Рэчел давно не была так счастлива и очарована моментом. Она почти забыла, что значит развлекаться ради удовольствия, а не ради рекламы. Она чувствовала себя легко и непринужденно, и ее понемногу начинал захватывать ее спутник.
— Ты любишь такие заведения?
Фрэнк кивнул. Он ковырял вилкой длинные макароны на тарелке.
Она скосила глаза на музыкальный автомат.
— И такую музыку тоже?
— Вполне,— ответил он односложно.
— Ты чувствуешь себя здесь в безопасности? Ты думаешь, что до тебя здесь никто не доберется?— она накрутила макароны на вилку и поднесла ко рту.
Фрэнк Фармер пожал плечами.
— Если кто-нибудь захочет совершить убийство в обмен на собственную жизнь, его ничто не сможет остановить.
— Прекрасно! А зачем же ты мне тогда нужен?— печально усмехнулась Рэчел.
— Он может попасть в меня вместо тебя,— эти слова не были хвастовством супермена, выставлявшего грудь вперед. Это была лишь констатация факта.
Ее глаза расширились.
— И ты готов умереть за меня?
— Это моя работа,— ответил Фрэнк.
Рэчел уставилась на него в упор, словно хотела прочесть на его лице ответы на все вопросы.
— Но почему ты этим занимаешься?
Фрэнк застенчиво улыбнулся.
— Потому что я не умею петь.
— Йо-шимбо,— произнесла Рэчел и рассмеялась.
— Нет, он был лучше, чем я.
Она помахала рукой, как бы не принимая его скромный ответ.
— Это все — волшебство кино, а ты — настоящий, Фармер.
Фрэнк пожал плечами и долил им обоим вина.
— Я кое-чего не понимаю…
— А именно?
— Ну, может быть, и почетно спасти президента или кого-то наподобие… но простую…
— Ты имеешь в виду кого-то типа тебя? Это вопрос дисциплины и условий.
Рэчел нахмурилась и помотала головой.
— Я не верю в дисциплину. По крайней мере, не в свою. Я знаю, что в критический момент я сломаюсь.
— Бывает.
— Но не с тобой, свирепый Фрэнк,— рассмеялась Рэчел.— Твоя дисциплинированность работает на тебя, верно?
— Никто не может предугадать, что случиться в ситуации, когда речь будет идти о жизни и смерти. Давай считать, что такое случается, и все.
Они замолчали и ждали, когда официант уберет тарелки, словно не желая, чтобы чужой подслушал их тайную, интимную беседу.
— Скажи мне…, тебе кто-нибудь нравился?
— Что ты имеешь в виду?— он прекрасно знал, что она имела в виду, но ему совершенно не хотелось посвящать ее в свою личную жизнь. Для него уже стало привычкой держать карты закрытыми, а фактами личной жизни ни с кем не делиться.
— Ну, кто-нибудь вроде меня…
Фрэнк громко рассмеялся, на него это было не похоже.
— Я не встречал никого вроде тебя.
— Ну, ты понимаешь, о чем я говорю: девушка, как я.
Он заерзал на стуле, обдумывая ответ. Она была совершенно откровенна с ним, поэтому было бы стратегически неверно, да и невежливо с его стороны лукавить или обманывать ее. Значит, необходимо сказать правду, таким образом между ними возникнет доверие, и ему будет легче охранять ее. Однако и тут была красная черта, которую он не должен был переступать.
— Была одна девушка,— сказал он, глядя на что-то позади нее.— Очень давно.
— Была…? А что с ней случилось? Ты извини, ничего, что я спрашиваю?
— Ничего, если я не отвечу?— сказал он с улыбкой.
— Я… я не хотела тебя обидеть…
Улыбка Фрэнка стала еще шире. Рэчел была самой любопытной из всех, кого он когда-то встречал.
Она начала смеяться, не в силах совладать с собой.
— Но она ведь не умерла, правда?— спросила она легкомысленно.— Я имею в виду… ты ведь не охранял ее, когда она…?
Улыбка исчезла с лица Фармера. Он сразу стал серьезным, даже мрачным. Его молчание говорило само за себя. Смех Рэчел замер, она вдруг осеклась и побледнела.
— О, Господи! Так и было, да?
— Да, что же делать, непогрешимых людей нет,— сказал он сурово с серьезным, даже торжественным видом.
Рэчел была поражена, шокирована и испугана своей бесчувственностью: из-за нее сразу испортится настроение, исчезнет очарование вечера!
— Ох, Фрэнк, прости меня,— вздохнула она.
И вдруг, словно кто-то зажег свет. Серьезное выражение сошло с его лица, и он от души рассмеялся.
— Нет, ее не убили…— он на секунду замолчал, не зная, как закончить фразу.— Все было не так трагично. Просто она меня разлюбила. Ты можешь себе это представить?
Рэчел посмотрела ему прямо в глаза.
— Нет, не могу.
Пластинка кончилась, и на минуту все стихло. Потом на вертушку опустился другой диск. Зазвучали первые аккорды одной из ранних песен Рэчел Мэррон, песни, которая однажды подняла ее на вершину: "Что бывает с людьми, у которых разбиты сердца". Фрэнк улыбнулся, услышав ее голос. Он поднял бокал, словно приветствуя ее и ее победоносную песню.
— Ну как, Фрэнк,— спросила Рэчел, гримасничая,— у нас свидание по полной программе?
Фрэнк недоуменно, даже с опаской посмотрел на нее поверх стакана.
— Да не бойся. Я просто приглашаю тебя танцевать.
— С удовольствием,— ответил он.
Фрэнк Фармер не переставал удивлять Рэчел. Для такого вроде бы замкнутого и сухого человека он оказался замечательным, элегантным танцором и совершенно непринужденно держал ее, слегка прижимая к себе.
Она даже представить себе не могла, что ей будет так хорошо, так уютно с ним. Положив голову ему на плечо, Рэчел подпевала своему собственному голосу.
Фрэнк ощущал запах ее волос и ее чувственное, подвижное тело в своих сильных руках. Они прислушивались к грустным словам песни, меланхолический голос Рэчел добавлял в нее еще больше тоски.
— Тебе нравится? Я говорю о песне.
— Да,— кивнул Фрэнк.
Рэчел вдруг прыснула со смеху. Фрэнк даже покраснел, подумав, что он что-то ответил невпопад.
— Над чем ты смеешься? А?
Рэчел попыталась взять себя в руки.
— Извини,— хихикнула она,— просто эта песня… Она наводит такую тоску…
— Да, уж точно,— тоже улыбнулся Фрэнк.
В этот момент из кухни раздался грохот. Видимо, свалилась груда тарелок на пол. Не раздумывая, Фрэнк быстро развернул Рэчел так, что оказался между ней и источником шума. И только потом взглянул через плечо, чтобы убедиться, что никакой опасности нет.
Рэчел снова прижала голову к его плечу.
— Не бойся,— прошептала она ему на ухо,— я тебя защищу.
Они танцевали под тихую музыку, Рэчел подпевала. Фрэнк держал ее в объятиях, но его глаза внимательно следили за всем происходящим вокруг.
Глава 12
Так же как и в сердце Фармера был уголок, куда он никого не допускал, так и в его скромном доме было место, куда вход всем был заказан. В подвале своего дома он устроил гимнастический зал и мастерскую. И ремонтом в доме он занимался без чьей-либо помощи: он покрывал деревянными панелями оштукатуренные стены, выкладывал кафелем пол.
В одном углу гимнастического зала располагалась коллекция сверкающих, хромированных спортивных снарядов, стопка "блинов" для штанги, "груша" для бокса и велосипед.
В другом конце зала стоял верстак со множеством различных инструментов, которые были пронумерованы и лежали каждый на своем месте. Там также находились и более сложные приспособления: токарный и сверлильный станки, на них он работал по металлу, приводя в порядок оружие, которое являлось основным инструментом в его работе.
Особая часть подвала, отделенная от всего остального помещения, представляла собой узкий, звуконепроницаемый коридор вдоль всей стены. Это был его личный тир с мишенью в дальнем конце, укрепленной в мешках с песком. В этой комнате царил полный порядок, но вместе с тем все было просто и удобно, что вполне соответствовало характеру Фармера.
Он сидел на диване, потягивая коктейль из стакана, и наблюдал за ней. Рэчел ходила по комнате, рассматривала инструменты на верстаке и даже заглянула в тир.
— Здесь так тихо,— сказала она словно самой себе. Потом она подошла к стенке с книгами и спортивными трофеями, которая занимала значительную часть комнаты. Книги были довольно странно подобраны: романы стояли рядом с техническими справочниками. Толстые тома биографических и исторических исследований были сложены рядом с иллюстрированными альбомами птиц, диких цветов, оружия, японского кино и примитивного искусства.
Такой подбор книг очень о многом сказал Рэчел: во-первых, о том, что у Фармера живое воображение и интерес к большому количеству разнообразных предметов — но об этом она и так уже знала. Во-вторых,— и это гораздо больше занимало ее — у него было много различных вещей, которые говорили о его сентиментальности. Например, на полках лежали разные предметы, напоминавшие ему о прежних годах, людях и событиях.
Там были пыльные спортивные призы, грамоты и фотографии. Вот на одной Фрэнку вручают черный пояс, а вот еще совсем юный Фрэнк с поднятой бейсбольной битой. Там были и его фотографии с тремя президентами.
