— Почему вы так заботитесь обо мне?
Он в упор посмотрел на нее своими черными глазами.
— Чтобы ты не жаловалась, когда я задам тебе трепку.
У Касси отвисла челюсть. Взяв ее рукой за подбородок, Ангел закрыл ей рот. Затем он снова смочил бандану и тоже обтер свое лицо.
Касси в это время принялась осматривать ногу.
— Давай я посмотрю, — предложил Ангел.
Она бросила на него гневный взгляд, полагая, что это очередная шутка. Но его лицо было серьезным. Позволить ему коснуться руками ее голой ноги? От этой мысли она даже вздрогнула.
— Нет уж, спасибо. Пальцы шевелятся, значит, ничего страшного.
Ангел продолжал хмуро смотреть на ее ногу.
— Не имеет значения. Мне все равно придется наведаться к ним в гости. Покажи, где они живут.
Ангел, разумеется, имел в виду Кэтлинов.
— О, нет! — энергично замотала головой Касси. — Это совершенно исключено.
Он бросил на нее сердитый взгляд.
— Леди, мы только что чудом выбрались из стада взбесившихся быков. Мы ведь могли и пострадать. Я, например. И уж наверняка — ты.
— Вряд ли кто-то это сделал нарочно...
— Да мне плевать, нарочно или нет! — Ангел снова перешел на крик. — Надо было уже давно положить этому конец! Насколько я понимаю, ты не нарушала никаких законов. Они не имеют никакого права выгонять тебя из собственного дома!
Касси вздохнула с облегчением, поняв, что теперь он злится не на нее, а на тех, кто пытается ее отсюда выжить. Это успокоило ее.
— У нас дома со всеми моими недоброжелателями разбирается обычно мама, — нехотя призналась она. — Мама оберегает меня от любых неприятностей, потому что я ее единственный ребенок. Она сама решает все мои проблемы, поэтому у меня так мало опыта в подобных делах. Боюсь, что моя первая попытка сделать что-то самостоятельно закончилась весьма плачевно.
— Я это уже заметил.
Его слова рассердили Касси.
— Не думайте, что я сама не в состоянии исполнить свою угрозу, если уж дело дойдет до этого. Я ношу кольт вовсе не для того, чтобы стрелять по змеям. Я умею им пользоваться не хуже вас. — Она пропустила мимо ушей его хмыканье. — Просто я стараюсь решать все вопросы мирным путем.
— А я решаю все вопросы при помощи револьвера. И раз уж я занялся этим делом, то буду делать все так, как умею.
— Да вы только и умеете, что убивать людей. А я не хочу, чтобы по моей вине кто-то погиб. Я понятно выражаюсь?
— Я бы прислушался к твоим пожеланиям, если бы дело касалось только тебя одной. Но тут затронуты и мои интересы, и я сам буду решать, как поступить. Надеюсь, я тоже понятно выражаюсь?
— Черт побери! — выругалась Касси, поднимаясь на ноги. — Здесь вам никто ничего не сделал! Мои неприятности лично вас не касаются.
— Как только я узнал, кто ты такая, дело приобрело личный характер. Ты — соседка Кольта Сандера, а я считаю его своим единственным другом. Так что твои неприятности касаются и меня лично.
Она не нашлась что ему ответить. Да он и не ждал никакого ответа. Встал и пошел к лошади.
Касси все же попыталась его остановить.
— Что вы собираетесь делать?
Прежде чем ответить, Ангел вскочил на лошадь.
— Сначала я отправлюсь к шерифу. Если этим делом займется закон, я не стану вмешиваться.
Касси сокрушенно покачала головой.
— Пустая трата времени. В этом году обязанности шерифа исполняет один из родственников Кэтлинов. Если бы вы пожаловались на Маккаули, он бы принял меры, но против своей семьи он никогда не пойдет.
— Тогда мне не остается ничего другого, как наведаться к Кэтлинам, — ответил Ангел.
Она вспомнила его рассказ о подкупленном шерифе и о том, как Ангел сам вершил правосудие.
— Надеюсь, в этот раз вы поступите по-другому.
— То есть?
— Револьвер не всегда самый лучший аргумент. Может, вы не будете пускать его в ход? Я... Я тогда буду считать себя вашей должницей.
Он посмотрел на нее в упор своими черными глазами, и Касси почувствовала себя неуютно под его взглядом.
— Ты и так моя должница, — наконец произнес он. — Не думаю, что ты согласна на нечто большее, чем просто поцелуй, но на всякий случай я запомню твои слова.
Девушка густо покраснела, но Ангел не заметил этого. Он уже пришпорил лошадь и поскакал прочь. Касси надеялась, что он не сумеет разыскать ранчо Кэтлинов. Или что Бака Кэтлина не окажется дома. Хотя Бак не такой вспыльчивый, как Маккаули, зато нахален и самоуверен. Как это Ангел смел напоминать ей о ее долге, ведь они оба знали, что это просто шутка! Шутка, у которой могли быть большие последствия. Касси почувствовала, как у нее забилось сердце.
Глава 10
Ранчо Кэтлинов оказалось настоящей испанской гасиендой. Высокая глинобитная стена окружала дом и хозяйственные постройки, делая ранчо похожим на крепость. Огромные кованые ворота были открыты, и Ангел беспрепятственно въехал во двор.
Здесь вовсю кипела работа. Двое конюхов укрощали в вагоне необъезженного жеребца. Из амбара вышла служанка, неся в подоле фартука сушеные яблоки. Слева располагалось небольшое кладбище с тремя крестами. Там в туче пыли играли мексиканские дети, изображая отражение налета индейцев. Было слышно, как за углом рубят дрова. Где-то фальшиво пела женщина.
Когда Ангел подъехал к дому, вся работа прекратилась. Дети перестали играть. Пение смолкло. На веранду вышел молодой человек. В руке он держал кружку кофе. У него были карие глаза и спадающие на плечи белокурые волосы. Он был среднего роста. На вид ему можно было дать не более двадцати лет. На бедре у него висел шестизарядник. Судя по его наглому и вызывающему виду, это был один из Кэтлинов.
— Вам чего, мистер? — равнодушно спросил молодой человек.
Ангел сидел в седле, положив руки на переднюю луку.
— Я приехал поговорить с владельцем ранчо, — таким же нейтральным тоном произнес он.
— Ранчо принадлежит моей матери. Меня зовут Бак Кэтлин. Я здесь нанимаю работников.
— Мне не нужна работа. Я хотел бы поговорить с вашей матерью, так что позовите ее, если это вас не затруднит.
Бак не двинулся с места, лишь отхлебнул кофе.
— Она занята. Если хотите что-нибудь сказать, говорите мне, а я ей передам.
— Мне надо поговорить с ней лично. Впрочем, вы тоже можете при этом присутствовать.
Услышав такой ответ, Бак нахмурился. Он не привык, чтобы с ним разговаривали подобным образом. С тринадцати лет он уже отдавал приказы людям гораздо старше его. Ведь когда-нибудь это ранчо перейдет к нему по наследству. Впрочем, к нему и сейчас все относились, как к хозяину. И никто, кроме матери, не осмеливался разговаривать с ним в таком тоне.
