докладывал.
— Ну и отлично.
Вскоре собрались все вызванные. Полковник познакомился с каждым. Собралось всего шесть человек: трое из Железнодорожного района, двое из Степного и Киселев. Заглянув в свои заметки, Дорохов встал:
— Я хочу с вами посоветоваться, обменяться мнениями. Давайте устроим брейнсторминг.
Собравшиеся вопросительно переглянулись, полковник перехватил их взгляды, усмехнулся:
— Недавно я вычитал в одной книжке по психологии, что существует такой метод. В переводе с английского «брейнсторминг» означает «мозговая атака». В общем, все просто: собираются знающие люди вместе и думают, как лучше разрешить сложную проблему. Этот метод у нас на Руси известен с незапамятных времен. Правда, именовался он иначе: «Ум хорошо, а два лучше». У нас же тут собралось целых семь умов. А проблема — раскрытие краж. Начнем с Железнодорожного. У вас сколько нераскрытых краж?
— Две, товарищ полковник! — ответил аккуратный, подтянутый майор лет тридцати восьми — сорока.
— Вот и расскажите, пожалуйста, подробнее все обстоятельства.
— Первая кража из магазина «Обувь» была в июле прошлого года. Преступники взломали замки и вывезли на машине обувь. Одиннадцать дней назад около полуночи совершена кража из магазина «Ткани». Перед кражей воры угнали частный автомобиль «Москвич». Мы его объявили в розыск. Постовой милиционер, зная номер украденной машины, заметил ее возле магазина, пытался задержать, но преступники сбили его с ног, повредили ему бедро и бросили машину на окраине города. В ней мы нашли бирку от шерстяного материала — целого рулона. Постовой заметил в машине двух мужчин, оба взрослые, в чем-то темном, без головных уборов. Магазин мы тщательно осмотрели, но никаких улик. Преступники сорвали пломбы, открыли три замка, причем без единой царапины. Перед уходом воры наружный замок снова закрыли, кое-как подвесили пломбы. Украли несколько рулонов дорогих материалов. По этому делу тоже пока ничего нет.
— Милиционер может их опознать?
— Нет, товарищ полковник. К сожалению, не сможет. Он успел рассмотреть лишь в общих чертах: мужчины, двое, и все. Кстати, машиной они пользовались около двух часов и, судя по спидометру, проехали всего семь километров. Случайно хозяин точно запомнил показание спидометра. Мы проверили все возможные версии, сигналы, всех подозрительных, но, — майор развел руками, — и преступники, и похищенное точно в воду канули.
— Спасибо. Садитесь, пожалуйста. Послушаем начальника уголовного розыска Степного района, — предложил Дорохов.
Поднялся поджарый капитан. На медном от загара лице выделялись темно-карие серьезные глаза, под носом топорщились усики, выгоревший на солнце чуб свисал на лоб. «Из казаков», — решил Дорохов и сразу припомнил дядьку, торговавшего вчера арбузами.
— У нас кража была двадцать седьмого апреля, тоже с субботы на воскресенье. Магазин стоит посредине станицы. Новый, недавно построили. Преступники по переулку подъехали ночью на машине к задней стене, взобрались на крышу, проникли на чердак. Прорезали потолочное перекрытие и спустились в магазин. Из кабинета директора унесли маленький железный ящик. В нем были документы и денег тысяча девятьсот рублей. Из товаров мало что взяли. У нас магазин смешанный. В одной стороне промтовары, а в другой — продукты. В гастрономическом отделе воры взяли головку сыра, несколько банок шпротов и полтора десятка бутылок марочного коньяка. Судя по всему, орудовали двое. Но, кроме следов протектора от машины, мы никаких вещественных доказательств не нашли.
— А отпечатки пальцев где-либо отыскали?
— Ни одного. У нас в Степном нашли шесть окурков от сигарет «Опал». Есть анализ слюны.
— У вас, в Железнодорожном, есть отпечатки пальцев?
— Тоже нет, товарищ полковник.
— А в автомашине, которую угнали преступники?
— В «Москвиче» мы каждый следочек обработали, но, кроме отпечатков пальцев владельца и его жены, не оказалось ни одного мазка. Окурки были от «Беломорканала» и три обертки от конфет.
— От каких конфет? — заерзал на стуле капитан Киселев.
— Конфеты московские, фабрики имени Бабаева, «Снежок». Хозяин и его жена к конфетам отношения не имеют.
— Интересно, очень интересно, — оживился Дорохов.
В кабинет вошел старший лейтенант милиции. Он лихо щелкнул каблуками, кинул руку к козырьку и доложил:
— Товарищ полковник! Вас к телефону, в дежурную часть.
— Из Москвы?
— Нет, по местному. Говорят, срочно.
— Извините, товарищи. Пока посоветуйтесь сами.
Полковник вышел в дежурную комнату, взял трубку и назвал свою фамилию.
— Александр Дмитриевич! Здравствуйте, это Зина Мальцева. Олег говорит правду, нож был. Мы с Зотовым нашли свидетелей. Они видели нож. Приезжайте скорее! — голос девушки дрожал, прерывался.
— Где вы находитесь? — обдумывая, как поступить, спросил Дорохов. — В том доме, где все случилось? Корпус «А», квартира пятьдесят восемь? А говорите откуда? Из автомата? Подождите минутку. — У вас есть машина? — обратился он к дежурному.
— Есть, товарищ полковник.
— Зина! Вы слышите меня? Ждите во дворе, сейчас приеду... Старший лейтенант, передайте капитану Киселеву, что я на некоторое время отлучусь и приношу мои извинения. Пусть перерыв сделают...
Зина Мальцева не могла стоять на месте и в нетерпении ходила взад-вперед возле подъезда. Заметив милицейскую «Волгу», бросилась навстречу.
— Александр Дмитриевич! Мы еще в первый день с Зотовым подумали, что она врет и мужу не разрешает сказать правду. Пришли второй раз — она просто не дала ему говорить... Сегодня мы сели в беседке и стали следить. Как только она ушла — сразу к нему, и Георгий Михайлович все рассказал. Идемте скорее...
Ничего толком не поняв, Дорохов поспешил за Зиной. Дверь им открыл Зотов. Видно, он уже освоился в чужой квартире.
— Здравствуйте, товарищ полковник, — обрадовался он Дорохову. — Идемте, Георгий Михайлович вам заявление пишет.
За столом сидел хозяин квартиры, какой-то взъерошенный, растерянный. Увидев Дорохова, покорно встал, и дружинники, перебивая друг друга, рассказали, что Георгий Михайлович Кривоконь вместе со своей женой первыми подошли к убитому и увидели нож.
— Да, я видел нож. Большой, блестящий, с белой ручкой. Потом подошел молодой человек, взял этот нож, подержал его у меня перед носом и спрятал в карман. А мне сказал, чтобы мы с женой помалкивали. Он ушел, а мы молчали. Но вот эти дети, — он указал на дружинников, — мне, старому человеку, начали объяснять, что такое правда, и мне стало стыдно за себя и за жену. И я подумал, что не имею права молчать. Пусть теперь меня судят, так мне и надо, старому дураку, но я расскажу все, как было. Когда мы гуляли, к нам подбежал высокий юноша в очках и
