очередь, не могу так просто отключить желание. Мои бедра крепко сжаты вместе, все мое тело требует большего.
– Мы можем ехать, – говорит Неро. – Копы, вероятно, уже сдались нас искать.
Он заводит двигатель, по-прежнему не глядя на меня. Наверное, потому, что на моем лице написано отчаяние, и это смущает его.
– Ты достаточно трезв, чтобы вести машину? – спрашиваю я.
– Да, – говорит он, включив заднюю передачу. – Мне пришлось бы выпить всю эту бутылку, чтобы хоть что-то почувствовать.
Он прав. Пиво не такое крепкое.
Хотела бы я списать это на то, что я пьяна. Хотела бы я отключиться и забыть обо всем утром.
8. Неро
Сегодня мы встречаемся с Гриффинами, чтобы поговорить о развитии Южного Берега.
Мы встречаемся в «Медном якоре», который стал нашим постоянным местом встречи с той первой ночи, когда папе и Фергусу Гриффину пришлось вести переговоры на нейтральной территории, чтобы избежать полномасштабной войны.
В ту первую ночь мы все ждали в своих машинах, пока папа и Фергус подходили друг к другу перед двойными дверями, суровые и деловые. Сегодня настроение совсем другое. Папа пожимает руку Фергусу, как он делает со всеми своими старыми друзьями, сжимая его локоть другой рукой, а затем сильно хлопает его по плечу, когда отпускает.
– Ты хорошо выглядишь, Фергус, – говорит папа. – Расскажи мне, как тебе удается никогда не стареть. В этом ирландском виски есть формальдегид?
– Надеюсь, нет. Седые волосы хороши для бизнеса, – улыбается Фергус. – никто не будет доверять молодому человеку.
– Это не то, что я слышал, – говорит папа, поворачиваясь, чтобы так же пожать руку Каллуму. – слышал, что у вас с бизнесом все отлично.
– Да, так и есть, – говорит Каллум, подразумевая, что у них с Аидой, а не с Фергусом, дела идут хорошо.
Аида, моя младшая сестра, целует папу в обе щеки.
Я никогда не думал, что доживу до этого дня, но Аида на самом деле выглядит чертовски профессионально. На ней мужская рубашка с закатанными рукавами, заправленная в брюки с завышенной талией. На ней туфли на каблуках, серьги и даже немного блеска для губ. Это не совсем привычно, но она выглядит шикарно.
– Что это, черт возьми, такое? – говорю я, позволяя ей тоже поцеловать меня в щеку. – где твои кроссовки?
– О, они у меня еще есть, – говорит Аида, подмигивая мне. – Если хочешь со мной посоревноваться.
– Мне действительно нравятся гонки, – говорю я.
Глаза Аиды блестят.
– У тебя есть для меня интересные истории?
Она несколько раз была на уличных гонках. Я никогда не позволял ей пользоваться моей машиной. Это было бы все равно, что передать ружье Джейсону Вурхизу – сущий хаос.
– Белла Пейдж пыталась посоревноваться с Камиллой Ривьерой в гонке, – говорю я ей.
– Мне не нравится Белла, – говорит Аида, гримасничая.
– А кому она нравится?
– Не знаю. Может быть, тем людям, которые любят есть ядерно-острый соус.
– Мазохисты, – говорю я.
– Верно, – она ухмыляется. – Так что же произошло?
– Белла чуть не грохнула свой G-Wagon.
– Ух! Не могу поверить, что я пропустила это. Кто эта девушка, которая выиграла?
– Камилла?
– Ага.
– Ее отец владеет автомастерской на Уэллс-Стрит.
– Хм. Она твоя подруга? – говорит Аида, ее острые глаза сканируют мое лицо.
Проклятье. Аида как ракета с тепловым наведением. Если есть какая-то информация, которую вы пытаетесь скрыть от нее, она отточит ее с захватывающей дух точностью, а затем вытянет ее из вас.
И я даже ничего не скрываю. Тут не о чем рассказывать.
– Мы вроде как знакомы, – говорю я.
– В библейском смысле? – она дразнит меня самым раздражающим и настойчивым образом.
– Нет.
– Девушка, с которой ты не переспал? У нее что, три глаза? Нет зубов? В чем проблема?
Иисус Христос. Я и так дал Аиде слишком много поводов придраться.
Правда в том, что Камилла совсем не в моем вкусе. Но мне казалось, что мы могли бы стать друзьями – немного. Она мне вроде как нравилась. А мне никто не нравится. Я едва ли переношу свою собственную семью. На самом деле сейчас я 50/50 переношу Аиду.
Так что для меня это было в новинку – чувствовать, что времяпровождение с Камиллой – не самое худшее занятие в мире. Она была такой странной на парковке. Я не мог понять, нравлюсь я ей или она меня ненавидит, хотела ли она, чтобы я прикасался к ней, или нет. Поэтому я сделал то, что всегда делаю с женщинами, когда хочу, чтобы они заткнулись на хрен. Я поцеловал ее.
И вот что самое странное из всего этого. Поцелуй был... хорош.
Со многими девушками секс – это своего рода механическая рутина. Они хотят пройти через свой список трюков, как цирковые лошадки. И многое из того, что они делают, чертовски фальшиво. Когда они находятся сверху, то все время позируют, требуя, чтобы на них посмотрели и осознали их сексуальность. Но дело в том, что они не выглядят горячо. Они выглядят нуждающимися и жалкими. Я просто хочу получить от них то, что я хочу, как можно быстрее, чтобы я снова мог остаться в одиночестве.
Перед сексом идет неуклюжий флирт. А после секса начинается нытье и цепляние. Я чередую блондинок, брюнеток и рыжеволосых. Но, в конце концов, все они одинаковы, и после этого я чувствую себя опустошенным. Истощенным, но на самом деле неудовлетворенным.
Целоваться с Камиллой было совсем по-другому. От нее пахло моторным маслом, бензином и мылом – всеми моими любимыми ароматами. Ее рот не был покрыт губной помадой. Я чувствовал вкус ее губ и языка. У них была мягкая сладость под пряностью солодового пива, похожего на ваниль. Сначала едва заметный, но приятно продолжительный.
То, как она целовалась, тоже было другим. Казалось, она изучала меня, испытывала. В какой-то момент я увидел, что ее глаза открыты и смотрят на мое лицо. Что должно было бы вызвать отвращение, но
