— Угу, — равнодушно отозвался Миша. Сводки по поставщикам волновали его больше, чем дымящееся под чьим-то задом сиденье.
— Как ты это делаешь? Ходишь с кислой мордой, и сам себе в зеркало не улыбаешься, а они к тебе липнут.
— Завидуешь?
— Было бы чему, — Женя плюхнулся в кожаное кресло, — слушай, а может тебе замутить с ней? Симпатичная и вроде не дура?
— Спасибо, но нет.
— Ты же свободный, как ветер. Куда хочешь, туда и иди. Так почему бы не сходить вниз и не осчастливить преданную Маришку.
Краев прикрыл ноутбук и хмуро посмотрел на друга:
— Нарываешь.
Это проще, чем объяснять, что ни хрена он не свободен, что внутри канаты, попрочнее стальных, которые тянут только к одному человеку. И сердце никакой свободы не признает.
— Мих, завязывал бы ты с целибатом. Смысла нет. Ты же понимаешь, что никто не оценит… Пора двигаться дальше.
— Вот и двигайся отсюда. А со своим целибатом, и со всем остальным я прекрасно сам разберусь.
Женька покачал головой.
— Дурак, ты Миха, дурак! Вот на хрена ж надо было все портить, чтобы потом вот так…
— Все. Разговор закрыт.
Измайлов, не скрывая досады крякнул, махнул рукой и ушел, а Миша снова открыл ноутбук и погрузился в работу. Но ненадолго. Спустя пять минут в дверь тихо поскреблись, и в кабинет заглянула Марина. Увидев Краева, она очень старательно «удивилась»:
— Ой, какая неожиданность. Привет, Миш.
— Привет.
— Я тут заблудилась немного. Дамскую комнату искала.
— На первом этаже в конце коридора, — ответил он, не отрываясь от экрана, — там же где и раньше.
Марина в нерешительности потопталась на пороге, а потом все-таки шагнула внутрь, прикрывая за собой дверь.
— Чем занимаешь?
Ее интерес был настолько очевиден, что его не заметил бы только слепой. Она так старалась ему понравиться. Прямо из кожи вон лезла. Вот только не понимала, что бесполезно.
— Прости, Марин. Некогда. Работа. — Он продолжал бегло щелкать по кнопкам, — готовые отчеты. Сама понимаешь.
— Понимаю, — расстроенно протянула она, — жаль. Я думала, поболтаем…Кофе могли бы вместе выпить или прогуляться. А потом на свежую голову и работа бы лучше пошла.
— Давай как-нибудь в другой раз, — он скупо улыбнулся, — сегодня я действительно очень занят.
— Ладно, — ее хорошенькое личико разочарованно вытянулось, — я тогда пойду?
Спросила и с надеждой уставилась на него, ожидая, что передумает и удержит, скажет хоть что-то, проявит какую-нибудь эмоцию. Хоть намек.
— Иди, — он только кивнул и дальше за работу.
Марина еще немного потопталась возле его стола:
— Ну я пошла?
— Да встречи.
— Пока, — пробубнила она себе под нос и, грустно понурив голову, отправилась на выход.
Он дождался, когда за ней закроется дверь и устало откинулся на спинку стула. О каком шаге вперед говорит Женя, если интереса в душе ноль? Как отрезало. И даже ни к чему не обязывавшие отношения кажутся невыносимой эмоциональной обузой. Даже просто ночь, с уходом по-английски под утро и то не интересна.
Вот, почему раньше так не отрубило? До того, как успел наворотить дел с Любкой?
За последние месяцы он часто задавался этим вопросом, но никогда не находил ответа.
— Дебил, — краев в очередной раз констатировал очевидное, и почесал щетину на подбородке, — просто дебил.
Надоело все. В отпуск что ли махнуть? Куда-нибудь на Алтай или в Сибирь, где два человека на квадратный километр. Может тогда произойдет перезагрузка, и он сможет вернуться к прежней жизни? Хотя вряд ли. Да и не хотел он в прежнюю жизнь. Там для него не осталось ничего ценного.
Внезапно зазвонивший телефон вызвал волну раздражения. Это Женя. Сейчас начнет фигню пороть, типа зачем бедную Мариночку отправил. Может, кстати, он сам и надоумил ее, чтобы поднялась на второй этаж.
Звонок сорвался. И тут же снова.
— Чего тебе? — лениво.
— Мих! — глухо прошипел в трубку Измайлов, будто прикрывал динамик ладонью, чтобы не услышали другие, — если у тебя в кабинете кто-то есть — гони всех на хрен. Немедленно!
— Что за…
— К тебе Русина идет!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Злата, — от неожиданности он дернулся так, что чуть со стула не свалился. Послышалось, наверное.
— Да! Она! — голос у Женьки был какой-то ошалевши растерянный, — Мих, кажется, она….
Краев не дослушал. Скинул звонок и как бешеный начал наводить порядок на столе, как будто это имело какое-то значение. А в голове гремело только одно.
Она здесь!!!
***
Те минуты, пока Злата поднималась на второй этаж, показались ему бесконечными. На миг даже решил, что она передумала и повернула обратно, но вот в коридоре раздался уверенный перестук каблучков.
У него аж спина взмокла от волнения. Полгода почти прошло с того дня, как она уехала, а легче не стало. Раны так и не затянулись, сердце не отболело и отказывалось верить, что все закончилось.
Даже сейчас, понимая, что навряд ли спустя столько времени она заявилась чтобы помириться с ним, Миша испытывал какую-то дикую, ничем не пробиваемую надежду.
Шаги оборвались рядом с его дверью. Секундное затишье, потом стук. Легкий, и в то же время резкий и отрывистый.
— Дыа, — голос сорвался. Пришлось прокашляться, прежде чем удалось ответить нормально, — Да!
Деверь распахнулась и в проеме показалась Злата. Она неуверенно заглянула в кабинет и, увидя, Краева тут же нахмурилась.
— Привет, — только и смог выдавить он.
Сердце дробило в груди, мешая нормально дышать.
Злата… Златка! Хотелось броситься к ней, но прохладный взгляд без единой эмоции не располагал к бурному приветствию.
— Здравствуй, — спокойно произнесла она и шагнула внутрь.
Красивая. Темные волосы шелковыми волнами по плечам, яркие губы, румяные с мороза щеки. На ней были сапожки без каблука, бежевое пальто до колен. Какое-то широкое и невнятное. Она выглядела в нем, как будто беременная.
Беременная?!
Он вытаращился на ее живот так, что напрочь забыл о том, что надо дышать. Только когда в висках застучало, а грудь заломило от нехватки воздуха, сделал громкий судорожный вдох.
Русина, как ни в чем не бывало, подошла ближе и остановилась перед его столом.
— Уделишь мне пару минут?
— Что? — перевел на ее лицо ничего непонимающий взгляд.
— Я говорю, выдели мне немного своего драгоценного времени, Краев. Поговорить надо. Обещаю, надолго тебя не задержу.
— Да, конечно, — он подскочил на ноги и подвинул стул ближе к ней, — присаживайся.
— Спасибо, — Злата вежливо улыбнулась и аккуратно опустилась на самый край.
Повисла тишина. Она не спешила начинать разговор, а он попросту забыл все слова, и всеми силами пытался не пялиться на ее живот. Не получалось ни черта. И притворяться, что якобы не замети ее положения, было глупо.
— Злат, ты… — кивнул на живот, — беременная?
Она не стала стебаться, говорить, мол надо же какой глазастый и сообразительный, просто согласилась.
— Да.
Ее спокойствие обжигало. Он сам-то еле держался.
— Отец?
— Ты, — ни малейшей попытки скрыться и отрицать, — собственно говоря, вот на эту тему я и хотела с тобой пообщаться.
Он отец…
В ушах гремели ее слова. Отец. Аж кишки свело от такой новости, и сердце, которое и так едва справлялось, теперь и вовсе металось по всему организму, то затихая где-то в области живота, то судорожно сокращаясь где-то на затылке.
Затопила какая-то дикая, ни с чем несравнимая радость от того, что будет ребенок. У нее! От него! И губы сами расплылись в блаженной улыбке, только она завяла, стоило только напороться на ее прямой, совершенно равнодушный взгляд.
Краев дернул воротник полувера, который внезапно превратился в самую настоящую удавку.
— Внимательно слушаю.
Она кивнула, совершенно по-деловому, будто собиралась обсуждать не малыша, а деловой контракт с поставщиком стройматериалов.
— Как видишь, наши с тобой прошлые отношения, но обошлись без последствий, — положила руку на свой круглый, отчаянно выпирающий живот.
