- Сюрприз, - ответил он с улыбкой.
Она села ему на колени и обняла. Гриффин... она любила этого парнишку. Неужели прошло восемь месяцев с тех пор, как Кингсли пригласил Гриффина в особняк и познакомил его с веревками? Она была в веревках в ту ночь, когда Кингсли выпорол и трахал ее, в рамках демонстрации Гриффину того, что из себя представлял БДСМ. Он погрузился в сцену словно рыба в воду, но старые привычки с трудом умерли. Однажды Кингсли застукал его нюхающим кокс в одной из ванных комнат особняка, и мертвецки пьяным на следующий день. У Кингсли было достаточно своих демонов, сказал он, чтобы приглашать на чай еще и демонов Гриффина. Поэтому Кингсли поставил ультиматум - пройти реабилитацию или... уйти. Гриффин отправился на реабилитацию.
И вот теперь он вернулся.
- Боже, как я скучала по тебе, - сказала она и уткнулась носом в его теплую сильную шею и вдохнула аромат кедра и замши. Гриффин всегда пах так, словно только что вышел из душа.
- Хорошо, - сказал он, беря ее за плечи и усаживая к себе на колени. - Потому что я твой подарок на день рождения.
Он улыбнулся от уха до уха широкой дьявольской ухмылкой, которую Гриффин довел до совершенства. И женщины, и мужчины постоянно попадались на эту ухмылку. Она не была исключением. Но до сегодняшнего вечера он был недоступен ни для чего, кроме дружбы.
- Ты серьезно? - Она уставилась на Кингсли. - Сорен не против?
- Нет, - ответил Кингсли. - Но, если ты мне не веришь, спроси у него самого.
Машина снова остановилась. Снова открылась дверь.
И Сорен забрался внутрь.
Она мгновенно соскочила с колен Гриффина и оказалась в объятиях Сорена.
- Ценю твой энтузиазм, - прошептал Сорен ей на ухо. - Но это для меня? Или для него?
- Всегда для тебя, - сказала она, целуя его в губы. - Не могу поверить, что ты...
- Это то, что ты просила на свой день рождения, не так ли? - спросил Сорен, легкая улыбка появилась в уголках его губ.
- Я просто пошутила. Как бы. Не думала, что ты согласишься. - Теперь она понимала, почему Кингсли запретил ей пить. Гриффин только два дня как вышел из реабилитационного центра. Нет причин искушать судьбу, позволяя ему почувствовать вкус алкоголя на ее губах.
Сорен подшучивал над ней, когда она влюбилась в Гриффина, нового доминанта, которого нашел Кингсли. Она поклялась, что ее чувства к Гриффину были чистейшим проявлением дружбы. Хотя она, конечно, не возражала бы против того, чтобы Гриффин ее трахнул. Это был бы прекрасный подарок на день рождения, сказала она Сорену. Она явно шутила. Как бы. Не совсем.
- Я обращаю самое пристальное внимание, когда ты притворяешься, что шутишь, - сказал Сорен, доказав раз и навсегда, что он знал ее лучше всех.
- Я люблю тебя, сэр.
Он поцеловал ее в ответ, страстно, и в тот момент, когда она уже думала, что этот поцелуй будет длиться вечно, Сорен схватил ее за шею, расстегнул верхнюю пуговицу блузки и спросил, - Кто первый?
Тогда-то Элеонор и поняла, что все трое были подарками.
Молчание, которое следует за таким вопросом, чревато возможностью. И за эти несколько секунд, множества возможных сценариев промелькнули в голове Элеонор. Сорен постоянно делил ее с Кингсли. Кингсли даже получил разрешение быть с ней, когда Сорена не было рядом. А однажды Сорен приказал ей провести неделю в особняке в Нью-Гэмпшире с мужчиной по имени Дэниел. Но на заднем сидении «Роллс-Ройса» она была единственной женщиной и трое разных мужчин собирались трахнуть ее.
С днем рождения ее.
- Последний месяц я провел в клинике. Если я не трахнусь в ближайшее время, то умру, буквально, - сказал Гриффин.
- Ну, этого мы допустить не можем, - мягко ответил Сорен. Он расстегнул еще одну пуговицу на ее прозрачной белой блузе. - Элеонор увлечена тобой, Гриффин. Думаю, она будет больше всех расстроена, если с тобой что-то случится.
- Правда Грифф. Ты мой самый любимый новичок.
Он уставился на нее, его красивые брови изогнулись в игривом отвращении.
- Я должен отшлепать тебя за такое прозвище.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Должен, - ответил Сорен. - Она не узнает о твоем авторитете иначе.
- Иди сюда, плохая девчонка. - Гриффин похлопал по колену. - У меня для тебя подарок.
- Один момент. - Сорен сунул руку в карман своего черного пальто. - Сначала о главном.
Он обернул вокруг ее шеи ошейник и застегнул его. Она прижалась к его груди и закрыла глаза.
Сорен прижался губами к ее уху и прошептал: - Даже с ними, ты со мной. Помни это.
- Я помню, сэр, - прошептала она в ответ.
- Ты хочешь этого? - спросил он, теперь мягче.
- Да, сэр.
- С Днем рождения, малышка.
Он поцеловал ее шею в том месте, где кожа белого ошейника соприкасалась с ее кожей, и она задрожала от удовольствия. Страх разлился по ее телу, когда Сорен переместил ее со своих колен на колени Гриффа. Но он был тут, Сорен. Наблюдал, оберегал, защищал ее. Нечего бояться. Сегодняшний вечер был только для ее удовольствия.
Гриффин никогда раньше ее не целовал. И, прежде чем он начал, она заметила, как тот вопросительно взглянул на Сорена. Сорен кивнул, и Гриффин прижался губами к ее губам. Она открыла рот, ощутив его нервозность от выступления перед толпой, особенно перед этой толпой. Кингсли и Сорен сидели на заднем сидении. Она и Гриффин были на переднем, которое располагалось сразу за шторкой и перегородкой между ними и водителем. Ни одного человека в Преисподней не боялись и не уважали больше, чем Сорена и Кингсли. А теперь Гриффин намеревался трахнуть ее в их присутствии. Если у него встанет при таких обстоятельствах, она будет впечатлена. Он передвинул ее на коленях, и она ощутила его эрекцию, прижимающуюся к ее ягодицам.
Считайте она впечатлена.
Гриффин углубил поцелуй, пока Элеонор расстегивала его рубашку. Она прикоснулась к его широким мускулистым плечам и бицепсам, а он кусал и посасывал ее губы. На мгновение она забыла, что у них были зрители, пока Гриффин не опрокинул ее на спину быстрым проявлением силы и доминирования. Она ахнула от неожиданности. С дальнего конца «Роллс-Ройса» раздались аплодисменты Кингсли и Сорена.
- Приятное шоу, - сказал Кингсли. - Хорошая техника.
- Ее нелегко застать врасплох, - согласился Сорен.
- Вы двое собираетесь все это время комментировать? - спросил Гриффин, оторвавшись от нее.
- Безусловно, - ответил Кингсли, и потянулся к черной сумке рядом с его ногами. - Я французский судья. Я он датский судья.
Кингсли протянул Сорену набор карточек с номерами от одного до десяти.
Карточки с очками.
- Да вы шутите, - простонал Гриффин, уткнувшись лицом ей в грудь.
- Радуйся, что здесь нет Госпожи Ирины, Гриффин, - Кингсли непринужденно перебирал карточки. – Крайне редко кому удается впечатлить русского судью.
Элеонор прикоснулась ладонью к лицу Гриффина. Он посмотрел ей в глаза, а она в его. У него были глаза насыщенного карего цвета, ласковые и проникновенные, почти как у ребенка.
- Сделай так, чтобы мне было хорошо, - сказала она достаточно тихо, чтобы ее услышал только Гриффин. - Пожалуйста, мистер Гриффин. Сегодня у меня день рождения.
- Для тебя – все, что угодно, - ответил он. Он сел и рывком усадил ее к себе на колени. Она думала, что угроза отшлепать так и останется лишь угрозой. Но он задрал ей юбку до бедер, стянул белые трусики до колен и ударил так сильно, что она вздрогнула.
- Вот черт, - сказала она, потрясенная силой удара. Она приготовилась ко второму удару, но вместо него он погрузил один палец в ее лоно. Она впилась пальцами в кожаное сидение, и Гриффин погрузился глубже. Очень быстро она стала влажной от прикосновений и Гриффин добавил второй, затем и третий палец. Обеими руками он раскрывал ее, выставляя ее на всеобщее обозрение присутствующим в машине. Это было унижение, грубость. Она наслаждалась каждой секундой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Когда он решил, что она достаточно влажная, Гриффин схватил ее за плечо и усадил на колени. Судя по скорости машины, Элеонор могла сказать, что они были на трассе. Никаких резких остановок на шоссе, скорее всего, не будет.
