Мистера Кистлера дома, очевидно, не было, так как на мой стук ответа не последовало. Мистер Грант, однако, открыл свою дверь так быстро, что я вынуждена была предположить, что он подслушивал. На мой вопрос, не видел ли он в доме какого-нибудь незнакомого человека, он коротко ответил:
— Нет, никого, ни единого человека!
У мисс Санд, к которой я зашла после этого, в волосах уже опять были бигуди. Ее тощая фигура была прикрыта потертым шелковым кимоно. Она была занята приведением в порядок своего гардероба. Вся комната пропахла эфиром и нафталином.
— Я наверняка запомнила бы все, что мне показалось бы чем-то необычным. Ведь это было в тот самый вечер, когда вас пытались задушить! — Она поставила на газ утюг и продолжала: — Кстати, вы тоже получили вызов на расследование? Так, так. Мой шеф очень обрадуется. В самый разгар рабочего дня!
— Бедная старая миссис Гэр! — сказала я. — От ее смерти всем нам одни неприятности. Кроме Халлоранов, естественно.
— Это старая пиявка! Я рада, что она умерла! — В словах женщины слышалась ненависть. — Может быть, теперь я смогу наконец…— Она оборвала фразу, сняла утюг с огня и начала яростно гладить. Больше из нее ничего нельзя было выудить.
Уэллеры тоже были не особенно словоохотливы. Казалось, они засели в своих апартаментах, как в крепости. Миссис Уэллер лишь чуть-чуть приоткрыла дверь.
— Нет, мы никого не видели и не слышали ничего необычного, — заявила она, закрыла дверь и даже заперла ее на ключ.
Чем они, собственно, занимались? На что жили? О чем разговаривали? Что происходило днем и ночью за этими закрытыми дверями? В задумчивости я спустилась вниз по лестнице. В общем, создавалось впечатление, что Уэллеры жили нормальной, порядочной жизнью, но все же это прозябание в двух комнатах казалось довольно странным. Я слышала, что Уэллер выполнял случайные работы. И это при том, что он был полицейским на пенсии! По виду и прежней профессии его, пожалуй, едва ли можно было отнести к разряду живущих на случайные заработки! Возможно, он был одной из жертв всеобщей экономической депрессии, что и объясняло такое весьма странное существование.
А по какой причине могла миссис Гэр взять у них взаймы две тысячи долларов? Да еще принимая во внимание, что она, по-видимому, смогла оставить после себя десять-двенадцать тысяч долларов! Или она вовсе не брала взаймы эти деньги, а просто заплатила Уэллерам две тысячи долларов? За что? Не здесь ли ключ к ее прошлому?
Худощавый полицейский в холле иронически заметил, что он очень удивлен, видя меня возвращающейся с пустыми руками. Я проигнорировала его нахальное замечание и удалилась в свои апартаменты, чтобы как следует подумать. Но едва я уютно устроилась в своем эркере, как в мою дверь громко постучали. Это был Ходж Кистлер.
Он вошел, закрыл за собой дверь и театрально раскинул руки.
— Итак, малышка, вы все же любите меня!
— Это в данный момент совсем неважно! Просто я решила докопаться до истины с этим найденным билетом. Тем самым я совершенно случайно сделала возможным ваше освобождение, — холодно объяснила я.
— За это «неважное» маленькое благодеяние я хотел бы сердечно вас поблагодарить! — Он церемонно поклонился, но при этом рот его растянулся в улыбке до ушей. — В тюрьме нет ничего хорошего. Если бы я просидел там дольше, то, возможно, приобрел бы ужасные привычки.
— Вы и без того их имеете. Но лучше скажите, узнали вы что-нибудь новое об этом убийстве?
— Ничего. Вместо этого я заключил с солидным клиентом крупный выгодный договор. Одно вы должны торжественно обещать: вы никогда не станете специалистом но рекламе!
— К этому у меня вообще нет таланта. Но как сыщик…— Я рассказала ему обо всем, что узнала за день, особенно подчеркнув свое подозрение против Халлоранов.
— А против меня еще что-нибудь есть?
— К сожалению, нет! Но есть несколько моментов, которые вы могли бы прояснить для меня…
— Так вот почему такая внезапная и неожиданная доверчивость!
— Так оно и есть. Еще раз тщательно проверьте алиби мистера Халлорана. Выясните, действительно ли око так неопровержимо.
— Это может сделать один мой наборщик, который по понедельникам всегда свободен. Он знаком со всеми достопримечательными людьми и местами в этом городе. Что еще?
— Тевмены мне тоже не очень по душе. Миссис Гэр постоянно бранилась с миссис Тевмен. Может быть, миссис Тевмен это надоело, и она решила отомстить? Как насчет алиби Тевменов?
— Железобетонное. Полиция все тщательно проверила.
— А что с миссис Халлоран? Может, она тоже вовсе и не была в Чикаго?
— Это, наверное, легко выяснить. Тут даже полиция не сможет ничего напортить. Предоставим это судебному следователю.
— Если он не выяснит ничего нового, я сама займусь расследованием этого дела.
— Какая жажда приключений! А что с нашим приятелем Баффингэмом? Он единственный в этом доме, которого лично я мог бы заподозрить в убийстве миссис Гэр.
— Самое удивительное то, что он за свою смехотворно маленькую комнату платит девять долларов в неделю. Это я видела в регистрационной книге.
— Девять долларов за эту каморку? Да это же чистый грабеж!
— Мисс Санд платит пять долларов в неделю. Зато Уэллеры вообще ничего не платят! Они утверждают, будто имеют от миссис Гэр долговую расписку на две тысячи долларов. Вместо того чтобы расплатиться, старуха позволила им бесплатно жить здесь.
— Боже мой, да вы в самом деле настоящая ищейка! Кто мог бы предположить, что этот старый дом скрывает столько тайн! Собственно говоря, теперь все они в какой-то степени подозрительны. Кроме нас двоих. То есть я слишком галантен, чтобы обвинять вас в убийстве.
— Надеюсь, вы будете столь же галантны и пожелаете мне спокойной ночи. Потому что я смертельно устала!
Он встал, подал мне руку, безупречно пожелал спокойной ночи и удалился. Не знаю, почему все это меня разозлило!
14.
На следующий день было воскресенье. Мисс Халлоран подняла меня очень рано, чтобы получить свою плату за квартиру.
— Уж эти-то деньги у меня не отберут! — со злостью проговорила она. — Поэтому я была бы вам очень обязана, если бы вы заплатили мне за жилье.
— Я имею обыкновение платить вперед, — объяснила я ей. — Следовательно, это означает, что вы собираетесь терпеть меня в этом доме еще целую неделю?
— Вероятно, раньше я все равно не смогу от вас отделаться, — сказала миссис Халлоран, скорее откровенно, нежели гуманно. — Вам только остается заплатить.
У меня в сумке была только одна десятидолларовая банкнота, которую я ей и отдала, а она вернула мне одну пяти— и одну долларовую купюру сдачи. Я обратила внимание на пятидолларовую. Она имела на сгибе длинный разрыв. Это была та самая банкнота, которую я сама отдала миссис Гэр до того, как она собиралась ехать в Чикаго! Итак, теперь, кажется, я поймала этих Халлоранов. Я абсолютно спокойно сказала:
— Значит, вы все таки нашли еще какие-то деньги!
Она озадаченно взглянула на меня.
— Только те, что полицейский отобрал у меня.
— Тогда, может быть, ваша тетя давала вам наличные деньги? — сказала я вызывающе, чтобы привести ее в бешенство и тем самым вызвать на откровенность.
— Она не дала мне ни цента. Те деньги, что у меня есть, дал мне мой муж. Он получил в пятницу причитающееся ему государственное пособие за июнь.
Но все это меня не интересовало. Я положила на стол разорванную банкноту. Она испуганным взглядом уставилась на меня.
— Эта банкнота мне знакома. Ею я заплатила миссис Гэр за квартиру за прошлую неделю.
— О Боже, — охнула она, дрожа и заикаясь, — должно быть, кто-то в доме дал мне ее в уплату за жилье! У меня вообще не было ни одной пятидолларовой банкноты! Когда я вернулась из Чикаго, у меня оставалось лишь немного мелочи. Все остальное, что у меня есть, это квартирная плата, которую я собрала за это время.
Правду ли она сказала? Или бесстыдно солгала? Если она получила деньги от своего мужа, то никогда не сознается, что и эта банкнота от него.
— А не помните ли, от кого именно вы получили эту приметную банкноту?
— Дайте-ка подумать… Мистер Кистлер спустился вниз очень рано… Он дал мне пятерку и бумажку в один доллар. Потом пришла мисс Санд, чтобы включить воду в ванной. Она заплатила ровно пять долларов. У мистера Гранта наверху я тоже получила пятидолларовую банкноту и дала ему три серебряных доллара сдачи… Уэллеры вообще отказались платить. Баффингэм, когда я поднялась наверх, был еще в постели. Он заявил, что его комната стоит не больше трех долларов, и впредь он не будет платить по девять долларов. Вероятно, задолжал моей тете и выплачивал долг еженедельно вместе с квартирной платой. Я еще проверю ее бумаги. Во всяком случае, он тоже дал пятерку, которую мне разменяли Уэллеры. И я вернула ему два доллара.
Из этого рассказа нельзя было понять, от кого же она, собственно, получила эту рваную банкноту. Каждого, кто расплатился пятеркой, можно было подозревать в том, что он нашел эти деньги, когда шарил в подвале или в комнате миссис Гэр. Это были мистер Кистлер, мисс Санд, мистер Грант и мистер Баффингэм. Уэллеры исключались. Правда, я дала миссис Гэр эту банкноту в четверг, накануне той катастрофической пятницы. Возможно, она сама отдала ее кому-то из своих квартирантов в качестве сдачи. Это было настоящее сумасшествие! Каждый раз, когда я думала, что у меня в руках вещественные доказательства, передо мной вырастала новая стена сомнений и препятствий! Они все были подозрительны! Я опять взяла в руки регистрационную книгу, которую принесла с собой миссис Халлоран, и начала листать ее. Мистер Кистлер платил обычно по понедельникам, мистер Грант и мисс Санд — по вторникам, мистер Баффингэм же — по средам. Эта банкнота, несомненно, являлась косвенным доказательством. Если ею расплатился один из этих четырех, то он попадал под сильнейшее подозрение.
