Пришли и отворили. Огромный человек, немного выше Торкаса и много шире в плечах. И темное широкое лицо, которое ничто не прикрывает, так странно, так тревожно знакомо…
— Я — Торкас из рода Вастасов прошу у тебя приюта для себя и своих людей.
— А я Даггар из рода Ранасов, седьмой брат по старшинству, изгнанный из рода. Коль тебя это не страшит, добро пожаловать в мои руины!
Веселый зычный голос — прогремел и тоже сгинул без эха.
— Спасибо, — сдержанно ответил Торкас. Даггар посторонился. Они проехали сквозь мрак прохода в огромный гулкий двор.
Величье даже в запустенье. Я думал: замок Вастасов величав, а тут я понял: он убог и тесен.
Даггар направил нас к громадине крытых стойл. Здесь были сотни дормов, а теперь лишь наши.
— Вода есть, — сказал Даггар, — мы, Ранасы, умеем добывать воду из камня. Вот с кормом худо — мы скотины не держим.
— Ты тут не один?
— Со мной жена и трое слуг — те, кто меня не оставил.
— Корм у нас есть, а вода кончается.
Даггар усмехнулся. Умно и насмешливо он усмехнулся, отошел от дверей сдвинул огромный камень. Нам бы не сдвинуть его втроем. В темной скважине тускло блеснула вода.
— Подземное хранилище?
— Да, — лениво ответил Даггар. — Ночи прохладны, а море, — слава богам! — еще не совсем пересохло.
Для Торкаса не было смысла в этих словах, но что-то в нем знало, что это значит, и он стиснул зубы, досадуя на себя. Нельзя быть тем, и другим. Или я — или…
Дом, в который привел их Даггар, был прекрасен и величав. Огромные гулкие комнаты, роспись на стенах — веселая зелень, счастливая синева, ликующий мир, которого не бывает. И Торкас подумал: а если бывает? А если таким и должен быть мир?
Тускнеет под слоем пыли богатая мебель: роскошные ложи, златотканые покрывала, тяжелые кресла, украшенные резьбой. Даггар хохотнул — бесшабашно и горько.
— Когда бегут, чтоб жить, берут то, что надо для жизни. А этот хлам… ну, что же, он сгорит вместе с нами.
Привел их в богатый покой, где было с десяток лож, и сказал воинам Торкаса:
— Отдыхайте. Вам принесут поесть. — И Торкасу: — А ты, господин Вастас, окажи мне честь, раздели со мной трапезу.
И опять они шли среди роскоши и запустения.
— Ты сказал — седьмой брат, — спросил Торкас. — Сколько же вас — братьев?
— Мы все одного колена. Отцы и матери у нас разные. Ты ведь сын Энраса? Он был третий по старшинству.
— Я приемный сын Вастаса, — ответил Торкас, и Даггар без улыбки взглянул на него.
— Ты прав, что держишься Вастов, здесь живым доли нет. Но пока мы одни, позволь считать тебя родичем.
— Куда мы идем? — спросил Торкас — чтобы что-то сказать.
— К моей жене, — ответил Даггар. — У Ранасов женщины носят оружие и не сидят взаперти. Майда будет рада тебя повидать.
Он распахнул тяжелую дверь; новый покой, еще роскошнее прежних потому, что убрано и опрятно, и высокая женщина поднялась им на встречу. И, увидев ее, Торкас молча отвел глаза, потому что он понял, за что Даггара изгнали из рода.
Это было одно лицо, у Даггара грубее и шире, у Майды — нежнее и уже, но оно повторялось каждой чертой, каждым взглядом и каждым движеньем.
— Что? — спросил Даггар. — Осудил?
— Я не судья вам, — ответил Торкас. — Я вошел в твой дом, значит, принял твой грех.
— А? — сказал Даггар. — Каково благородство! Оставь нам наш грех, дурачок, раз он нам в радость!
— Сын Энраса, — сказала Майда, — нам не надо прощения, но я хочу, чтобы ты нас понимал. Мы с Даггаром родились в один час…
Взгляды их встретились, словно сплелись пальцы, и улыбка отразилась в улыбке.
— Мы с ней одно, — сказал Даггар. — Знаем наперед каждую мысль и каждое слово. Знаешь ты, что это — когда тебя всегда понимают?
Он промолчал. Не мог сказать «нет» и не хотел говорить «да».
— Неужели я должен отдать свою Майду другому — который никогда ее не поймет и не полюбит, как я? И взять себе женщину, что не будет меня понимать? Они ушли, чтобы жить, — сказал он со странной улыбкой, — а нас оставили умирать, но — как видишь — мы еще живы, и это совсем не плохая жизнь.
— Это ваше дело, а не мое, — ответил Торкас. — Я в вашем доме и почитаю вас как родичей и как хозяев.
— Мы рады тебе как родичу и как гостю, — сказала Майда и отступила назад. — Раздели с нами трапезу, хоть она не слишком богата.
И они втроем уселись за стол.
После обеда он навестил своих: как их угостили? Воины спали, Тайд угрюмо сидел за столом и поглядел на него с тревогой.
— Богатый дом, — сказал ему Торкас, — но Такема лучше. Там жизнь. Вас накормили?
— Да, господин, — ответил Тайд и улыбнулся, но тревога осталась в его глазах.
— Отдыхай, — сказал Торкас и ушел.
Он долго бродил по дворцу. Наткнулся на лестницу и поднялся в башню. Здесь было жарко и пахло тленом. Сквозь узкую прорезь окна он смотрел в горящую даль, где когда-то синело море, а теперь только серые волны песка до самого серого неба…
А вечером он был опять с Даггаром и Майдой.
Диковинный светильник из белого камня взметывал вверх струю голубого огня. Даггар рассказывал о минувшем — о дальних странах, о давних набегах, о подвигах неизвестных людей, и каждое движение его лица удваивалось и повторялось в лице Майды.
Заманчиво и неприятно: мне странно, гадко, интересно…
— Постой, Даггар, — вдруг сказала Майда. — Наш юный родич проделал долгий путь и терпит нас не ради твоих рассказов. Скажи нам, Торкас, что ты ищешь в Рансале?
— Правды, — сказал он. — Я знаю мать и имя отца — но это все, что я знаю. Вастас спас мою мать и растил меня, как сына. Я чувствую себя не Ранасом, а Вастом. Но мне надоели недомолвки и тайны и то, как мне смотрят вослед. Кто был мой отец: человек или бог? Чего он хотел? Чего от меня ждут?
— Твоя мать жена Вастасу? — вдруг быстро спросила Майда.
— Нет!
И она невольно вскинула руку в древнем жесте защиты от Зла.
— Мальчик, — тихо сказала она, — ты знаешь, что в тебе две души?
— Да, — ответил он неохотно. Единственная тяжесть в наследии Вастов — он не сумел бы солгать. Он не сумел даже смолчать — тут и молчание было бы ложью.
— Я плохо знаю третьего брата, но это не он, Торкас. Энрас не мог стать богом! Он многое знал, был могучий воин и хороший хозяин — но в душе его не было Тьмы. Он был человеком Света и не мог возродиться. А то, что в тебе… — она вгляделась в него, сведя к переносью брови, горячая черная сила билась в ее глазах. — Тяжесть и темнота, но я не чувствую Зла… Это чужое, Торкас, но мне не страшно…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
