сиденье и встал на асфальт. Потом откинул подставку и предложил мне оседлать зверя, предупредив, что нужно быть осторожной, так как мотор работает на холостых оборотах. Общий шум затруднял восприятие речи, но я, будучи сообразительной, всё поняла. Доказательство – согласный кивок головой.
Осчастливленная дозволением, я уселась на Фиат, но сделала это аккуратно, без гонора. Надела каску, больше напоминающую гермошлем астронавта. Не скрывая восторга, немного поёрзала задом по сиденью, изображая дикую езду, потом слегка повернула ручку газа. Движок, продемонстрировав чудеса покорности, приёмисто зарокотал. Чувство полного балдежа! Наверное, выпивка попросту насытила восприятие реальности особым колоритом, но общее ощущение происходящего принялось источать фантастические краски.
Мужики, окружившие меня, одобрительно загудели: кто банально показывал большой палец руки (на Ближнем Востоке за это жест могут и казнить), кто выкрикивал комплименты, а некоторые даже делали селфи. От избытка внимания появилось ощущение международной славы масштаба дворовой площадки.
Тут чья-то рука сунула к моему рту – так как защитный щиток был открыт – дымящую сигарету. Знакомый запах тлеющей конопли быстро дошёл до ноздрей.
«Косяк, – сходу догадалась я, и так же сходу решила, – а почему бы и нет!»
Губы, не раздумывая, ухватили смятый фильтр (видимо запрещённый продукт уже прошёлся разок по кругу) и лёгкие втянули дурман до пределов рёберных возможностей. Кто выкрикнул, что нужно задержать дыхание, но это и без него было известно. Сигарета опять шмыгнула в толпу, но через минуту вынырнула вновь. Процесс с затяжкой повторился. Потом ещё раз.
Шум веселья, тем временем, продолжался, и я вдруг заметила отражение логотипа Фиат в чьём-то низко опущенном бокале с, возможно, шампанским. Далее изображение исчезло в ряби – слабый удар стороннего локтя или плеча. Но прежде чем изображение восстановилось, всеобщий шум вдруг стал подозрительно утихать.
– Козлы, как всегда любят кайф обломать – услышала я чью-то приглушенную фразу и повернула голову.
В направлении кафе, прямо в нашу сторону, двигался наряд полиции. Человека три. Ещё двое находились в автомобиле с мигалками, что припарковался невдалеке.
«Катастрофа!», – пронеслось в голове.
4.
Теория вероятностей. Её семя, брошенное когда-то в философскую почву, давно проросло. Обзаведясь глубокими историческими корнями, оно дало и довольно разветвлённую наземную часть. Но обыватель обычно не желает копаться в сложных хитросплетениях ветвей и проростков чьих-то размышлений, считая любые совпадения или проделками дьявола, или случайностью. Всякий средний ум понимает, что всегда возможно пересечения многих векторов бедствия одновременно в одной точке, но каждый надеется, что эта точка пройдёт вне его системы координат.
Так примерно думала и я. Основная суть этого домысла – когда и сваливается всё сразу на чью-то голову, то она закономерно должна принадлежать чужой шее. Сия аксиома казалась вполне логичной, пока первый вектор причинно не пронзил моё пространство-время. Уже тут нужно было задуматься. Так нет, подавай все тяжкие. В итоге некие математические ожидания оправдались, сведя цифры в формулу.
«Какие цифры? Какие формулы, – подумает читатель, – и, причём тут математика?»
А всё при всём. Из всего, что со мной случилось, можно составить прекрасное уравнение! Самоуверенность плюс неосторожность плюс безрассудство, умноженное на распущенность равно беда.
Понимание этого пришло потом, а сейчас, слегка «обдолбанная» марихуаной и слегка пьяная, плюс за рулём транспортного средства, умноженная на нахождение под следствием, я почувствовала перед собой равно пропасть. Чем не формула для представителей власти, уверенно направляющих векторы своего движения в уже известную точку координат.
В общем, полицейские неумолимо приближались, я тупо уставилась на них, продолжая бессознательно подёргивать ручку газа. Все вокруг так же вытаращились на стражей порядка: немногие, кто пропустил затяжку, смотрели спокойно, а большинство, кто успели затянуться, испуганно. Воздух потяжелел, наполняясь запахом сброшенных в траву косяков. Стало ясно, что надвигается нешуточная юридическая гроза.
Расстояние быстро сокращалось, и, несмотря на полную панику в голове, нужно было быстро что-то решать. Надеяться, что всё закончится мирным рукопожатием и наилучшими пожеланиями по части дальнейшего отдыха, было попросту наивно. Полицейские однозначно догадаются, чем здесь дело попахивает, и начнут проверку. Один из них выберет кого-нибудь из толпы. Другой однозначно прицепиться ко мне. И бесполезно будет оправдываться, что я не я и машина не моя. Особенно, если тот, который займётся мной, окажется обделённый женским вниманием и от того женоненавистник. Чуя нутром, что беды не избежать, я, как в небытие, быстро огляделась по сторонам и навскидку оценила обстановку. Тропинка впереди вела в сквер и на машине туда однозначно не проехать. Даже если за мной побегут, то не догонят – я по этой тропинке успею скрыться в сквере. Нужно только решиться.
И решимость пришла. Ещё раз оглянувшись, дабы убедится, что опасность на достаточном расстоянии, я перекинула висевшую на плече сумочку через голову, выжала сцепление и переключилась на первую передачу. Да прибудет со мною бог! Мотоцикл медленно, так как руки давненько не держали руля, двинулся с места и, несколько виляя, выехал из толпы. До тропинки оставались считанные метры. Можно было так и ехать, не торопясь, но из-за спины раздались крики – то ли полицейские принялись приказывать остановиться, то ли хозяин понял, что происходит угон. Взгляд рефлекторно, на долю секунды, скользнул по зеркалу заднего вида: как в маленьком телевизоре полицейские бежали обратно к своей машине, а хозяин безнадёжно метался на месте.
Доселе не констатированный ранее парадокс природы: вначале до меня донёсся звук криков, а потом картинка их издавших; как если бы гром был раньше молнии. Шутка конечно, но так называемая гроза началась, и началась она с погони. И действия полицейских здесь совершенно предсказуемы: они или сами кинуться меня догонять, или по рации вызовут подмогу для перехвата. Скорее сего и то, и то. Так или иначе, но я ускорилась. Как прощальный жест, Фиат взревел и, с места в карьер, рванулся во тьму парка.
«Сейчас будет преследование, – пронеслось в голове, – надо быстрей сматываться!».
Но «быстрей» не получилось – включать фару было неразумно, а плохая видимость могла привести к аварии. Пришлось сбавить скорость и ехать почти наугад. Сквер, однако, не тайга, и как положено определению, оказался не особо большим – впереди быстро появился неоновый свет улицы. Стала различима и тропинка, выведшая меня к этой улице. Подъехав к какому-то подобию калитки, но с выломанной дверцей, я остановилась. Нетрезвый и одурманенный мозг всё ещё плохо соображал, но смог рационально пораскинуть извилинами.
«Затаиваться в сквере глупо: он сто процентов будет прочёсан, а ехать по центральным улицам тоже опасно – вряд, благодаря моим приметам, можно затеряться в потоке машин, –
