Действительно, Ольга при расставании положила мне в мешок сверток с бельем.
— Так, у командира в землянке! Сейчас притащу!
— И автомат мой захвати!
Он подозрительно посмотрел на меня:
— А зачем тебе в бане автомат, командир, а?
— Привычка у меня, понял?
Петрович мотнул головой и быстро пошел к землянкам, но скоро вернулся, неся мои пожитки и оружие. А еще он держал какой-то сверток подмышкой. Протянул мне только автомат, а остальное оставил себе и буркнул:
— Пошли, все готово.
И повел меня к бане. Но мне было интересно:
— Петрович. А это что у тебя такое?
— Сейчас увидишь.
Мы спустились в предбанник, и он развернул сверток. Это оказалась солдатская форма, чисто новенькая, муха не сидела. Я удивился:
— Откуда это у вас?
— Да есть у нас несколько комплектов. Когда закладывали эту базу, вот и оставили.
— А чего же не носите?
— Так у нас все гражданские, почитай, к своему привыкли! Да и сподручнее как-то. Если что, то можно сойти и за мирного человека.
— Ага, если оружие вовремя скинуть!
Петрович тут же заторопил меня:
— Иди, иди!
А сам вышел на улицу. Я с удовольствием помылся, хоть и крохотная была банька, а все равно хорошо! Вышел, оделся в предбаннике. Было приятно — сам чистый, и одежда чистая! И новая форма на мне сидела удивительно ладно и только местами топорщилась. И фуражку свою многострадальную я тоже почистил в бане, так что боец был, хоть куда! Я вышел наружу, там мялся Петрович. Он хмуро произнес:
— Ну вот. Теперь на человека похож. Айда к командиру, на разговор.
И пошел вперед. Мы зашли в командирскую землянку, там Люська уже заканчивала накрывать стол. А там была такая вкуснятина! Вареная картошка исходила паром, соленое сало, тушенка — в общем, райский пир! Тем временем Люся закончила все приготовления:
— Садись, Витя, за стол!
— А где командир?
— Сейчас заявится, пошел по каким-то своим делам.
И почти сразу же в землянку ввалился Медведь:
— О, ты уже здесь! Спасибо, Люся, можешь идти. И ты иди, Петрович!
Мы остались одни, и Медведь полез куда-то под нары. Немного покопавшись, достал оттуда початую бутылку, поставил на стол и коротко сказал:
— Спирт!
Разлили по кружкам, выпили, молча, закусили. Медведь протянул руку:
— Сергей!
Потом исправился:
— Сергей Анатольевич!
Я пожал его крепкую ладонь:
— А я Виктор! Можно без отчества, молод еще!
— Хорошо! А, вообще-то, у нас сухой закон, но за такое дело можно и выпить по граммульке. Это надо же! От самой границы прорвался!
Он разлил еще по чуть-чуть, а потом спросил:
— А голова-то как? Спирт не вреден тебе?
— Голова нормально, а спирт в таком количестве только полезен.
И я подмигнул ему. Медведь все понял, плеснул еще и произнес:
— Ну, давай, Витя, поведай о своих приключениях.
Я коротко, опуская ненужные подробности, изложил Медведю свою историю. Он только изредка перебивал меня, переспрашивая, где непонятно было.
Теперь пришла моя очередь:
— А как же вы? Я вижу, хорошо подготовились. Неужели еще до войны?
— Да нет! Как раз вот, в первый день войны и начали устраивать лагерь. Люди-то были уже подготовлены, на всякий случай. Ведь все же мы опасались, что произойдет нечто подобное. Но все это было неофициально, сам понимаешь! За пораженческие настроения можно было и на Колыму загреметь. Тогда это делалось просто. Да и сейчас!
Он только горестно махнул рукой и продолжил:
— И люди у нас уже были подобраны для отряда, да и для подпольной работы в райцентре тоже. И место для партизанской базы было уже найдено. Так что, когда из обкома пришло распоряжение об этих мерах. То у нас все уже было на мази!
— А до войны вы кем работали?
— Был я председателем райисполкома. А комиссаром у нас Борисов Иван Петрович. Он до войны был вторым секретарем райкома. А сейчас вот упросился на разведку с ребятами. Пришлось отпустить!
Медведь помолчал немного, а потом стал рассказывать дальше:
— Воевать мы еще и не начинали по-настоящему. Пока ведем только разведку и обучаемся в лагере военному делу. Народа у нас немного, тридцать человек, люди все проверенные. Есть, правда, два окруженца, неделю как прибились к нам.
Увидел мою реакцию и сказал:
— Да ты не обижайся, война все-таки! Вот ты один уже на целый отряд навоевал, а мы все еще раскачиваемся.
— Ничего, и для вас войны хватит!
Вот так мы и разговаривали, а разговор свой разбавляли спиртиком, и тут Сергей Анатольевич неожиданно сказал:
— Вить, а ведь тебя приложил по голове один из этих окруженцев!
— Ну вот, а вы говорите! Тоже теперь проверенный человек!
— Завтра я вас познакомлю, а теперь пошли на воздух.
Я взял автомат, и мы вышли из землянки. Стоял приятный летний вечер, и я вдыхал ароматный лесной воздух полной грудью. И голова у меня кружилась не только от боли. А лагерь уже успокоился, пошли и мы в землянку. Медведь сказал мне:
— Вот здесь переночуешь, на комиссаровом месте.
И указал на покрытый еловыми лапками лежак:
— А завтра определим тебе место в землянке у разведчиков. Хочу поставить тебя у них командиром. Ты ведь останешься у нас? А то я уже распоряжаться начал!
Я покачал головой и ответил:
— Не знаю еще! Подумать надо!
— Ну, ночь у тебя впереди, думай. Нам и ты, и твой опыт нужны.
Потом добавил:
— Вить, а скажи, зачем тебе немецкие документы?
— Да я и сам толком не знаю. Как-то получилось автоматически, а потом в привычку вошло. А когда совсем уже будет тяжело носить, тогда и выброшу.
— Понятно! Все, давай спать!
28
Отдохнул я хорошо, и когда открыл глаза. Медведь был уже на ногах и успел проверить посты:
— Ну, выспался? Как здоровье?
Я попытался было подняться, но он поднял руку:
— Лежи, лежи! Отдыхай сегодня. Комиссар должен вернуться скоро. Вот тогда и будем разбираться, что делать дальше. Кстати, а что ты решил с нашим вопросом?
Я приподнялся на локте:
— Остаться я решил, Сергей Анатольевич!
— Ну, и добро! Отдыхай!
Медведь ушел, а я снова откинулся навзничь. Лафа! Санаторий! Но вот кто-то осторожно постучал, и тихо вошла Люська с ворохом одежды:
— Доброе утро, Витя!
— Привет, Люсенька!
— А я вот одежду твою принесла. Вчера постирала, высохла уже.
Мне стало неудобно:
— Люда, ну зачем ты? Я же не тяжелобольной и привык сам за собой ухаживать.
— Ну, что ты! Я же не хотела тебя обидеть! Чаю хочешь?
Я рассмеялся:
— Конечно! Только поить меня будешь с ложечки!
Тут и она улыбнулась:
— Да ну тебя! Скажешь тоже!
И выскочила за дверь. Я встал, оделся, умылся и сел за стол. Пришла Люся с чаем и лепешками, мы позавтракали, и я вышел на улицу. Увидел, как Медведь разговаривает с человеком в солдатской форме, и подошел к ним. Командир хитро улыбнулся:
— Знакомьтесь. Хотя, вы уже виделись. Вот это твой крестник, Витя! А может, ты его крестник? В общем, Сашкой его зовут.
Мы протянули руки друг другу и поздоровались. Что-то неуловимо знакомое было в его лице. И он тоже смотрел на меня очень внимательно, а потом неуверенно спросил:
— Пограничник?
Я кивнул и тут же узнал его:
— Сержант!
И мы обнялись. Это было невероятно! Но это случилось! Медведь недоуменно смотрел на нас, переводя взгляд с одного на другого:
— Что такое?
И мне пришлось более подробно рассказать ему о первой нашей встрече с этим сержантом, а потом я закончил:
— А встретились здесь, в ваших краях!
А после, все же, не удержался:
— Я ему, значит, две гранаты подарил. От сердца, можно сказать, оторвал. А он меня за это прикладом по башке!
— Да не узнал я тебя, Вить! Некогда было всматриваться, все так быстро произошло.
— Ладно, нормально все, Саня! Действовал правильно.
Мы снова пожали друг другу руки, потом присели на пеньки, и я спросил:
— Ну, а сюда ты как попал?
— Да притопали с Лехой, дружок это мой.
— А старшину где потеряли?
— Так мы после твоего ухода вообще с ним вдрызг разругались, чуть не до драки. Я и предложил ребятам уйти от этого психа. Но со мной вот только Леха и пошел. Он сейчас в разведке с Иваном Петровичем, комиссаром. Ну вот, шли мы потихоньку, никого не трогали, да и нас никто не задевал. Потом встретились со здешними вояками, вот они нас сюда и привели. Вот и все, вроде. А ты чего, лейтенант, про старшину спросил?
— Встретил я его.
— Ну, и как он? Узнал тебя?
Я вздохнул:
— Погиб он, Саня, на моих глазах погиб.
— Как так?
— Да в плену он был, повесили его немцы. Его, и еще одного. Этого я не знал, белобрысый такой парень, может, ты знал?
— Знал. Санька это, тезка мой.
