Однако здесь странно не это. После смерти Сталина заговоры и предательство в высших эшелонах власти категорически отрицались, а расстрелянные по обвинениям в таких преступлениях объявлялись невиновными и реабилитировались, при этом их уголовные дела тщательно скрывались. И вдруг горбачёвский перестроечный крючковский КГБ, сфальсифицировавший документы по Катынскому делу и протоколы советско-германского пакта о ненападении (см. Мухин Ю.И. «Антироссийская подлость». – М.: Крымский мост-9Д, 2003), публикует показания представителей высшего командования РККА с признаниями, что те ждали Гитлера!?
В 1989 году подполковник ВВС В.И. Алкснис, ставший потом известным политиком, был избран депутатом Верховного Совета СССР. Его деда – командарма второго ранга, заместителя наркома обороны СССР по авиации Якова Алксниса расстреляли в 1938 году по обвинению в заговоре и измене. Став депутатом, Виктор Имантович добился у председателя КГБ СССР Крючкова разрешения ознакомиться с материалами уголовного дела своего деда:
Меня сразу поразило, что в уголовном деле было крайне мало документов. Дед был арестован 23 ноября 1937 года, а расстрелян 29 июля 1938 года, т.е. он провел в Лефортово 8 месяцев. И при этом в деле было всего три или четыре протокола допросов, причем практически эти протоколы были ни о чем. Например, один многостраничный протокол был посвящен организации ремонта авиационной техники ВВС. Причём протокол очень подробный, как мне показалось, ответы на вопросы следователя были просто переписаны из руководящих документов тех лет по организации авиаремонта.
Меня удивило, что через три дня после ареста дед написал рукописную записку на имя наркома внутренних дел Ежова о готовности дать чистосердечные показания о своей контрреволюционной деятельности, но никаких следов этих чистосердечных показаний в уголовном деле не оказалось. Судя по материалам дела первый допрос состоялся только в январе 1938 года. В то же время, судя по материалам реабилитации 1956 года, подшитым в этом же деле, деда неоднократно вызывали на допросы и “выбивали” из него показания. Но где эти протоколы с “выбитыми” показаниями, почему их не оказалось в деле?
Ознакомившись со стенограммой процесса Тухачевского, я понял, что с этим процессом тоже не всё так просто. Моя убежденность в том, что Тухачевского и его коллег просто заставили под пытками оговорить себя, оказалась серьезно поколеблена, поскольку, судя по стенограмме, они давали свои показания достаточно искренне. После ознакомления со стенограммой процесса я пришел к выводу, что всё-таки “заговор военных” или что-то тому подобное, в Красной Армии был.
Я вышел из здания КГБ на Лубянке в большом смятении.
Во-первых, я понял, что уголовное дело моего деда было подвергнуто “чистке” и из него были удалены какие-то очень важные документы. Очевидно, эти документы были изъяты в период “хрущевской оттепели” в процессе реабилитации деда.
Во-вторых, “заговор военных” в Красной Армии все-таки был.
Спустя 10 лет, уже после гибели СССР, В.И. Алкснис был избран депутатом Государственной Думы РФ и решил вновь посмотреть уголовное дело своего предка. Добившись разрешения теперь уже директора ФСБ Патрушева, он получил в читальном зале ФСБ знакомое дело.
Я начал его листать, сверяясь с записями 1990 года, и вдруг к своему изумлению обнаружил, что в нем отсутствуют некоторые важные документы. Например, пропало донесение разведки НКВД, датированное 1932 годом, о том, что военный атташе Латвии заявил в частной беседе с нашим агентом, что у латвийского генерального штаба есть свои люди среди военачальников Красной Армии. Среди прочих фамилий там называлась и фамилия моего деда. В 1990 году я с большим сомнением отнесся к этому донесению, поскольку вряд ли мой дед мог быть агентом латвийского генерального штаба, по воспоминаниям бабушки он был твердокаменным большевиком. Но сам факт исчезновения этого и некоторых других документов позволяет мне сделать вывод, что “чистка” архивов продолжается и по сей день. Возникает вопрос: “Зачем?”.
Значит в архивах имеются документы, которые не устраивают и нынешнюю власть. Архивы “чистили” при Сталине, при Хрущеве, при Горбачеве. “Чистили” при Ельцине.
Таким образом, с помощью Виктора Алксниса выяснилось, что даже надежно сокрытые в архивах и недоступные стороннему взгляду уголовные дела предателей и заговорщиков тщательно вычищаются, чтобы исключить даже мысли о справедливости их наказания. (Что объявится внук Якова Алксниса, ставший депутатом, и заметит пропажи в материалах его дела, предусмотреть никто не мог).
И просто редчайшее стечение обстоятельств, что перестроечное КГБ пропустило в печать документы, где крупнейшие военачальники признаются, что они ждали Гитлера и в его пользу срывали важнейшее оборонное мероприятие. Можно только догадываться, какие еще факты были выкинуты из материалов суда и следствия. Что касается «утечки» столь компрометирующих сведений по Мерецкову, то скорее всего сказались особенности психологии горбачёвско-яковлевских публикаторов, которые сами предали СССР. Подумаешь, Павлов скрыл нехороший поступок своего дружка – что тут такого?! Да любой из них сам бы так сделал (да и наверняка делал)! Скорее всего, показания Павлова также подчистили, оставив в них только то, что он, дескать, всего лишь поддакивал Мерецкову, когда тот говорил, да помалкивал, когда тот действовал. А поскольку публикация касалась судьбы именно Павлова, то на сказанное им о Мерецкове не обратили внимания – ведь про себя Павлов как будто ничего компрометирующего не сказал, а про Мерецкова из него, мол, всё выбили палачи НКВД.
Кстати, а можно ознакомиться с делом Мерецкова хотя бы его ближайшим родственникам? Нельзя – в 2009 году архивная служба ФСБ сообщила, что дело Мерецкова уничтожено будто бы еще в 60-е годы прошлого века!
Павлов пролез на самый верх с помощью протекции друзей, одним из которых был и Мерецков. Но попасть на вершину власти – только полдела. Дальше там надо удержаться. Положим, в мирное время, при наличии определенных способностей, это не очень сложно. Можно ведь пустить пыль в глаза начальству имитацией кипучей деятельности и таким образом дотянуть до почетной пенсии.
Однако тогда впереди маячила неизбежная война с могучим противником, и она резко меняла всё дело. Чтобы остаться на самом верху, генералу Павлову в прямом единоборстве надо было победить прославленных гитлеровских полководцев – Бока, Гудериана, Клюге и других, – которые только что играючи положили на лопатки всех своих европейских противников. А Павлов прекрасно знал, что как полководец он мало что значит – в чём признался Мерецкову еще за полтора года до войны, когда согласился с неизбежностью победы Гитлера. С началом же войны продемонстрировал свои способности – за две недели вверенный ему фронт был разгромлен, потеряв только безвозвратно половину своего довоенного состава. Таким образом, честный путь сохранить высокое положение для Павлова был закрыт.
Но опыт войны в Европе подсказал и другой способ удержаться наплаву. Хотя прославленный французский маршал Петэн в военном отношении был на голову выше Павлова, но он тоже не разгромил Гитлера. Напротив, разгром Франции был гораздо более оглушительным, чем Западного фронта. Однако Петэн не только не потерял своего поста, но вознёсся еще выше – фактически стал главой Франции. Хоть и под сапогом Гитлера, но главой страны!
И вот наступил день 21 июня, который принес удобнейший момент для действий тем, кто уже давно фактически сдался Гитлеру. В ночь на 21 июня из Москвы весь командный состав известили, что война начнется через полутора суток. А вслед за этим Павлов и его соратники узнают, что Сталин выбит из строя и в столь критический момент лишён возможности руководить государством, среди остального руководства царит растерянность и неразбериха. Что теперь станет делать тот, кто уже давно решил, что при Гитлере ему будет лучше, чем при Сталине? Ужель крепить бдительность и повышать боеготовность? Да он и со Сталиным-то давно исключил мысль о возможности победы над Германией. А тут еще и без него?!
День 21 июня стал идеальным моментом для предателей и заговорщиков. Прикрываясь требованиями Тимошенко об отводе войск в лагеря и повсеместным стремлением не допустить войны на два фронта, они могли делать почти всё что угодно. За оставшиеся до войны считанные часы в Москве уже просто не успевали разобраться в истинных целях их действий и соответственно отреагировать. Впрочем, в той ситуации там почти и некому было разбираться. Видя, что они остались без Сталина, что в Кремле и наркомате обороны царит замешательство и там толком не знают, что делать дальше, Павлов окончательно сделал свой выбор. Практически не оказав сопротивления Гитлеру, он открыл ему ворота на Москву.
