– Хорошо! Идемте со мной, расскажу! Хотя не думаю, что вы поверите. Такие, как вы, обычно ничего не понимают.
Вика пока не стала ее разубеждать. Она направилась следом за хозяйкой хутора. Аманда быстро поравнялась с ней и, улучив момент, шепнула на ухо:
– Осторожней с этой бабкой…
– А что, проклянет мой род до седьмого колена?
– Зря иронизируешь! У нее в том доме полно окровавленных тряпок! То есть, кровь на них старая, но я уверена, что это кровь!
В этот момент баба Мара, не оборачиваясь, рявкнула:
– На иностранном языке не говорить! Я в вас шпионов вижу!
Для деревенской жительницы такого возраста у нее был впечатляющий слух. Да и зрение тоже, раз она до сих пор обходилась без очков. Должно быть, Вероника Сергеевна серьезно ошиблась – не может этой старушенции за восемьдесят быть, ей даже семьдесят пять вряд ли исполнилось!
Домик бабы Мары напоминал жилище ведьмы, но – далеко не плохой. Стены и потолок были увешаны пучками ароматных сушеных трав, на полках стояли банки с ягодами и грибами, в углах ютились полотняные мешки, в которых по очертаниям просматривалась картошка.
Хозяйка усадила их за деревянный стол, поставила перед ними пару керамических горшков. В одном оказался мед, в другом – малиновое варенье.
– Сейчас чай сделаю! – заявила она. – Из травок!
– Да не нужно из-за нас так напрягаться, – попыталась возразить Вика. – Мы ведь незваные гости…
– Званые, незваные – неважно. Есть общие правила, которые нужно со всеми соблюдать!
– Спроси, у нее есть какой-нибудь спиртовой бальзам или что-то типа того, – попросила Аманда.
– Тебе зачем? Без градуса с ситуацией не разберешься?
– Не в этом дело! Я там, в том доме, поцарапалась чуток, надо промыть, чтобы никакая зараза не пристала!
Баба Мара, услышав просьбу, даже отвечать не стала. Она взяла с полки темную бутылку, откупорила ее и, смочив льняной лоскуток, прижала к поцарапанной руке девушки.
– Лесной сбор, – пояснила она. – Целебный! Вообще, спирт, водка – зло это. Противоестественное. Только лес по-настоящему вылечить может. Природа – она мудрая. Все знает: где можно быть, где нельзя, как жить, а как умирать. Если живешь с ней в гармонии, то ничего не страшно!
– Ну, с нашим лесом достигнуть гармонии будет сложно, – вздохнула Вика. – Мне про него таких страшилок нарассказывали, что и возвращаться туда не хочется!
– Так не возвращайтесь! Потому что не ваш это лес, а сам по себе он.
– Да я просто как оборот речи…
Но баба Мара не обратила на ее возражение никакого внимания:
– Есть места, куда соваться нельзя. И лес этот – одно из них.
– Почему? Что в нем такого особенного?
– Смерть, – просто, без театральной зловещей интонации сказала женщина. – Там очень много смерти было. Когда войны шли, там часто сражения были… И в самом лесу, а еще бывало, что на полях сразятся, а потом раненые туда уходили, чтобы умирать. Этот как одно кладбище для тех, кто не был погребен.
– Но так много где было, – отметила Вика. – Особенно если вспомнить, сколько людей погибло в Великую Отечественную!
– Да. Но иногда бывает так, что место само по себе темное. А если его еще темной энергией наполнить, то оно особую силу получает. Само становится хищное! Когда боль большая, то и злость разгорается. Вот и лес этот такой!
Вика понимала, что пока не услышала ничего особенного, самые обычные деревенские байки. Ну уже от них становилось как-то не по себе. Зато Аманда пребывала в блаженном неведении, потому что пока было не до перевода. Так что британка просто возилась с царапиной на руке.
– Но что нам сделать для того, чтобы этот лес нормальным стал? – спросила девушка. – Там ведь все-таки будет больница!
– Ничего вы сделать не можете! Прошлое отменить нельзя. Что в этом лесу было, то и осталось. Он как-то людей убивает, а как – я и сама не знаю.
– Аманда сказала, что в том доме… ну, где вы ее застали… она там кровь видела.
Скрывать это Вика не видела смысла. Баба Мара, по сути, поймала их «на месте преступления». Да и потом, даже если она кого-то там покалечила, что она им сделает? Все-таки две молодые крепкие девушки!
Хотя, наблюдая за ней, можно было и посомневаться. Она очень ловко специальным прихватом достала чайник из печи, разлила содержимое по чашкам. И посуда, и прихват отличались ощутимым весом, при котором скорость и простота ее движений поражали.
– Кровь там была, – подтвердила хозяйка. – А человека, которому она принадлежала, нет больше.
– Кто это был?
– Понятия не имею. Он мне так и не сказал. Я, как и все другие, знала, что есть они в том лесу – несчастные души в белых саванах. Знала я и то, что нужно держаться от них подальше. Но мне жалко их было, так уж они страшно стонали, что ветер этот стон по всей округе разносил, почище волчьего воя… Я часто туда ходила, просила, чтобы лесочек позволил мне понять, как помочь им. А однажды человека встретила. Он был один из тех – в белых саванах, кровавый весь…
– Что, настоящий? – не удержалась Вика. – Не призрак?
– Вот и я сначала думала, что призрак. А потом решилась подойти. Думала: старая я, все равно помирать скоро. Так что если этот призрак и убьет меня, то не страшно. А если живой, так хоть человеку помогу! Он живой оказался. Но говорить не мог: стонал только и глаза такие мутные были, как у наших пьяных. А он не пьяный был, я вещи такие знаю. Будто в своем мире застрял, и глаза его за пленкой оказались… Он меня видел, но не понимал, кто я. Не то что меня лично не признал, ведь мы и незнакомы даже были, а человека во мне не видел. И в себе. А в лесу – деревьев. Совсем беспомощный, как младенец, да и слабый почти такой… У меня машины нет, я везде пешком хожу, привыкла так. Его тоже с собой повела. Так он еле дошел!
– Почему вы его в ближайшую деревню не вывели? И в «Скорую» не позвонили?
– Не верю я им, медикам этим! Им всегда ехать лень, потому что далеко до нас. А уж если и доедут, то вечно недовольные. Его бы пьяным назвали и в вытрезвитель отправили. Он бы там и умер сразу, еще до утра! Поэтому я подумала, что если уж лес мне его отдал, то попытаюсь сама спасти. Я все-таки довела его до дома, уложила в пустующей комнате – там кровать получше, а дом этот все равно никому не нужен. Саван с него сняла, а он под ним весь в язвах, в струпьях! Я их все омыла, чаю ему дала, он вроде как успокоился. А утром жар вернулся, он кричал страшно, извивался весь, чудо, что с кровати не упал! Так он у меня промучился неделю. Лихорадка то начиналась, то снова затихала. Язв становилось все больше, хоть и чистила я их каждый день. У меня у самой сердце за него так болело, что я чувствовала вместе с ним… У него жар – и у меня тоже, и еда в рот не идет, голова кружится… Я уж решила, что лес меня так наказывает, что забрала у него человека. Я увидела, что лучше ему не становится, только хуже. По чуть-чуть, но хуже. Тогда я руки и опустила, вызвала «Скорую». Они сказали, что это потерявшийся турист и у него, наверно, аллергическая реакция. Дура я! Не надо было звонить! Они его в больницу забрали. А он там и умер ночью. Той же ночью умер, сразу! Больше я в тот лес не ходила, даже в комнату зайти не могла, так и оставила дом закрытым. А было это, пожалуй, года три-четыре назад.
Вика особыми познаниями в медицине похвастаться не могла, но и она понимала, что аллергическая реакция так не проявляется. Симптомы, описанные бабой Марой, вообще непонятные, не подходящие ни под одну болезнь. Если учитывать, что раньше находилось в том лесу, ситуация становится лишь подозрительней. Эрик ведь говорил, что организация проводила опыты на людях!
– Вас полиция не опрашивала потом? – уточнила девушка.
– Нет. Я и о том, что он умер, не сразу узнала, только вот когда до врачей дозвонилась. Кто он был – они мне так и не сказали.
Это не значит, что они не знали. Возможно, врачи не хотели иметь дело с пожилой женщиной. А может, они были связаны с организацией – там хватало денег, чтобы подкупить кого надо.
– Плохое это место, – задумчиво произнесла баба Мара. – Там призраки живут. И если кто живой к ним попал, то они его никогда не отпустят. Дадут уйти, может, но не отпустят.
В теорию с призраками Вика как раз не верила. А вот неладное уже чуяла. Нужно было еще раз поговорить с Эриком обо всем этом, пусть проверит, из-за чего закрылась база…
Баба Мара перехватила ее взгляд и каким-то чудом поняла правильно:
– Что, не верите мне? Про лес живой не верите, про то, что он скрывает… А зря.
– Почему?
– Потому что кто ж его знает, как не я? Я лес хорошо чувствую, и этот, и любой другой. Родилась в этих местах и живу. Уже девяносто три года.
* * *
Настроение было на нуле, а это противоречило его ожиданиям. Сальери сюда не затем приехал, чтобы просто на лежаке валяться! Этим можно было заняться и в Италии, причем без сомнительного общества лесной мошкары и укоризненных взглядов строителей, которые почему-то наивно предполагали, что он будет им помогать. Да конечно! Делать ему больше нечего…
