Однако к тому времени, когда девушки были готовы ехать обратно в замок, выяснилось, что папаша Гольдман тоже готов. Совсем готов. Его покачивало при ходьбе. И двигался он как-то нетвердо, даже несмотря на то, что девушки поддерживали его с двух сторон.
– Как вы за руль-то сядете, господин Гольдман?
– Нич-чего страш-шного! – заверял он подруг, кренясь то в сторону Леси, то в сторону Влады. – Все будет отлично! За рулем я всегда тр-тр-трезвею!
В машине он и правда слегка пришел в себя. Во всяком случае ключом зажигания попал в нужное место с первого раза. И даже коробку передач умудрился воткнуть как надо. Но дальше этого дело не пошло. Дальше господин Гольдман начал чудить. Задел крылом лоток цветочницы. Ужасно смутился. Вылез из машины и принялся вместе с женщиной собирать рассыпавшиеся цветы. Долго извинялся, не слушая, что она твердит ему, мол, ничего страшного, весь ущерб будет записан на счет господ из замка.
Затем он сшиб урну, причем аптекарь, возле заведения которого и произошло это безобразие, сказал то же самое. Волноваться не о чем. Весь убыток, коли такой появится, будет записан на счет хозяев замка. Но когда Гольдман попытался свернуть какую-то вполне приличную еще будку, Влада запротестовала:
– Господин Гольдман, хватит! Иначе вы разорите наших хозяев. Давайте-ка за руль сяду я?
– А у вас есть права?
– Есть! – соврала Влада, хотя, кроме паспорта и жалкой кучки наличных, у нее с собой при перелете из Парижа в «Сердце мира» вообще ничего похожего на документы не имелось.
Но Гольдман не стал придираться и требовать показать ему права. Он молча уступил руль Владе. И благодаря этому они доехали до замка в целости и сохранности.
– А вообще, вы не должны волноваться, – бормотал пьяненький Гольдман. – Даже если бы мы и попали в аварию, то не погибли бы ни за что! Моя жена – великая мастерица лечить людей.
– Она медик? Где она училась?
– Нигде не училась, – последовал ответ. – Это умение у нее в крови. Ее отец был врачом. И смею вам сказать, очень хорошим врачом. К сожалению, он очень рано исчез из жизни моей жены.
– Исчез? В смысле, умер?
– Нет, именно исчез.
– Как это?
– О-о! Это страшная семейная драма! Это тайна!
И тут же господин Гольдман совершенно нелогично принялся выбалтывать эту великую семейную тайну, пусть и не свою, но своей жены, двум первым случайным знакомым.
– Лично я никогда не был знаком со своим тестем. Почему? Видите ли, он исчез еще до моего знакомства с Миной. Но жена мне рассказывала, что ее отец просто обожал свою семью. И он никогда бы не оставил ее добровольно. А что это значит?
– Что?
– А это значит, что его похитили.
И, сладко всхлипнув, Гольдман продолжил:
– Это очень напомнило мне мою собственную историю.
– В самом деле?
– О да! Я сразу же почувствовал в Мине родную душу. Ведь и я тоже не знал своего папу.
– Как это печально! Как же это случилось?
– Он исчез!
– И как же это произошло?
– Незадолго до своего исчезновения он проговорился, что некий человек принуждает его к делу, которым он не хочет заниматься. Ему сулили большие деньги. Но он все равно отказался. И после этого мой отец исчез. Так же, как и мой тесть.
Мистер Гольдман снова всхлипнул. А девушки, не сговариваясь, пожали плечами. Что же, бывает. Под какими только предлогами не исчезают мужья из семей.
– Например, папа одной из моих подруг сбежал из семьи, потому что жена стала морить его голодом. Он так и заявил на суде. Морила голодом. Ушел от жены, которая верой и правдой пичкала его целых двадцать лет домашними пирогами с капустой, яйцом, рыбой и мясом. И женился на фотомодели, которая готовить вообще не умела. А любое блюдо, в котором было больше пятидесяти калорий на сто граммов, приводило ее в неописуемый ужас и ввергало в нервные судороги.
Да, жизнь жестокая штука. К слабым она редко относится благосклонно. И если уж женщина не умеет удержать своего мужчину, то это беда только самой этой женщины. И больше ничья другая.
Конечно, бывают семьи, где супруги живут дружно, можно сказать, душа в душу. Тогда не важно, сколько в вас лишних килограммов и сколько лишних морщин у вас на лице. Но в подавляющем большинстве семей сходятся два совершенно разных человека, которым частенько бывает очень трудно найти общий язык. И когда сгорает страсть, часто остается только усталость, раздражение и недовольство друг другом, скрепляемое привычкой.
Но привычка тоже стирается. И тогда все, что прежде являло собой брак, просто распадается на части.
В дороге наболтавшийся и пьяненький господин Гольдман даже задремал. Несмотря на то что ехать от замка до деревни было от силы минут десять, он заснул словно младенец. Подруги так и оставили мужчину в машине. Только заглушили двигатель. И открыли окошко. Им вовсе не улыбалось, чтобы все шишки от мадам Гольдман за ее муженька посыпались бы не на его пьяную башку, а на их хорошенькие головки.
– Пусть жена его сама найдет!
– А мы девушки холостые, нам нужно о себе подумать!
Все оставшееся до праздника время подруги провели с большим толком. Прихорашиваясь и принаряжаясь. Декоративный клен они решили оставить у себя в комнате. Подарить его братьям они всегда успеют. Пусть сначала он им самим немного надоест.
И, разобравшись с деревом, подруги принялись за самих себя с удвоенной энергией. Надо выглядеть не просто на все сто процентов, а на сто пятьдесят. Чтобы все смотрели на них и не могли глаз отвести. Девушки старались изо всех сил. Красились, причесывались, прикидывали и примеряли. И наконец, оглядев себя в зеркале, подруги удовлетворенно вздох-нули. Да, они были хороши! Ослепительно прекрасны! И если, уж даже увидев их в этих платьях, Стас и Любуш не проявят активности, то завтра можно собирать манатки и сваливать в Париж.
– Ну что? Пошли?
– Ага.
И подруги чинно двинулись в сторону большой гостиной, где был накрыт стол. И где уже собрались гости.
Появление девушек произвело настоящий фурор. Как среди мужской, так и среди женской части присутствующих. Ни у одной из женщин не было таких красивых нарядов. И ни одна не выглядела в своем вечернем туалете так хорошо, как подруги. И ни одна не могла похвастаться, что к ней приковано внимание хозяев замка.
А Леся с Владой могли гордиться! Хозяева замка вытаращили на них глаза так, словно видели впервые.
– Смотри, как таращатся! – прошептала Влада, ловко прикрывая рот веером.
Получилось у нее это так изящно, что Леся даже позавидовала. Почему к ее платью не полагается веер? Оказывается, прикрывшись им, так удобно сплетничать. Никто не видит твоих губ. И не может понять, говорите вы или просто хихикаете. Но веера у Леси не было. Поэтому она ограничилась тем, что просто кивнула.
Меж тем реакция братьев на появление подруг была что-то уж слишком откровенной. Они оба побледнели. И выглядели так, словно увидели призраков.
– Что с вами? – весело улыбнулась Леся. – Вы нам не рады?
– Откуда у вас эти платья? – выдохнул Любуш.
– Ах, вот в чем дело! Мы их купили!
– Где?!
– В деревне! У одной милой женщины – портнихи.
Бледность постепенно уходила с лиц братьев, уступая место привычному румянцу.
– Платья были все это время у нее, – пробормотал Любуш, все еще не в силах оторвать взгляда от платья Влады. – Ну да, теперь я и сам вспоминаю.
– Так ты подашь мне руку или как?
В голосе Влады слышалась досада. Похоже, та девушка, которой предназначалось это платье, занимали куда больше места в сердце и уме мужчины, чем Влада. Видимо, девушки оставили братьев с носом, предпочтя им других. А два несчастных влюбленных до сих пор не могут забыть коварных предательниц.
Теперь ясно, почему Стас так быстро пригласил их к себе в гости. Они просто оказались похожи на сбежавших когда-то от него и его брата возлюбленных.
– Значит, дела наши плохи, – прошептала Влада на ухо Лесе.
И та снова кивнула. Подругам предстояло конкурировать с призраками исчезнувших возлюбленных. А кто разбирается в тонкостях мужской психологии, тот понимает, как это невероятно сложно.
Легко отодвинуть на задний план бывшую супругу, которая уже прежде надоела вашему любимому до зубовного скрежета. Несложно также конкурировать и с супругой, которую ты отодвинула уже сама. Достаточно просто во всем превосходить ее. Она ласкова, будь ласковей в десять раз больше. Она весела, хохочи до боли в скулах. Она превосходная хозяйка… Ну, и тут возможна конкуренция.
Но как поступить с соперницей, которая ушла сама? Это почти то же самое, что пытаться конкурировать с покойницей. Заведомо проигрышный вариант. Исчезнувшая всегда и во всем будет лучше. Ведь никаких ошибок она уже больше не совершит. А со временем забудутся и те, которые она все же совершала при жизни. И первая почившая в бозе супруга будет канонизирована вашим мужем. И возведена им, если не в сан святой, то во что-то очень к тому близкое.
