подобных революций вождем ее должна быть буржуазия. Пролетариату поэтому не следует проявлять чрезмерной активности, ибо она напугает либеральную буржуазию, которая отшатнется от революции и тем нанесет ей непоправимый ущерб.
О, нет! — отвечали большевики. Исторические условия резко изменились, они совсем не те, что полвека назад. Сложилась мировая система капитализма, который не только созрел, но и перезрел, стал загнивать. История обрекла его на уход со сцепы. Человечество вступило в «период политических потрясений и революций»{146}. В таких условиях буржуазия перестала быть революционной даже в тех странах, в которых, как в России, стоит на очереди не социалистическая, а еще буржуазно-демократическая революция. «Буржуазия оглядывается назад, боясь демократического прогресса, который грозит усилением пролетариата», — писал Ленин{147}.
Роль вождя, гегемона революции, утверждали большевики, должна перейти к пролетариату, который заинтересован в самой полной, самой решительной победе революции. Того же хочет и другой класс российского общества — многомиллионное крестьянство, страдающее от сохранившихся в стране остатков крепостничества — политического бесправия, сословных ограничений, массового безземелья. Именно оно и только оно может быть верным союзником пролетариата в революции.
Большевики считали, что нельзя задерживаться на буржуазно-демократическом этапе революции: после свержения самодержавия и ликвидации других пережитков крепостничества необходимо развертывание борьбы в союзе с беднейшим крестьянством за социалистическую революцию против буржуазии города и деревни. Несколько позже для подцензурного публичного выступления В. И. Ленин так популярно, ясно и доходчиво разъяснил цели и задачи пролетариата России, возглавлявшего революционную борьбу ее народов: «Представьте себе, господа, что мне надо вывезти со двора две кучи сора. А телега у меня одна. И на одной телеге больше одной кучи вывезти нельзя. Как мне быть? Отказаться ли мне вовсе от очистки своего двора на том основании, что было бы величайшей несправедливостью вывозить одну кучу сора, раз нельзя сразу вывезти обе кучи? Я позволю себе думать, что тот, кто действительно хочет полной очистки двора, кто искренне стремится к чистоте, а не к грязи, к свету, а не ко тьме, будет рассуждать иначе. Если действительно нельзя сразу вывезти обе кучи, тогда вывезем сначала первую кучу, которую можно сразу достать и взвалить на телегу, — потом опростаем телегу и вернемся домой, чтобы приняться за вторую кучу… Сначала русскому народу надо вывезти вон на своей телеге весь тот сор, который называется крепостнической, помещичьей, собственностью, а потом с опростанной телегой вернуться на более чистый двор и начать укладывать на воз вторую кучу, начать убирать сор капиталистической эксплуатации»{148}.
Буржуазно-демократический и социалистический этапы революции в России большевики рассматривали как два звена единого процесса, в котором гегемоном является пролетариат. «Пролетариат должен провести до конца демократический переворот, присоединяя к себе массу крестьянства, чтобы раздавить силой сопротивление самодержавия и парализовать неустойчивость буржуазии, — писал В. И. Ленин. — Пролетариат должен совершить социалистический переворот, присоединяя к себе массу полупролетарских элементов населения, чтобы сломить силой сопротивление буржуазии и парализовать неустойчивость крестьянства и мелкой буржуазии»{149}.
Подчеркивая неизбежность перехода от революции буржуазно-демократической к революции социалистической, В. И. Ленин отмечал: «…от революции демократической мы сейчас же начнем переходить и как раз в меру нашей силы, силы сознательного и организованного пролетариата, начнем переходить к социалистической революции. Мы стоим за непрерывную революцию. Мы но остановимся на полпути»{150}.
В решениях III съезда партии говорилось, что пролетариат полностью может выполнить роль вождя революции в том случае, если сумеет, во-первых, повести за собой крестьянство, во-вторых, изолировать и оттеснить от руководства революцией либеральную буржуазию, в-третьих, сплотиться «в единую и самостоятельную политическую силу под знаменем социал-демократической рабочей партии, руководящей не только идейно, но и практически его работой»{151}.
Мысль о новой расстановке движущих сил в буржуазно-демократических революциях XX в. явилась важнейшим вкладом большевиков, и прежде всего их теоретика В. И. Ленина, в сокровищницу мирового марксизма. Впервые в истории разработки революционной теории был сформулирован четкий тезис: в условиях империализма гегемоном в буржуазно-демократической революции должен стать пролетариат, его верным и надежным союзником должно стать крестьянство, заинтересованное в решительной победе революции, в последовательном сломе всех остатков крепостничества, прежде всего в конфискации всех помещичьих, казенных, церковных, монастырских и удельных земель. Политической формой союза пролетариата и крестьянства должна стать революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства, которая, по мысли В. И. Ленина, могла сложиться в результате победы революции не только для закрепления уже достигнутых успехов, но и для их дальнейшего развития.
Установление такой диктатуры большевики считали объективной необходимостью в России начала XX в. Определяя характер власти после победы революции, Ленин писал: «Это может быть только диктатура, потому что осуществление преобразований, немедленно и непременно нужных для пролетариата и крестьянства, вызовет отчаянное сопротивление и помещиков, и крупных буржуа, и царизма. Без диктатуры сломить это сопротивление, отразить контрреволюционные попытки невозможно»{152}.
Политическим органом такой диктатуры могло быть, по мнению большевиков, временное революционное правительство, куда вошли бы представители пролетарской партии «в целях беспощадной борьбы со всеми контрреволюционными попытками и отстаивания самостоятельных интересов рабочего класса»{153}.
По вопросу о временном революционном правительстве мнения большевиков и меньшевиков разошлись. Меньшевистская конференция высказалась против участия социал-демократов во временном революционном правительстве, исходя все из той же посылки, что гегемоном в революции должна быть буржуазия. Испугавшись сотрудничества с пролетариатом, либеральная буржуазия, мол, не войдет в такое правительство, а без главенства буржуазии в революции последняя будет обречена на гибель.
Совершенно очевидно, что временное революционное правительство могло образоваться только в результате победоносного восстания.
Мысль о необходимости вооруженной борьбы за коренное преобразование России не оставляла Ленина буквально с первых шагов его политической деятельности. «Ильич не только перечитал и самым тщательным образом проштудировал, продумал все, что писали Маркс и Энгельс о революции и восстании, — вспоминала Н. К. Крупская. — Оп прочел немало книг и по военному искусству, обдумывая со всех сторон технику вооруженного восстания, организацию его»{154}.
«Для нас, революционных социал-демократов, — утверждал Ленин, — восстание не абсолютный, а конкретный лозунг. Мы отодвигали его в 1897 году, мы ставили его в смысле общей подготовки в 1902 году, мы поставили его, как прямой призыв, лишь в 1905 г., после 9-го января»{155}, т. е. тогда, когда в стране уже началась революция и широкие народные массы ясно показали свою готовность участвовать в вооруженной борьбе против самодержавия.
Прямой обязанностью и долгом революционной партии было заняться непосредственной и тщательной подготовкой к вооруженному восстанию.
Мобилизация сил
Подготовка всенародного восстания против самодержавия имела различные аспекты и велась большевиками в различных направлениях. Надо было
