нам.
Неро смотрит прямо перед собой. Его лицо невозмутимо. Хотя нет, забудьте – я думаю, что он действительно наслаждается этим. Его вечный хмурый взгляд исчезает, и в уголках его губ появляется малейший намек на улыбку.
– Эй, психопат! – кричу я ему. – мне кажется, они хотят, чтобы ты остановился!
– Я не собираюсь этого делать, – спокойно говорит Неро.
Иисус Христос. Как раз в тот момент, когда я думаю, что я не могу иметь больше проблем, я уклоняюсь от ареста.
Мы мчимся по Уокер Драйв, приближаясь к концу полосы, на которой относительно нет ни машин, ни светофоров. Скоро мы застрянем на перекрестках.
– Держись, – говорит Неро.
– Что? Почему...
Он тянет ручник, разворачивая нас в узком кругу. Шины визжат, и запах расплавленной резины наполняет машину. Весь мир вращается, как карусель.
Теперь мы оказались лицом к двум полицейским машинам, которые неслись на нас, и Неро снова нажимает на газ. Мы несемся к ним, словно в игре «кто первый струсит». Я съеживаюсь на своем сиденье, не желая, чтобы меня заметили, и в то же время, чувствуя, что наша машина вот-вот столкнется с полицейскими.
Но вместо этого он пролетает в промежуток между двумя полицейскими машинами, на расстоянии в дюйм с каждой стороны. Однако боковое зеркало врезается в зеркало патрульной машины, отрывая его.
Затем мы снова несемся по дороге, двигаясь в противоположном направлении. Я слышу визг патрульных машин, пытающихся затормозить и развернуться. Чарджеры быстры, но они определенно не такие маневренные. И, по-видимому, офицеры, управляющие ими, на самом деле заботятся о том, чтобы остаться в живых, поэтому они не мчатся, как демоны в гоночных авто.
– Просто остановись! – умоляю я его. – Ты нас убьешь!
– Возможно, нет, – он говорит как будто ему все равно.
Неро резко поворачивает влево вниз по Адамс, отбрасывая меня к пассажирской двери.
– Тебе следует пристегнуться.
Я пытаюсь натянуть ремень безопасности поперек тела, что нелегко сделать, когда Неро поворачивает на каждом новом повороте так, словно пытается запутать себя, и выворачивает руль в сторону только тогда, когда мы почти проезжаем его.
Мы петляем по Грик-Тауну. Я все еще слышу сирены, но не вижу патрульных машин. Сложно сказать, находятся ли они позади нас или в одном квартале от нас.
Неро, похоже, точно знает, где они находятся, потому что он продолжает возвращаться, чтобы запутать след.
Я должна признать, что он мастерски водит машину. Я никогда не видела, чтобы кто-то так управлял авто, особенно старым Мустангом, который точно не был предназначен для этого. Он плавно переключает передачи, сухожилия выступают на руке и предплечье. Его кожа гладкая и темно-оливковая, на предплечьях нет волос, так что я вижу каждую рябь напряжения, пробегающую по коже.
Его черные волосы падают ему на лицо, когда мы сворачиваем за угол. Он снова отбрасывает их назад движением головы, как беспокойная лошадь. Его челюсть так же напряжена, как и рука. Она сжимается каждый раз, когда он стискивает зубы.
Пока я смотрю на него за рулем, вместо того чтобы смотреть на дорогу и другие машины, в которые мы почти врезаемся, моя паника начинает улетучиваться. Я загипнотизирована его видом. Никогда не видела никого настолько сосредоточенным.
И я никогда раньше не смотрела на Неро так долго.
Мне никогда не удавалось.
Я могла только украдкой бросать взгляды, зная, что он такой напряженный и бдительный, что каждый раз я смотрела на него, он обращал на меня этот пылающий взор, превращая меня в ничто под жаром его взгляда. Мне не хотелось привлекать его внимание. Я не хотела, чтобы он унижал меня за то, что я осмелилась взглянуть на него.
Теперь мой взгляд прикован к нему, как будто я вижу его впервые.
Это слишком.
Он заполняет мой мозг.
Может быть, все из-за адреналина момента, но я никогда не видела ничего прекраснее.
Его челюсть представляет собой прямую, резкую линию под этими нелепо полными губами. Его рот идеальной формы – жестокий, подвижный, саркастичный, с пухлыми губами. И в то же время мягкий и бесконечно соблазнительный. Из всех его братьев он больше всех похож на итальянца, его кожа почти такая же смуглая, как у меня. Она гладкая и чистая. У него крепкий, широкий нос, который уравновешивает эти губы. А его глаза...
Господь Всемогущий, зачем ты дал человеку с самой черной душой самые небесные глаза?
Они продолговатые, узкие, светло-серого цвета. Светлее, чем его кожа. Серый цвет выглядит почти серебристым, пронизанным более темными полосами, которые расходятся от зрачка подобно вспышке звезды.
Он переводит эти глаза на меня, отводя взгляд от дороги. Такое ощущение, что мне в грудь вонзается шип. На секунду мне хочется быть красивой, чтобы он захотел смотреть на меня так, как я смотрю на него.
Он снова устремляет взгляд на дорогу.
Вой сирен теперь немного отдаленнее. Может быть, через две улицы отсюда.
Неро еще раз смотрит в зеркало заднего вида, затем резко поворачивает руль вправо и сворачивает на подземную парковку. Он едет вниз, на подземный уровень, втискиваясь в узкое место между фургоном и грузовиком, и выключает фары.
– Мы подождем здесь минутку, – говорит он.
Только во внезапно наступившей тишине я слышу, как кровь стучит у меня в ушах, и понимаю, как быстро билось мое сердце все это время.
Я откидываюсь на спинку сиденья, хватая ртом воздух.
Закрываю глаза руками, пытаясь отгородиться от машины, парковки и парня, сидящего рядом, чтобы восстановить дыхание.
Тяжесть всех проблем, в которых я оказалась, давит на меня, как каменная глыба. Виктор, мой отец, Шульц, Леви... Я вижу, как они все кружат вокруг меня, всем что-то нужно. Теперь у меня даже нет машины, и я застряла здесь с Неро. И меня могут арестовать в любую секунду.
Мое сердце сжимается в груди, дыхание учащается и становится более прерывистым. Я чувствую себя так, словно умираю.
Неро хватает меня за руку и убирает ее с моего лица. Он сильно давит на плоть между моим большим и указательным пальцами.
Толчок давления прерывает мои бегущие мысли. Он фокусирует все ощущения на этой единственной точке на моей руке.
Неро продолжает нажимать, его сильные пальцы безжалостны, как тиски.
Как раз в тот момент, когда давление превращается в боль, он начинает разминать большим пальцем мою ладонь. Он держит ее обеими руками, массируя измученные мышцы пальцев и ладони.
Я никогда не осознавала, как
