долгого бездействия, а при каждом движении желудок охватывала острая боль от голода.
Если это стражник-фейри, ему придется зайти в камеру и самому выволочь меня. Я не собираюсь помогать своим мучителям.
Мой голос стал хриплым и прерывистым из-за долгого молчания.
– Оставь меня в покое.
– Черт, я думал, ты умерла.
Я приоткрыла глаза и посмотрела наверх. Голос был мне знаком. Я поморгала в полутьме, неуверенная, что глаза не обманывают меня.
Калибан.
Я прокашлялась, но мой голос оставался сухим и хриплым.
– Не умерла.
Пока что.
Он просунул лицо между прутьями.
– Что ты здесь делаешь?
А что, по его мнению, я здесь делаю? Разве не видно? Неужели это не очевидно?
– Я…
Из соседней камеры раздался голос:
– Заткнись.
Я замерла. Сосед почти никогда не разговаривал со мной или с кем-либо еще, но я всегда ощущала его присутствие. Это была еще одна игра, которую я придумала. Угадай, в какой стороне находится камера фейри. Угадай, как он выглядит. Угадай, почему он заточен здесь вместе со всеми этими умирающими обезумевшими людьми.
– Почему? – наконец спросила я и обрадовалась, услышав нотку вызова в своем голосе. Я думала, что уже давно потеряла способность о чем-то беспокоиться. Или спорить с кем-то. Но, видимо, еще нет.
– Потому что они тебя слушают. Все время. У них повсюду уши, и поверь мне, они ищут тебя.
Я нахмурилась, тряхнув раскалывающейся головой, чтобы прояснить мысли. Когда я в последний раз что-то пила?
Дому Вечных нет нужды подслушивать. И нет нужды меня искать. Это они заперли меня здесь.
– Ты ошибаешься, – сказала я стене. – Им плевать, чем я занимаюсь. Вся власть в их руках.
Фейри мрачно усмехнулся, и его смешок будто отразился от стен, окутывая меня. Знакомое гипнотическое чувство, от которого по коже побежали мурашки.
Я рассмеялась в ответ. Или так думала. Я больше не узнавала этот звук.
Глава 20. Сайон
Бельтайн (май). Один год со смерти короля Пэнвилля
– Я думал, ты занят размышлениями. Кажется, я ошибся.
Десятикратно усиленный голос Баэла эхом разнесся по спальне. Я хмуро уставился на дверь, ожидая появления кузена. Но его все не было.
– А, так это не размышления, – продолжил он. – Ярость? Необычно.
– Где ты? – спросил я в пустоту, не в силах сдержать злость в голосе. – Покажись.
Если таким образом Баэл хотел объявить о своем присутствии, то в этом спектакле не было необходимости. Как только он переступил порог моей башни, я это почувствовал и теперь просто ждал, когда этот ублюдок с помпой появится.
Я ждал его сегодня. Не потому, что мне нужна была компания, а потому, что он всегда так делает.
Воздух около камина замерцал, и Баэл со смехом материализовался. Он стряхнул тени с рыжевато-русых кудрей, словно это были капли воды, и ухмыльнулся.
– Должен сказать, я ужасно обижен.
Я многозначительно уставился в потолок, ничего не говоря.
– Почему? – продолжил он, не дожидаясь ответа. – Я думал, что ты давно позовешь меня. Я был один. Сам по себе. Скучал в одиночестве. Ждал приглашения.
– Тебе не нужно приглашение, – отрезал я. – Тут есть чертова дверь.
– Есть, но твоя идиотская птица злится на меня и не дает войти.
Отлично.
– Я хотел преподнести мирный дар. – Его ухмылка стала еще шире, как будто он рассказывал неприличную шутку. – Тебе, а не птице, разумеется, но я так долго ждал, что пришлось использовать ее самому. Боюсь, она пока не может ходить.
Я сжал челюсть. Чертов придурок. Вскоре в столице не останется ни одной женщины, которую он бы не трахнул хоть раз. Затем ему придется отправиться в путешествие по стране. Что ж, по крайней мере, тогда он оставит меня в покое.
– Вот чем ты занимаешься днями напролет? – Я резко сел, пронзив его взглядом. – В то время как еще одна деревня сгорела дотла на границе Последствий, ты трахаешь слуг и… что? Шляешься вокруг, невидимый, и ждешь, когда я тебя призову?
– Примерно так, – легко отозвался Баэл, прислоняясь к стене и скрещивая ноги. – Еще я страдал от довольно неприятной головной боли. Фавны делают слишком крепкое вино.
– Ты не можешь найти себе занятие получше?
– Лучше, чем пить и трахать слуг? Думаю, нет. Полагаю, я мог бы заняться убийством троллей, но, кажется, тут ты меня опередил.
Я нахмурился.
– Ты сам все знаешь. Мне сообщили, что пока я должен оставаться в замке. Ты хоть понимаешь, как это бесит?
– Конечно. – Мой гнев, беспричинно обращенный на него, легко соскользнул с его плеч. – Но не срывайся на мне. Я-то на твоей стороне.
А не следовало бы. Я заскрежетал зубами. Я ненавижу этот замок и всех, кто в нем обитает.
– Хватит шутить.
Баэл подошел к стеллажу.
– Я и не шучу.
Знакомые образы снова замелькали в сознании. Клубы черного дыма, взметнувшиеся в воздух и не дающие как следует вдохнуть. Пламя выжигает землю и ползет вверх по руинам зданий. Далекие крики спасающихся деревенских жителей – как фейри, так и людей, – и все это только начало.
Я вспоминал об этом всякий раз, когда в душу закрадывалась хоть капля вины. Кошмары не знают снисхождения.
– Что-то я не заметил, чтобы ты выступил добровольцем вместо меня, – съязвил я, понимая, что это несправедливое обвинение.
– В следующий раз так и сделаю, – пробормотал он, рассматривая корешки книг. – Посмотрим, как семья воспримет это. А может, лучше предложить еще и Эйну? Устроим пикник. Или, возможно, Эльфвин понравится бегать по полю боя.
Я нахмурился еще сильнее. Эльфвин, вероятно, и впрямь понравится на поле боя. Для девятилетнего ребенка моя младшая сестра относилась слишком спокойно к жестокости – мне ли не знать.
В любом случае Баэл прав, и это приводило меня в еще большее бешенство. Любой из нас мог положить конец хаосу за считаные дни. Я знал, что вместе мы могли бы выследить и уничтожить Дуллахана за несколько часов. Но вместо этого мы вынуждены подчиняться бессвязным прихотям сумасшедшей.
После смерти дяди силы мятежников с севера выросли как в численности, так и в свирепости. Я знал, что это моя вина, но сумел сохранить этот факт в секрете. Вернее, оставить его между мной и Баэлом, который в любом случае все бы узнал, даже если бы я ему ничего не рассказал. Он странным образом всегда все узнает.
Ну, не все.
Страна бурлила от вопросов. Где человеческая девушка, убившая короля Высших фейри? Почему она не на троне? Почему никто ее не видел? Ответы на эти вопросы иногда вызывали
