…
– Даже не полчуть-чуть.
Водитель тяжело вздохнул и, крепче сжав руками баранку, уставился на дорогу. Я, конечно же, не жадничала, а попросту поступала разумно: кому нужны разборки с гаишниками. Один-два глотка, а потом проблем может возникнуть выше крыши. Таким образом, я обеспечила некую страховку, оградив Женьку от возможных неприятностей. Он, стоит заметить, не проявил себя занудой, не став клянчить несчастные глотки.
В общем, дорога пролетела быстро. Музыкальные шедевры следовали один за другим, две-три баночки от пива, опорожнённые и скомканные, с разрешения хозяина авто последовали в мусорный кулёк, что заблаговременно был помещён за спинку сидения. В черте города пыл пришлось унять, обуздав скорость и угомонив децибелы. Вскоре в поле зрения появился концертное сооружение, а точнее стадион, уже на подступах оккупированный всевозможными автомобилями и раритетными мотоциклами. С трудом припарковав машину, мы поспешили на поиски хвоста какой-нибудь очереди, что гигантскими змеями уходили в зияющие чернотой пещеры входных ворот.
За ними нас ждало без сомнения потрясающее шоу.
2.
Для меня всё, что можно назвать шоу, должно быть потрясающим. Масштабным. Будь то рукотворное или природное действо. Ну, или почти всё, если вдруг какой-нибудь умник начнёт придираться к мелочам и бряцать эрудицией (хочется сказать «эрудизмом», но русский язык не шибко расточителен на пластичность для иностранных слов). Да, я знаю, что по определению в шоу зрительная составляющая преобладает над таковой смысловой. Тогда, чем же фантасмагория красок северного сияния не шоу, хоть и без звука, но и без смысла. Выставка в Третьяковке – по мне и это шоу, пусть также немое, но со смыслом, зато какое впечатление! Да тот же Фикс – тот, что музыкант Филя: скромно, а как врезается в душу.
Один мой коллега по работе, невыносимый зануда с завышенной самооценкой, накануне попытался вразумить меня, сказав, что если я хочу шоу, то нужно ехать на Киркорова. Я захотела что-нибудь возразить, но быстро передумала – вдруг завяжется дискуссия. Но он, всё же, попытался как-то развить тему, на что получил резкий совет отправиться к больным в палату, поскольку заждались. Коллега, так как воспринял мой совет серьёзно, несколько побледнел – видно чего-то испугался, может осложнений у неправильно пролеченного больного – и, подхватив папку с листами назначений, рванул из ординаторской.
«Вот оно, бытовое мини-шоу, и Киркорова не нужно, – усмехнулась я, скидывая халат, – только радости для души маловато. Для настоящей радости другой масштаб нужен, только где он».
Словно наперёд чувствовала.
– Вот и он, настоящий масштаб! – не сдержав восторга, я повернулась к Жеке, когда порог билетного контроля был преодолён.
– Ты о чём? – переспросил мой спутник, мало секущий в чужих эмоциях.
– Да обо всё этом! – для полной ясности мне пришлось отвести руку на манер Зыкиной, как бы открыв взору Родину.
Смех смехом, а на Жеку это подействовало; будто снизошло прозрение.
– Да, – не скрывая появившийся блеск глаз, кивнул он головой, – мощняк!
И действительно, всё пространство под трибунами стадиона будто явило результат путаницы или сбоя в системе машины времени, перемешавшей прошлое и настоящее. Точнее – семидесятые годы и современность, что бросалось в глаза. Контраст моды тех лет на фоне атрибутов современности.
Народу нашло тьма-тьмущая. Основная масса прохаживались туда-сюда, ожидая приглашения в зал и рассматривая окружающих. Там и тут раздавались радостные возгласы давно не видевшихся, а тут случайно встретившихся старых знакомых. За столиками посасывали пиво волосатые люди в клёпаных кожанках, какие носили во времена царства рока, и что-то бурно обсуждали. Кто-то из них размахивал айфоном, небрежно сжимая его пальцами, закованными в перстни с черепами. Кто-то кичился смартфоном, периодически прижимая его к сдавленному банданой уху. А кто-то с усердием паровоза дымил сигаретами Кэмел или Мальборо, выложив на показ пачку с фотографией изъязвленного лёгкого (лет сорок назад был несколько иной дизайн). Одна нога при этом обязательно перекинута через колено другой; обе обуты в кожаные, отделанные металлом сапоги, естественно остроносые. Между столиками то и дело протискивались голени в лабутенах, красными подошвами намекая на давно наступившие новые реалии.
«Да, байкеры, или, как там их называли в СССР, рокеры, душой не стареют!», – понимающе покачала головой я, откровенно удивляясь такому количеству любителей рок-музыки; даже не подозревала об этом раньше.
В общем, впечатлений оказалась масса ещё до начала концерта, что уже можно назвать шоу. Но настоящее шоу, уже сродни космосу, явилось потом.
Мы прошли на трибуны, нашли свои места и принялись терпеливо ждать. Когда свет над трибунами начал заметно угасать, по рядам побежал легкий, но нарастающий гул: сцена ярко осветилась висящими на софитах прожекторами, и от колоннад мощных динамиков, выгнутых дугой, пошёл узнаваемый ритм. Зрительский гул соответственно усилился. Когда на сцене появился первый представитель знаменитой группы, неважно кто из них, гул перешёл в закладывающий уши шум, слившись с набирающим бешеный темп ритмом мелодии в органичное целое. Весь стадион завелся с первых нот. Концерт, от которого многотысячная толпа зашлась уже с первых секунд, начался.
Чтобы описать ощущения от пребывания на этом действе (не знаю, какой лучше подобрать термин: зрелище, представление, шоу, явление?), нужно самому там побывать. Кроме этого, нужно чувствовать этот жанр душой. Иначе все воспримется банальным грохотом электроинструментов, как выражалась моя соседка баба Люся «бум-бум». Она ещё поговаривала, мол, вот раньше были сердечные песни, не то, что сейчас.
«Сердечными бывают боли и капли от них», – возражала я мысленно, не желая расстраивать бабу Люсю.
Но почитатели хард-рока далеки от соцреалистических мелодий типа «справа кудри токаря, слева кузнеца», и я, атомарная часть этой разноликой массы, забившей до отказа целый стадион, ощутила себя частью огромного целого на целых два часа.
3.
Сто двадцать минут, а может и больше, пролетели как один миг и одновременно как вечность, пронизав душу насквозь. Выступление прошло настолько великолепно, что я напрочь забыла о проблемах с нарконадзором. Не вспомнила я о них и когда, увлечённая восторженной толпой, вновь казалась вне дворца спорта.
– Слушай, – обратился ко мне мой спутник, – давай посидим. У меня тут кафешка есть. Там сейчас ребята знакомые соберутся, встречу отметить.
– Какие ребята? – не скрывая отменного настроения, попросила уточнить я.
– Всякие. И постарше мужики будут, те ещё рокеры, и наш возраст кто любит рок.
– Да, эта музыка способна сводить возрастные пласты, – сумничала я, – конечно посидим.
– Куда сводить пласты? – Жека то ли не расслышал, то ли не понял.
– В монолит. Где тут твоя кафешка?
– Она не моя.
– А какая твоя?
– У меня вообще нет кафешек в собственности.
