стрелки.
– Почему нет? Мне интересно.
– Что тебе интересно?
– Ты имел дело с девственницами?
Повернув голову, Венсан уставился на нее своими посветлевшими от закипающего гнева глазами. В ярком свете дня они были особенно хороши на его смуглом лице – точно зеленоватые льдинки.
– А ты как думаешь? Каждая женщина рождается девственницей, и рано или поздно кто-то должен это исправить.
– Хочешь сказать, девственниц хватает на всех?
– Именно.
– Еще немного, – возмутилась Джемма, – и ты скажешь, что он ни в чем не виноват.
– Только в том, что не позаботился об обстановке. Понимаешь, о чем я? Он не водил ее по ресторанам и концертным залам, не заваливал букетами, не клялся в вечной любви... Скорее всего он и не был готов ни к каким серьезным отношениям. Ему просто приспичило, а тут подвернулась она.
– Бедолага! Вот уж действительно не повезло! Я о Максе. Ведь, как выяснилось, настоящая жертва – он.
– Этого я не говорил.
– Значит, я не так поняла?
Он молчал, глядя на нее с непоколебимым спокойствием властелина, солнце-героя, для которого не существует никаких преград, так что в какой-то момент она даже оробела. Это властное выражение на лице мужчины всегда повергало ее в некий бессознательный трепет. Но Венсан впервые показал себя таким.
– Хочешь знать мое мнение? Ладно, слушай. Я, как и ты, как вы обе, нахожу ситуацию прискорбной, но по другой причине. Парень повел себя неправильно. Назовем его поведение неприличным, нецивилизованным, не соответствующим общепризнанным нормам морали, поскольку мораль есть побочный продукт цивилизации, не имеющий непосредственного отношения к природе человека.
– Бог мой!
– Однако девушка повела себя еще хуже. Ее поведение можно смело назвать ненормальным, истеричным, противоречащим не только здравому смыслу, но и всем человеческим инстинктам, доставшимся нам от наших далеких предков. Инстинкту размножения, например. Она превратила себя в ходячую коллекцию тяжелейших неврозов. И кому это пошло на пользу?
– Он оскорбил ее, причинил ей боль! Думаешь, это легко позабыть?
– Нет, не легко. Но за шестнадцать лет вполне возможно. – Он еще немного помолчал, обдумывая слова, которые собирался произнести. – Экспертиза, судебное разбирательство – все это было по-своему необходимо. Мы являемся членами человеческого сообщества, человеческое сообщество имеет свои законы, и если каждый ублюдок в состоянии полового возбуждения будет эти законы преступать... короче, я уже сказал: это было необходимо. Но ПОСЛЕ этого ей следовало обо всем забыть. Забыть навсегда, compris ? Вырвать эту страницу из книги жизни.
– Но он же сам появился спустя столько лет...
– Ну да. Он появился, обозначил интерес, и у нее возникло искушение накормить парня его же собственным дерьмом. – Он усмехнулся. – Понимаю... Но она не должна была поддаваться этому искушению, вот в чем дело. Она должна была дать ему понять, что дело закрыто. Навсегда.
– Кто же тогда заплатил бы за нанесенное ей оскорбление?
– Кто? Да какая, к чертям собачьим, разница? Ей следовало забыть и о парне, и об оскорблении. Этим она помогла бы прежде всего себе самой.
– Знаешь что? Ты просто... просто... – Джемма не находила слов от негодования.
– Salaud [51] , – подсказал Венсан, – как и все мужчины.
– Все вы думаете только о собственном удовольствии, а на женщину вам наплевать. Вас интересует только то, что у нее под юбкой.
– Свой итальянский пафос прибереги для другого случая.
– Почему это? Ты не любишь правду?
– Не люблю, когда кто-то, все равно кто, делает из мухи слона.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что потеря девственности ничего не значит для женщины?
Он закатил глаза.
– Хватит с меня этого дерьма! Девственность! Я читал Фрейда и других ученых маньяков, но не собираюсь вслед за ними воспевать эту ошибку природы!
– Vigliacco! [52]
– Я понял, – кивнул Венсан. – Перевод не требуется.
Джемма вскочила на ноги. Волосы взлетают от ветра, ноздри раздуваются – настоящая фурия!
– По-твоему, переживания девушки – это ерунда?
– Сядь. – Он похлопал ладонью по циновке. – Я расскажу тебе одну историю.
Заинтригованная, она послушно села на прежнее место.
– Подруга моей сестры... – начал Венсан.
– У тебя есть сестра? – удивленно переспросила Джемма. – Первый раз слышу.
– Да, Франсуаза. Она моложе меня на три года... Так вот, ее подруга Ирэн долгое время встречалась с очень приличным молодым человеком (этот роман подробно обсуждался женщинами нашей семьи на протяжении года или полутора, точно не помню) и наконец вышла за него замуж. Первая брачная ночь прошла на удивление спокойно. Жених и невеста так нагрузились шампанским, что могли только мирно посапывать под одеялом, как птенчики в гнездышке. Следующая ночь ознаменовалась приходом месячных. Пришлось подождать, пока они закончатся (хотя, убей меня бог, не пойму, чем одно может помешать другому). Ладно... Потом была мигрень. Потом растяжение каких-то связок. Потом еще длинная вереница обстоятельств, из-за которых было совершенно невозможно приступить к исполнению супружеских обязанностей. Короче, эта коза не подпускала к себе законного мужа месяца три, если не больше. И знаешь, чем кончилось дело?
– Чем?
– Он собрал ее манатки, погрузил в машину, туда же запихнул самое Ирэн и отбуксировал назад, в дом ее престарелых родителей. Чтобы они, прежде чем выдавать дочку замуж, объяснили ей, в чем заключается смысл этого мероприятия, откуда берутся дети и все такое.
– Вот свинья!
– Ты думаешь? Но он же не стал ее насиловать. Он честно ждал, пока она договорится со своей скромностью, преодолеет свои страхи и прочее. Но ей, судя по всему, больше нравилось втихомолку упиваться своим новым статусом замужней дамы, наслаждаясь завистью менее шустрых подруг.
– Что же было дальше? – помолчав, спросила Джемма.
– Дальше? Дальше она день за днем безутешно рыдала у нас на кухне, а мать с сестрой вторили ей, проклиная всех на свете мужчин, а после ее ухода потешались над ней самым немилосердным образом. В итоге они не придумали ничего лучшего (теперь я говорю уже не о матери и сестре, а о сестре и ее подруге), чем прийти ко мне и попросить, чтобы я лишил Ирэн ее пресловутой девственности. Не потому, что она считала меня более опытным любовником, чем ее несчастный Жерар, а просто потому, что я оказался под рукой.
Джемма недоверчиво рассмеялась.
– Серьезно? Ты не выдумываешь?
– Нет, дорогая. ТАКОе я не сумел бы выдумать при всем своем желании.
– И что ты ответил?
– Ну, учитывая, что ее девственность уже перешла в разряд хронических заболеваний, я посоветовал ей обратиться к врачу. Чуть погодя она так и поступила. Ей удалили девственную плеву под наркозом. Недурно, да? Только муж и после этого почему-то отказался иметь с ней дело. Наверное, он был законченным кретином и эгоистом.
– А чего она боялась, она не сказала? Почему предпочла не мужа, а врача?
– Она боялась, – отозвался Венсан с усмешкой, – что «этот грубиян» причинит ей боль. Черт возьми, прохождение через родовые пути – тоже боль. И смена молочных зубов – боль. И укус соседской болонки, и падение с велосипеда... Кроули вообще утверждал, что наша жизнь – одна сплошная, нескончаемая боль, и облегчить свои страдания нам удается, только безостановочно переходя из одной болезненной позы в другую.
– Ты находишь это забавным? Лично я – нет.
Джемму опять понесло. Пять минут назад она настолько самозабвенно защищала свою подругу Лизу, что теперь автоматически бросилась защищать неизвестную Ирэн. Венсан уже жалел, что дал втянуть себя в этот бессмысленный спор.
– Жизнь действительно непростая штука, но это значит только то, что люди должны всеми силами помогать друг другу. Помогать, а не наоборот! Что же касается боли, то, сталкиваясь с ней, мужчины иной раз ведут себя хуже самой капризной из женщин!
– Знаю, – кивнул Венсан. – Я видел.
– Но сам ты, конечно, не из таких.
– Я? – Он помолчал. – Не знаю. Не думал об этом.
Заболтавшись, они чуть не прозевали момент, когда Лиза полезла в воду. Макс провожал ее глазами, а когда она отплыла на порядочное расстояние, устремился за ней.
– Венсан, – тихо проговорила Джемма.
Без единого слова тот вскочил, незаметно перебрался на другую сторону скалистого мыса, выбрал подходящее место и нырнул. Глубже, глубже... Под водой обогнул скалу и вскоре увидел пловцов. Как всегда, это выглядело немного комично. Движения ног – как будто смыкаются и размыкаются створки ножниц. Движения рук – как работа веслами, но неуклюжая, неумелая работа. Движения... слишком много лишних движений.
