Но он ошибся. Проверив, как всегда рано утром, охрану на въезде, он медленно шел к дому по росистой лужайке. Вокруг клубился утренний туман. Вдруг сзади хрустнула ветка, он резко обернулся.
По дорожке парка трусцой бежала Рэчел в голубом спортивном костюме. Она подбежала к нему и остановилась, немного запыхавшись. Несмотря на неприятные события вчерашнего вечера, она казалась отдохнувшей и спокойной, глаза ее светились. И тут Фрэнк понял, что она из породы борцов и умеет быстро оправляться от ударов. Он поймал себя на том, что любуется ею.
Рэчел одарила его понимающей улыбкой, словно читала его мысли.
— Вот ты и попался!
— Точно,— он улыбнулся в ответ.
— Ты, наверное, удивлен: что это я здесь в этой одежде делаю,— она показала на свой костюм.— Ты не знал, что я бегаю по утрам?
Фрэнк неодобрительно покачал головой.
— В чем дело? Боишься, что меня захватят в тренировочном костюме?
— Нет,— медленно произнес он,— гораздо хуже.
— Хуже?— она казалась озадаченной.— Что может быть хуже этого?
— Боюсь, что мне придется бегать вместе с тобой.
— Отлично!— рассмеялась Рэчел.— Но думаю, я тогда не смогу заниматься бегом. Да я и так искала предлог, чтобы бросить это занятие.
— Ну, что же, отлично.
— Проводи меня к дому, пожалуйста.
— С удовольствием.
Они молча пошли через лужайку к дому, наблюдая, как солнце начинает рассеивать легкий туман.
Рэчел первая нарушила молчание.
— Я, конечно, понимаю, что поздно об этом говорить,— она с трудом подыскивала слова,— но я хотела поблагодарить тебя. Я очень рада, что ты здесь. Теперь я это хорошо понимаю.
— Ну и отлично.
— Я не буду мешать тебе.
— А это еще лучше,— улыбнулся Фрэнк.
Они прошли еще несколько метров молча. И когда Рэчел снова заговорила, она выглядела смущенной и даже неуверенной в себе.
— Фармер… у меня есть одна проблема… Совсем маленькая,— она запиналась, словно ее собственные слова раздражали ее. Фрэнку очень импонировала такая Рэчел, которая открывалась с новой, неожиданной стороны.
— Что за проблема?
— Ну, понимаешь, мне бы хотелось выходить иногда… ну, с парнем,— она сморщила нос, как бы извиняясь за прямоту.— Знаешь? На свидание. Но я не могу ходить на свидание, потому что ты должен находиться все время рядом со мной, каждую минуту. Ну, я имею в виду… если он захочет, чтобы я пошла к нему домой… И ты тоже пойдешь со мной?
— Да, я понимаю тебя. Это, конечно, серьезная проблема,— сказал Фрэнк.
— Ну так вот, я об этом подумала и решила, что лучше бы было, если бы ты пригласил меня на свидание.
— Я?
— Я думала… но это только, если ты согласен. Что скажешь? Ну, конечно, если только ты сам хочешь…
Она взглянула на него глазами, полными надежды, и в то же время вроде бы со страхом ожидая отказа. Фрэнк был очарован этим притворным огорчением.
— Это приказ?— спросил он.
— Нет, нет… Только если ты хочешь… Я ведь не такая плохая…
Она провела рукой по волосам и нервно рассмеялась.
— О, Господи! Только послушать меня! Я умоляю о встрече, как будто я опять в школе… Только это еще хуже,— она остановилась и взглянула на него.— Боже, мне так неловко. Ну, хорошо, я побегу, а ты решай…
В этот момент Ники распахнула окно на втором этаже.
— Рэчел, Сэнди Харрис звонит. Говорит, что это очень важно.
— Скажи, чтобы она подождала, милая,— прокричала ей в ответ Рэчел.— Я должна закончить здесь разговор.
Не говоря ни слова, Ники закрыла окно.
— Итак, что скажешь, Фармер?
— Фрэнк.
— Хорошо. Что скажешь, Фрэнк?
— Скажу "да".
Широкий нос лимузина появился из темноты автомойки, похожий на подводную лодку, поднимающуюся из морской пучины. Мыльная вода стекала с окон и крыши. Двое мойщиков — один негр, другой белый — бросились к мокрому автомобилю и начали натирать его до блеска мягкими лайковыми тряпочками.
Генри лениво расположился рядом, ожидая, когда они закончат работу. Фрэнк Фармер, может быть, и повысил его до помощника телохранителя, но все равно он оставался и водителем, а водитель должен следить, чтобы машина была чистой и отполированной до блеска.
Генри мельком взглянул на парней, вытиравших машину — это были обычные парни, занимающиеся унылой, грязной работой и получающие жалкие гроши плюс чаевые. Он даже не посмотрел на их имена, вышитые на карманах рабочих халатов: Джемал и Дэн.
Но Дэн, белый мойщик, узнал Генри. Он присутствовал на концерте Рэчел Мэррон в клубе "Майан", и как раз он был тем самым парнем с безумным взглядом, которого так бесцеремонно отпихнул Фрэнк. Он решил, что раз уж Генри сам пригнал машину на мойку, то эта машина уж точно должна принадлежать примадонне. Это его заинтересовало. Дэн отбросил тряпку, взялся за трубу мощного пылесоса и открыл заднюю дверцу лимузина.
— Эй,— закричал Генри,— я не просил чистить внутри!
— Не волнуйся,— пробормотал Дэн,— это входит в стоимость.
— А-а,— только и сказал Генри и сразу забыл об этом.
Дэн водил трубой пылесоса по толстому ковру и просовывал глубоко между спинкой и сиденьем. Из-под одного кресла он вытянул скомканную бумажку. Она была слишком большой и не пролезала в шланг. Дэн распрямил ее на мягком сиденье и увидел, что это фотография Рэчел с ее автографом, которая предназначалась для раздачи во время концерта.
Бесстрастно Дэн сложил фотографию и засунул ее в карман халата. Потом вылез из салона и выключил пылесос.
— Все в порядке.
— Отлично,— сказал Генри. Он протянул каждому мойщику по десять долларов, сел за руль и укатил.
— Хорошие чаевые,— хмыкнул Джемал.
— Да-а,— подтвердил Дэн и отправился в раздевалку прямо к своему шкафчику. Он набрал определенное число на шифровом замке и открыл металлическую дверцу своего личного шкафчика.
Изнутри весь шкафчик — буквально каждый сантиметр — был обклеен фотографиями Рэчел Мэррон. Там были и рекламные портреты, и фотографии, вырезанные из журналов и газет, конверты от пластинок и компакт-дисков. В центре этой коллекции, как святая реликвия, был прикреплен кусочек ткани от платья Рэчел, подобранный вчера, после концерта на полу в клубе "Майан". И вообще весь шкафчик выглядел как святилище Рэчел Мэррон, за исключением одной небольшой детали: поперек самого большого портрета улыбающейся Рэчел было жирно и зло написано: СУКА.
Из сотни или около того любителей японского кино, собравшихся в тот вечер в кинотеатре "Кокусай", девяносто восемь человек и не догадывались, что в зале присутствует Рэчел Мэррон. Это был секрет, который Рэчел и Фрэнк решили не раскрывать.
Она, правда, особенно не маскировалась: шляпа, шелковый шарф вокруг шеи и очки от солнца, которые она сняла, когда в зале погас свет.
Фрэнк Фармер, может, и не очень хорошо разбирался в массовой культуре, но он мог отличить хороший фильм от плохого, а фильм Акиро Куросавы "Юшимото" был одним из лучших. Игра великолепного японского актера Тоширо Мифуне, который играл роль наемного самурая, устроившего кровавую расправу над целым городом, полностью захватила его. Рэчел, никогда раньше не видевшая японских фильмов, сидела в темноте, поглощенная происходящим на экране с первого кадра, до последней его ироничной реплики: "Теперь в нашем городе тихо".
Рэчел выходила из кинотеатра в задумчивости.
— Знаешь,— сказала она, как бы продолжая размышлять над судьбой героя,— мне показалось, что ему вовсе не хотелось умирать.
— Конечно, но ведь он не умер, правда? Есть большая разница между желанием умереть и отсутствием страха смерти.
Они шли по тротуару к тому месту, где Фрэнк оставил свой неброский "шевроле", и со стороны выглядели обычной молодой влюбленной парой.
— И потому что он не боялся смерти, он стал непобедимым?— спросила Рэчел.
— А ты как думаешь?
Рэчел рассмеялась:
— Ну уж одно точно: он со всеми рассчитался в конце.
— Да,— кивнул Фрэнк,— это хороший фильм.
— Сколько раз ты смотрел его?
— Шестьдесят два,— ответил он, не сбиваясь с шага.
Рэчел хмыкнула.
— А ты знаешь, что такое "йо-шимбо"?
Фрэнк на мгновение заколебался.
— Да-а…
— Ну, скажи, что это значит?
— Это значит "телохранитель".
Рэчел обрадованно рассмеялась.
— А-а, теперь я понимаю. Это все объясняет.
Ресторанчик "Умберто" на тихой заросшей улице около Экопарка был совсем не похож на ресторан "Мортон". Это было просто забегаловка — и никаких знаменитостей! Но еда была сносной — вполне итальянской, и музыка из старого музыкального автомата в углу доносилась вполне приятная. Ресторан был почти пуст, и на площадке для танцев не было никого видно.
Рэчел давно не была так счастлива и очарована моментом. Она почти забыла, что значит развлекаться ради удовольствия, а не ради рекламы. Она чувствовала себя легко и непринужденно, и ее понемногу начинал захватывать ее спутник.
