Черт, почему Анька стала свидетелем сцены с Любой? Жека бы понял, как мужик мужика, назвал бы долболомом, но держал бы язык за зубами. Аня молчать не станет, все расскажет сестре. Да и Люба тоже.
Млядь, если уж так хотелось отыграться, лучше бы снял какую-нибудь незнакомую девку, в любом другом месте! Трахнул бы втихаря и утаил, наутро презирал бы себя, но сделал бы так, что Злата ни о чем не узнала. Уберег бы ее от боли и разочарования. Теперь выбора нет: если не он, то Анька или Люба донесут. Без вариантов. И будет еще хуже.
Она не простит.
Внутри полыхало желание все исправить, отмотать назад время и переписать вчерашний вечер. Мечта каждого беспечного идиота. Увы, невозможно. Теперь только вперед, в пучину отчаянной борьбы. После этого разговора уже ничего не будет как прежде. Все сломается и разлетится на осколки. От одной мысли об этом острые шипы впивались в грудную клетку.
Ни за что. Не отпустит. Землю жрать будет, но удержит ее. Все исправит.
Зайдя в спальню, он замер на пороге, привалившись плечом к косяку. В темноте было не разобрать, но ему казалось, что он видит ее глаза, наполненные горьким упреком и обидой.
Сквозь зубы с надрывом втянул воздух, разрывающий легкие, и направился к кровати. Присел на своей половине, устало потер лицо ладонью. Хотелось просто лечь рядом, обнять ее, прижать к себе и обо всем забыть. Но он не мог, не посмел бы ее коснуться после того, как …
Замутило. Краев чувствовал себя грязным и не мог извалять в этом дерьме еще и ее. Хотя больше всего на свете хотелось дотронуться, до ломоты во всем теле.
Откладывать этот разговор не было смысла, но язык не поворачивался чтобы начать.
Вчера был злым и смелым, а сегодня язык в одно место? Накосячил — отдувайся.
Он включил ночную лампу со своей стороны и с тяжелым вздохом, подыхая от того, что сейчас придется сказать, развернулся к ней:
— Злата…
Кровать была пуста.
Минуту смотрел на ее подушку, чувствуя, как сердце пытается пробить грудную клетку.
И где ее черти носят? Ночью?!
Вскочив на ноги, Миша зачем-то пробежал по всей квартире, заглянут на кухню, в ванну. Пусто.
Схватив телефон, торопливо набрал ее номер, ошибаясь в цифрах, матерясь, стирая и набирая заново. В ответ длинный унылые гудки. Проклятье!
И куда она пошла? К родителям? Ане? Черт!
Раз за разом набирал номер все с тем же нулевым эффектом. От бессилия хотелось швырнуть телефон об стену, но он продолжал звонить, пока не уловил тихий гул из комнаты.
Златкин телефон лежал на тумбочке, на экране светилась их совместная фотка и подпись «Мишенька». На фотке они такие довольные, счастливые, еще не подозревающие о том, чем все это обернется.
Капец, сдохнуть можно.
Тряхнул головой, отгоняя наваждение, и взял в руки телефон.
Если он здесь, значит дома она все-таки была. И куда потом сорвалась?
— Злат, ну что за игры, — прохрипел он, сбрасывая свой собственный вызов.
Разблокировал телефон, внезапно понимая, что она даже пароли свои никогда не прятала. Все на ладони. Тем глупее казались подозрения насчет Миронова.
В тщетной надеже выяснить, куда она ушла, Краев проверил звонки. Со вчерашнего вечера только его вызовы, в смсках штиль. Загрузил мессенджер. Звонков тоже не было, зато была переписка. С Тимофеевой.
Аж внутри оборвалось. Уже донесла? Последнее сообщение в два часа ночи. Он проснулся в четыре. Какого хрена? Последним шло видео сообщение.
Потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что в момент съемки мобильник стоял на тумбочке, в той самой комнате, где он сегодня проснулся.
Еще не видя, что будет дальше, Краев понял, что все. Абзац. Когда эта дрянь успела его установить?! Пока презервативы искал?
Сука!
Кровать пустая, но это ненадолго. В кадр вваливается сначала Люба. С завлекающей улыбкой стягивает платье через голову, оставшись в черном белье. Избавляется от бюстгалтера, небрежно откинув его в сторону, виляя бедрами стягивает стринги.
Злата… проклятье…ты должна была выключить это дерьмо и не смотреть дальше. Ты ведь сделала это, да?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Когда увидел на экране самого себя, Краев уже даже не пытался дышать. Бесполезно. Легкие налились свинцом, сердце не билось.
Пьяный в хлам, уже без рубашки, растягивающий джинсы. Повалил Любку на кровать, за щиколотки рывком подтянул ее к себе. Тимофеева в этот момент самодовольно смеялась:
— Миш, а твоя принцесса не расстроится из-за нашей шалости?
— К черту ее.
— Точно? А вдруг…
— Заткнись, — навалился сверху, накрывая ее тело своим.
Дальше смотреть не было смысла. Дешевое порно с пьяным придурком в главной роли. Но он все-таки смотрел. Прикрыв рот одной рукой, таращился в экран, на котором извивались голые тела.
Зарывшись руками в волосы, он медленно отложил телефон. Разговор, которого Краев так боялся, теперь казался детским лепетом. Злата все видела сама, своими глазами. Все слышала. А он ничего не замечал, когда забрался на Любку, просто драл ее, пытаясь унять ярость в груди. Не зная о том, что в этот момент она на него смотрела.
Это конец. После такого не оправдаться, не исправить разговорами и извинениями. Все. Финишная черта. Дальше каждый сам по себе.
Вскочив на ноги, Михаил бросился к шкафу, распахнул его так широко, что дверцы жалобно скрипнули. Все на месте. Ее обувь, вещи, сумки. Абсолютно все. Но вместо надежды и облегчения он чувствовал лишь черное отчаяние и тоску. Не чувствуя под собой ног, он метнулся в большую комнату, туда, где в ящике под телевизором хранились все документы. Рывком выдвинул его, вырвав из пазов. По полу разлетелись бумаги. Златиных среди них не было.
Ушла.
Глава 12
Дальше начался персональный ад. Такой, что ни вдохнуть, ни заснуть, ни исправить. Он землю готов был жрать, лишь бы шанс дала. Но Златка не то, что шансы давать, она даже слушать его не собиралась. Просто пропала со всех радаров и все. Будто и не было ее.
Он рыскал по универу, караулил возле дома сестры, ночевал под окнами дома ее родителей. Ночь напролет сидел на кухне, ожидая что сейчас раздастся звук ключа, поворачиваемого в замке, и она появится.
Но увы. Никаких поворачивающихся ключей или приходов. Тишина.
Злата просто исчезла и не оставила ни единой возможности связаться с собой. Ее разряженный телефон так и валялся на тумбочке, а новый номер ему никто не собирался сообщать.
В том, что он был, Михаил не сомневался. Он видел, как Анька с кем-то болтала, но стоило ему подойти ближе — демонстративно убрала телефон в сумочку.
— Ань, пожалуйста, — он поймал ее за локоть и встал поперек дороги, не позволяя ей уйти, — ты сейчас с ней говорила, да?
— Краев, — процедила сквозь зубы и попыталась разжать его пальцы, — руки убери, пока меня не стошнило! Немедленно!
Он отдернул их так, словно обжегся и беспомощно опустил вдоль тела.
— Просто скажи, это Злата была?
— А ты кто, чтобы я перед тобой о своих звонках отчитывалась?
От прежней дружбы не осталось и следа. Еще одна невосполнимая потеря. Он с тоской думал о том, что больше не будет совместных походов в кино или в поход или просто посиделок на кухне в хорошей компании. Это тоже осталось в прошлом.
С Измайловым они поговорили. Женька по-мужски лаконично назвал долболобом, но остался другом, как и прежде. Зато у его почти жены Краев был в черном списке. Враг номер один.
Уже ничего не будет как прежде.
— Я просто хочу знать, что с ней все в порядке…
— С ней все в порядке. Доволен? — девушка с вызовом вскинула подбородок и сложила руки на груди, — адаптируется, избавляется от вредных привычек, активно планирует новую жизнь.
Краев поморщился. Теперь он — вредная привычка, от которой хотят избавиться. Только и всего.
— Мне надо с ней поговорить.
— Зато Злате не надо. Если заскучал, то можешь пообщаться с Любой. Если, конечно, найдешь время в перерывах между вашими дикими совокуплениями.
