— Ну в принципе не возражала бы? Так, как когда-то писали в фантастических романах: с неба на огненных колесницах спускаются космонавты, и охваченные ужасом жители падают перед ними на колени…
— Читала… Авторы таких романов считали, что вера в бога возникла из страха. Я их понимаю: в их время на Земле царил страх. А первобытный человек, возможно, как раз ничего и не боялся. Все это не так просто…
— Ну а все-таки, — шутливо настаивала на своем Эола, неужели ты отказалась бы от статуса богини?
— Если Павзевей объявит, не откажусь, — рассмеялась Рената. Но тут она посмотрела в иллюминатор, и лицо ее сразу омрачилось. Звездочка «Гондолы» — такая крохотная, такая беззащитная и одинокая — уже приближалась к планете, окутанной тучами. — Словно падает слеза, — прошептала Рената.
— Успокойся, тебе говорю. Все будет в порядке.
— Но ведь ты не богиня, чтобы это знать. Планета неизученная, загадочная, чужая… Очень сложный организм, живущий по своим законам. Как будет он реагировать на вмешательство извне? Полюбит ли нас, детей иной планеты, и полюбим ли мы ее, как мать?
— Приспособимся. Другого выхода у нас нет. Приспособимся и привыкнем.
Они долго еще смотрели в иллюминатор. Пока золотая капелька не исчезла.
«Гондола» вращалась вокруг планеты почти три месяца. Комплексная программа исследований требовала напряженной работы экипажа, и, чтобы ободрить коллег, Павзевей воскликнул:
— Ничего, трудимся во имя ее величества Истории!
Это и на самом деле было так — общественная история Гантели только еще начиналась, и они впервые открывали занавес новой сцены, на которой должны были разыграться человеческие свершения. Естественно, никто из космических викингов не мог не то что знать, но даже и догадываться, какие метаморфозы произойдут на планете в будущем. Информация о заселении Гантели спустя многие столетия изменится настолько, что рассказы об истоках истории далекие потомки сочтут легендами и мифами, которые не имеют под собой реальной почвы. «Небесный цикл» будут они рассматривать как воплощение вековечной мечты человека о полете в космос.
Но все это во мгле будущего. А пока — будничная работа.
Скользя по своей траектории вокруг Гантели, «Гондола» присматривалась к ней многочисленными объективами, прощупывала ее пульс, прислушивалась к биению ее сердца, пытаясь уточнить хотя бы важнейшие параметры. Показатели были не оптимальные, но с каждым витком становилось все яснее: приспособиться к этим условиям земляне смогут.
Первую посадку «Гондола» совершила на невысоком плато, точнее — взгорье, которое круто обрывалось в океан. Павзевей надеялся, что почва в этих местах плотная, твердая, и не ошибся. Между берегом и грядой сквозь редкую траву виднелся гранит или какая-то другая твердая порода.
«Гондола» оседала на газовой подушке медленно, плавно, сантиметр за сантиметром. Пелена разреженной пыли окутала фюзеляж, но, когда умолкла силовая установка, пыль начала быстро оседать, покрывая тонким слоем крылья и иллюминаторы.
— Ну что же, поздравляю с прибытием, — сказал Павзевей своим товарищам, которые так же, как и он, выглядели чрезвычайно утомленными. Обживать новую планету, находясь в состоянии перегрузки, было нелегко. Тем более что в условиях невесомости на «Викинге» космонавты были значительно детренированы.
— И мы вас поздравляем, — ответил Саке Мацу, кресло которого стояло рядом с креслом командира.
— А я вас обоих! — воскликнул Сиагуру, располагавшийся в конце кабины.
— Убрать крылья, — приказал Павзевей, и Саке Мацу включил механизм. Сквозь запыленные иллюминаторы всетаки можно было видеть, как втягиваются в свои гнезда треугольники крыльев.
Некоторое время космические десантники сидели молча, словно к чему-то прислушиваясь.
Веки у Сиагуру слипались, гуд в голове утих, и ученый услышал шум прибоя и словно увидел Сахарское море. Ах, как же хорошо стало ему под африканским солнцем!
А Саке Мацу, повернув голову, смотрел на зубцы гор, вперившиеся в небо, и вспоминал словно плывущий по воздуху конус Фудзи.
Павзевей, взглянув на часы, включил систему связи.
— Я — «Гондола», вы меня слышите? Я — «Гондола»…
— И слышим, и видим! — донеслось из овального экрана, где возникло лицо капитана Нескубы. — Как там у вас?
— Посадка произошла успешно. Чувствуем себя… — Павзевей посмотрел на Саке Мацу — тот кивнул головой, потом на сонного Сиагуру, — чувствуем себя немного утомленными, но хорошо.
«Немного утомленными…» Не станет же Павзевей докладывать капитану, что неоднократно, пролетая над горными хребтами и над океаном, попадали они в ужасающие ситуации, когда, казалось, гибель неминуема. Над горами налетел на «Гондолу» яростный шквал, завертел, закружил, швыряя из стороны в сторону, и они потеряли ориентацию. Павзевею чудом удалось вырваться из этой зоны. От каменных утесов отделяло «Гондолу» расстояние, не превышающее каких-нибудь десяти метров.
Или над океаном. Буря возникла совершенно неожиданно, небо смешалось с водой, и в этом хаосе начались невообразимые электрические разряды. Не просто молнии, а целые ярко-синие столбы встали среди океана, и каждый держался несколько минут. В диком экстазе природа сооружала грозный в своем величии храм и тут же сокрушала его, дробя и швыряя в бездну, чтобы возвести новый, еще более величественный.
Павзевей направил «Гондолу» в коридоры между электрическими колоннадами, приходя в ужас от одной только мысли о том, что запросто можно угодить прямо на один из огненных столбов.
Да, было от чего «немного утомиться»…
— Поздравляю вас! — голос Нескубы стал теплее.
— Благодарю. Надеюсь, на «Викинге» все в порядке?
— Да, все здоровы, настроение приподнятое. Все рады, что не обнаружено аборигенов и цивилизацию на планете можно начинать с нуля.
— Возможно, так оно и будет. Никаких признаков деятельности мыслящих существ мы не обнаружили.
Да, ни дорог, ни мостов, переброшенных через реки, объективы «Гондолы» не зафиксировали. А вот каменные сооружения… «Гондола» пролетала над огромной равниной, когда на горизонте появился силуэт города. Первым его заметил Сиагуру, ведший наблюдение с левого борта. «Город!» — воскликнул планетолог, и у всех троих встрепенулись сердца. Неужели правда, а не мираж? Павзевей направил «Гондолу» в ту сторону. И по мере приближения город увеличивался и рос. Нет, не мираж. Вот уже хорошо видны мощные крепостные стены, высокие башни, белокаменные дворцы. Сделали несколько кругов, не осмеливаясь сразу пролететь над городом, а когда наконец решились и пересекли воздушное пространство над ним, увидели, что это архитектурная фантазия природы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
