Зато Портной чувствовал себя на своем месте.
– Я на терриконах пулеметы расставил. – Полковник указал на конусы мертвых холмов. Их склоны были покрыты рядами черных мертвых метелок – конкордианцы, очевидно, пытались рекультивировать терриконы неприхотливыми деревцами. Но из-за войны позабыли о поливе, и результат, конечно, не замедлил – саженцы засохли вопреки своей неприхотливости.
Портной меж тем продолжал:
– Пулеметы держат под прицелом все известные нам выходы из шахт и подступы к рудникам. Так что попытки прорыва мы не боимся. Но я, конечно, не могу гарантировать, что у бандитов нет запасных замаскированных лазов… Так что ваше появление очень кстати – людей нам тут страшно не хватает.
Растов наконец решился на вопрос.
– Послушайте, товарищ полковник, а сколько их всего, этих… бандитов?
«Бандитов, ага. У которых наверняка один пистолет на троих…»
– Сколько? По оперативной сводке ГАБ – от двадцати пяти до тридцати человек.
– М-да, на муху с кувалдой…
– Что вы сказали? – встрепенулся Портной. Мыслями он был весь в укрощении бандитов.
– Не важно. Вы главное мне скажите: как вы намерены использовать бронетехнику?
Полковник явно обрадовался этому вопросу и сразу же увлек Растова за собой.
Они прошли мимо ветхого трехэтажного здания конторы, мимо стоянки бульдозеров и серых будок силовой подстанции. Неряшливо вымощенная бетонными плитами дорожка меж двух отвалов породы вывела их к необъятному карьеру.
Клонские шагающие экскаваторы углубились в толщу Тэрты едва не на полкилометра. По стенам рудника вился серпантин дороги, накатанной пятисоттонными самосвалами.
Вдали чернели рядком выходы из штолен.
А в центре карьера краснело… озеро!
– Карьер тут будь-будь подтопило. Есть глубины в десять метров и даже двенадцать!
– Ничего себе! А как же это получилось?
– Да как-как… – Портной нахмурился. – Когда-то здесь круглосуточно работали насосы, грунтовые воды откачивали… А когда война закончилась – все разбежались… Насосы встали. Вот и натекло…
Растов пригляделся.
Действительно – то тут, то там по пепельным стенам карьера струились ржавые ручейки.
– А отчего вода красная? – спросил Растов. – Водоросли какие-то?
Полковника вопрос рассмешил.
– Да какие водоросли? – хохотнул он. – Соли железа! Я тут с инженером местным спознался, Тугани его фамилия… Очень дружелюбный. Хочет комбинат восстановить. Пацанву жалеет. Ну то есть, кхм… наших бандитов. Все карты предоставил, информацией снабжает…
– Здорово, что такой кадр подвернулся. Сэкономит нам массу времени!
– Так и я о чем! – Портной улыбнулся, обнажив здоровые зубы крестьянского сына.
– Но все-таки, товарищ полковник, – не отставал Растов, – пока что я вижу только, как здесь могут пригодиться плавающие танки… Но мои «тэ четырнадцатые» в этом цветном озере просто утонут.
Полковник снова широко улыбнулся – как будто хотел сказать, что зрелище тонущих танков его еще как развлекло бы.
– Само собой, утонут! Но тут целая операция задумана! Вначале плавающие «ПТ-50» пересекут карьер и вместе с мобильной пехотой заблокируют все выходы из штолен. В это время ваша рота займет позицию на серпантине. Под ее прикрытием мы быстро восстанавливаем разрушенный участок трубопровода. Включаем насосы, удаляем воду. Ваши танки спускаются в карьер. И уже под их эскортом начинает выдвижение роторный экскаватор «Биджар». Он прокопает в стене карьера серьезную такую траншею, метров четыреста… И вот тогда партизанам останется только сдаваться.
– Богато, – впечатлился Растов. – Но, если честно, я не вижу связи: почему наши… школьнички должны сдаться из-за того, что где-то в толще породы появится лишняя дырка?
– Вы не понимаете, майор! – взвился Портной. – Там же целый термитник! Вентиляционные штольни! Технологические потерны! Рельсы для вагонеток! Кладовки! Бытовки! Лифтовые! Медпункты! Буфеты даже! Устроить прочесывание всего этого подземного гадючника силами пехоты – значит без толку рисковать жизнями! Плюс недели времени! А так мы все это обнажим за считаные часы…
Растов вздохнул и нехотя признал:
– Не героично. Но очень здраво.
– Но почему же «не героично»?! – обиделся полковник. – Вот шарахнут по вас из ручного гранатомета в упор – и сразу начнется «героично».
– Спасибо, но в моей биографии такой эпизод уже есть, – сказал Растов.
Ему с неуместной живостью вспомнилась середина второго года службы. Тогда лейтенанта Растова, в полном соответствии с его жаркими чаяниями, перевели из благополучной, аристократичной Кубинки на Клару. С Клары их не раз гоняли по тревоге в пылающий Тремезианский пояс. И вот однажды на планете Каньши в его «Т-10» залепил в упор из «Панцершрека-80» один невероятно злой и безумно отважный космический пират.
Но поскольку, товарищи, такого позорного явления, как пиратство, в Сфере Великорасы нет и быть не может, был то, конечно, не пират, а член незаконного вооруженного формирования…
– А этот инженер Тугани – он надежный? – спросил Растов, просто чтобы что-то сказать.
– Производит такое впечатление. У него два сына там, в катакомбах… Одному тринадцать, другому пятнадцать… Мужик места себе не находит, хочет, чтобы все это поскорей кончилось. Что скажешь – отец…
Растов кивнул. «Не позавидуешь ему».
Когда шли назад, в глазах Портного вдруг появилась хитринка.
– А можно, я вам вопрос, Константин?.. – спросил полковник.
– Можно, почему нет.
– А вот ваш отец, Александр Павлович, он какой? Ну хотя бы в двух словах? Мы-то его только по визору видим. А вы, можно сказать, всю жизнь с ним провели!
Растов опешил.
Сколько раз ему приходилось отвечать на такие вопросы «про папу»… Но каждый раз как в первый!
– Послушайте, товарищ полковник, начнем с того, что я сам его вижу последние годы в основном «по визору»… А когда я в школе учился, он редко раньше часу ночи домой приходил. После чего снова же поработать умудрялся… Ну, какой он? Если несколькими словами, то – закрытый, твердый, сухой… миролюбивый… осторожный.
– Я не совсем про это. Вот напиток у него какой любимый?
– Компот из сухофруктов. Любит он его. Чтобы много чернослива и груш… Клюквенный морс уважает. Сбитень.
Портной слушал во все уши. К удивлению Растова, на лице полковника не угасало выражение интереса.
– А из алкогольных? Что Александр Павлович того… предпочитает?
– Из алкогольных… – Растов крепко задумался, действительно крепко, не для позы. Возможность выпить с отцом предоставлялась ему крайне редко. Вот если бы полковник Портной спросил, какие вина предпочитает его мать…
– Ну, полугар… Медовуху уважает… Из иностранных ценит кальвадос… Особенно если французский… Как-то папа говорил, что попробовал бурбон из Кентукки, это такая атлантическая субдиректория… Так он ему понравился… Оценил его… Пива не пьет… Говорит, почки болят от него.
– А вино?
– Я не припомню, чтобы пил… Ну, может, бывает, – промямлил Растов.
– Ой, спасибо вам. Такое спасибо! Подумать только! Кальвадос! Бурбон! Как коллегам расскажу, не поверят… И, кстати, жена моя, Марта Ивановна, отличный полугар делает! Папе вашему понравилось бы!
Растов покивал. Как не понравиться-то! Он бы и сам сейчас граммов сто пятьдесят накатил… А то и двести.
Проблем не вызвал только первый этап плана.
Крепко отоспавшиеся и плотно позавтракавшие танкисты капитана Листова красиво ворвались в карьер на своих «ПТ-50», плюхнулись в кирпично-красное озеро и, размеренно тарахтя водометами, устремились к штольням.
Как только они достигли цели и сбросили на землю десантников из числа мобильных пехотинцев, с исходных рубежей двинулись тяжелые танки Растова и ремонтники из трубопроводной роты (эти подтянулись из Синанджа только сегодня на рассвете вместе со своей спецтехникой).
Но не успели «тэ четырнадцатые» преодолеть два витка серпантина, как грянул взрыв.
Земля ушла из-под гусениц «Динго»…
Мощности фугаса не хватило, чтобы разрушить бронекорпус машины…
Его, к счастью, вообще не на многое хватило…
Но состоящий из укатанной породы участок дороги вместе с танком отошел от стенки карьера и пополз вниз.
– Полный вперед! – гаркнул Растов. Сонное и какое-то виноватое оцепенение того утра вмиг слетело с него и уступило место мучительной жажде жизни.
– Уже! – буркнул Помор, который за секунду стал мокрым, как водяная крыса.
Танк тем временем имел крен под шестьдесят градусов и подумывал перевернуться на башню.
Когда двигатель «МТД-5» рванул гусеницы на полном ходу, стотонную машину крутнуло так, что крен превратился в тангаж – бульдожья морда «Динго» задралась вверх по склону. В командирском перископе Растова мелькнули оставшиеся далеко вверху танки его роты и расползающееся вдоль склона облако пыли и дыма.
