«Фанатик науки, его хлебом не корми, дай только что-нибудь поизучать, для него самое дорогое в жизни — процесс изучения как таковой, — подумал Нескуба. — Но к чему все наблюдения, если они не приближают нас к Земле?»
Осипов поддержал коллегу:
— Нет никакого сомнения в том, что ось от центра до периферии Галактики — наиболее перспективна…
«И этот туда же, — мысленно комментировал Нескуба, глядя на суровое лицо ученого, на его брови, соединившиеся над переносицей. — Наверно, оба потеряли надежду на возвращение. Но зачем же тогда нужны все эти открытия, если их нельзя передать на Землю? Неужели для астронома наблюдение космических тел — и форма, и смысл существования? Нет! Человечество — вот альфа и омега нашей жизни!»
Планетолог Сиагуру, естественно, отстаивал «планетную программу».
— Помимо своих, солнечных планет, человек не побывал еще пока ни на каких других. Быть может, в этой Галактике нам повезет?
«Не очень-то ты тоскуешь по своей Африке, — думал Нескуба. — Его, видите ли, больше интересуют чужие планеты».
Пока Сиагуру говорил, капитан присматривался к людям и, к огорчению своему, заметил, что многие симпатизируют палеонтологу, а на лицах других написаны равнодушие и безнадежность. И физик Идерский, и биолог Алк, и астронавигатор Павзевей, и даже психолог Илвала выглядели какими-то инертными, и казалось, их вовсе не интересует тема дискуссии.
Нескуба все же надеялся, что к нему присоединится большинство, а что касается поддержки со стороны Павзевея и Илвалы, то это не вызывало ни малейшего сомнения.
— Скажу сразу, товарищи, что с предложением нашего астроблока согласиться не могу, — начал Нескуба, поглядывая на скопление звезд, которое серебрилось на обзорном экране. Мы не можем не осознавать себя частью человечества…
Капитан доказывал, что лететь нужно именно в направлении ядра Галактики. Это даст хотя бы какой-то шанс попасть в черную дыру, которая выведет в свою Галактику. Он развивал гипотезу об обмене материей между соседними вселенными.
— Коль скоро «Викинг» был вынесен в эту Вселенную гравитационным течением Космического Гольфстрима, то почему не допустить, что есть где-то и обратное движение? Как вы думаете, Идерский?
Заручиться поддержкой физика Нескуба считал очень важным.
Идерский пошевелил пальцами на подлокотниках, затем коснулся пряжки эластичного пояса, удерживавшего его в кресле, и сказал:
— В принципе я с вами полностью согласен, капитан…
— Это уже хорошо, — поспешил зафиксировать Нескуба. — Я так и надеялся.
— Но только в принципе, — покачал головой Идерский. — Да, мне тоже импонирует гипотеза об обмене материей между соседними мирами. Вполне вероятно, что именно так оно и есть. Но в ваших рассуждениях отсутствует даже упоминание о времени и пространстве. Вы только прикиньте — и сразу убедитесь, что даже если бы в нашем распоряжении была еще тысяча лет жизни, то и тогда мы не приблизились бы к ядру этой Галактики на какое-то заметное расстояние. А камер анабиоза на «Викинге» нет.
— Кто знает, может быть, до этого туннеля всего какихнибудь несколько месяцев полета! — бросил реплику Нескуба, разочарованный рассуждениями Идерского. — Может, здесь рукой подать!
Идерский посмотрел на капитана, пожевал губами и снисходительно улыбнулся:
— Вы меня простите, но это уже, знаете ли, гадание на кофейной гуще. Может быть, близко, а может быть, недосягаемо далеко — это не научный подход к проблеме.
— Что же вы предлагаете? — холодно спросил Нескуба, уже жалея, что вырвалось у него это «может быть».
— Я считаю: необходимо прощупать пространство с помощью гравиметров, лететь в ту сторону, где будет обнаружено средоточие гравитации.
— Да, гравитационные исследования следует вести непрерывно, — согласился Нескуба. — Но их эффект мог бы быть значительно большим, если бы «Викинг» двигался в направлении ядра.
— Вероятность здесь не намного выше нуля, — не сдавался физик. — А вот поиски в «поясе жизни», как выразился Лойо Майо, открывают заманчивую перспективу. Высадившись на одной из планет, — а они здесь, бесспорно, явление не редкое, — мы тем самым утвердим и закрепим дальнейшие границы земной ноосферы[9]». Разве это не великая цель?
— Не вижу никакого величия в том, чтобы отмежеваться от всего человечества, — сказал Нескуба. — Наше существование потеряет смысл.
Некоторое время все молчали. Реплика капитана заставила многих призадуматься.
— По-моему, — сказал психолог Илвала, — направление к ядру перспективно. Увеличивается вероятность попадания, а самое главное — появляется ориентир, цель, к которой надо стремиться. Имею в виду то, о чем напомнил капитан, — нашу Вселенную, родную Землю…
Нескуба слушал Илвалу, и настроение его улучшалось. Может быть, все-таки удастся переубедить упрямые головы!
Вслед за Илвалой поддержал капитана Павзевей. Но вот астрофизик Хоупман… Он заявил, что поиски обратного туннеля дело совершенно безнадежное, и от них необходимо отказаться с самого начала, чтобы впоследствии не испытать многих неудач и разочарований.
— Вы зовете нас в призрачный мир иллюзий, но тот, кто не опирается на реальность, неминуемо обречен на поражение.
«Вот тебе и Хоупман, — с обидой подумал капитан, такой маленький, хилый человечек, а разговорился — Цицерон!»
— Тут капитан и психолог очень красноречиво высказывались о «родной Земле». И действительно, кто из нас не хотел бы вернуться домой — под шатер голубого неба, в сферу привычного тяготения? Кто не хотел бы воссоединиться с человечеством, которое за время нашего отсутствия безусловно поднялось уже на новую ступень? Но посмотрим правде в глаза. Где наша Вселенная? Где Земля? Есть у нас хоть малейший шанс вернуться? Хотя бы один из миллиона или даже миллиарда? Можно с уверенностью сказать: нет, нет, нет. Мы навсегда потеряли Землю, от нее отделяют нас океаны Времени.
«Говори, говори, бескрылый человек! — хмурился Нескуба. Какая же это жизнь без великой цели?»
— Да еще и неизвестно, каковы свойства данного пространства, — продолжал Хоупман, — как оно себя поведет. Так не лучше ли все усилия направить на поиски планеты, на которой можно осесть?
— Логично! — воскликнул Алк. — Если подходящий грунт… Я в широком смысле…
«Не хватало еще и этого ботаника, — раздраженно подумал Нескуба. — Хоупман — голова. А у тебя-то какой же «широкий смысл»?»
Нескубе было неприятно слушать Алка, он ощущал антипатию к этому человеку. «Неужели ревность? — удивляясь самому себе, думал он. — Этого еще не хватало!»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
