на телефонный разговор и свела с ума разнесчастного олуха, деревенского ублюдка, который никому ничего худого не сделал, только украл чужой автомобиль, а теперь еще и лошадь. Всякого навидалась, но чтобы человеку так надо было жениться, как тебе, такого еще не видела.
— Еще как надо, — сказала Минни с порога. — Сразу дурь слетит. Сама два раза пробовала и такая ученая стала… — И тут вернулась мисс Корри.
— Все в порядке, — сказала она, безмятежная, а если и некрасивая, то лишь наподобие большой фарфоровой лампы с зажженным фитилем. — Он тоже придет. Поможет нам. Он…
— Не мне, — сказал Бун. — Мне помощь сукина сына не требуется.
— Тогда убирайся, — сказала мисс Реба. — Иди туда, откуда пришел. Вот только как ты уйдешь обратно к себе в Миссипи? Пешочком? Или на коняге? Ну, ладно. Чем стоять, пока мы будем его дожидаться, лучше сядь. Расскажи, — сказала она мисс Корри.
Ты понимаешь? — Он не тормозной кондуктор. Он сигнальный кондуктор. Но в такой же форме, как у тормозного. Он поможет нам. — Все на свете любят влюбленных, так, если не ошибаюсь, говорит Шекспир[73], — а кто глубже заглянул в человеческое сердце? Жаль только, что он не водил знакомства с лошадьми, не то обязательно добавил бы: и, судя по всему, не меньше любят краденых скакунов. Мисс Корри рассказывала, и теперь в кухне был и Отис, хотя я не заметил, как он вошел, и что-то в нем было неладное, но не из-за этого я увидел его в самую, можно сказать, последнюю минуту.
— Нам надо купить хотя бы один билет до Пассема…
— До Паршема, — сказала мисс Реба.
— Неважно, — сказала мисс Корри. — …чтобы сдать лошадь в багаж. Ну, как сдают сундук. Сэм принесет билет и багажную квитанцию. Но беспокоиться нечего: на запасном пути будет стоять пустой багажный вагон — Сэм скажет где, так что нам останется только загнать ее туда' и, Сэм сказал, отгородить досками в углу, чтобы она не выпала; Сэм приготовит и доски и гвозди, и он говорит — большего за такое короткое время сделать не сможет, потому что рассказать обо всем дядюшке опасно — как бы он не увязался за нами. И еще Сэм говорит, единственное, что опасно, — это вести лошадь отсюда на станцию. Он говорит, нельзя, чтобы… — Она поглядела на Неда и запнулась.
— Нед Уильям Маккаслин Джефферсон Миссипи, — сказал Нед.
— …чтобы Нед так поздно ночью вел лошадь даже по переулкам: его сцапает первый же полицейский. Поэтому он — Сэм — принесет попону и наденет форму, и отведем лошадь на станцию мы втроем — он, Бун и я, — и никто не обратит на нас внимания. Да, вот еще: пассажирский поезд…
— Иисусе Христе! — сказала мисс Реба. — Потаскуха, железнодорожный кондуктор и миссипская болотная крыса величиной с водяную цистерну поведут в воскресную полночь через весь Мемфис рысака и никто не обратит на них внимания!
— Перестаньте!
— Что перестать?
— Сами знаете. Говорить такие слова, когда здесь…
— А! — сказала мисс Реба. — Ну, знаешь, если бы он вместе с Буном приехал сюда, можно сказать, с дружеским визитом, тогда мы могли бы и поберечь его ушки. Но раз он вместе со своими дружками крадет автомобили и лошадей и устраивает из моего заведения свою штаб-квартиру, пусть терпит, как все прочие. Ты начала насчет пассажирского поезда?…
— Да. Вагон прицепят к пассажирскому, который отправляется в Вашингтон в четыре часа дня, и на рассвете мы уже будем в Пассеме.
— В Паршеме, черт тебя дери, — сказала мисс Реба. — Мы?
— А вы разве не поедете? — спросила мисс Корри.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Так мы и сделали. Но прежде надо было показать лошадь Сэму. Сэм вошел через черный ход, через кухню, в руках он держал попону. Он был в железнодорожной форме. Почти такой же великан, как Бун.
Так что мы — опять-таки всей компанией — еще раз сгрудились на заднем дворе, лампу на этот раз держал Нед, причем освещал не столько лошадь, сколько Сэмову куртку, и жилет с медными пуговицами, и фуражку с золотыми буквами по околышу. Честно говоря, я боялся, что Нед подымет шум, если Сэм поведет лошадь, но я ошибся.
— Кто? Я? — сказал Нед. — С какой стати? Лучше и быть не может. Ежели выбирать, кому для нас лошадь в Пассем вести — ему или полисмену, так я его выберу.
Нет, когда речь шла о Сэме, шума следовало ожидать только от Буна. Сэм оглядел лошадь.
— Подходящий конь, — сказал Сэм. — По мне, чертовски подходящий конь.
— Да ну! — сказал Бун. — А на нем ведь ни свистка, ни звонка, головного фонаря — и того нет. Как это ты вообще догадался, что это такое?
— Что ты этим хочешь сказать? — спросил Сэм.
— Ничего, — ответил Бун. — Только то, что сказал. Твое дело — железный конь. Так, может, ты лучше потопаешь на вокзал, а нас не будешь дожидаться?
— Ах ты, ублю… — сказала мисс Реба. Потом начала сначала: — Не видишь, что ли, — человек тебе помочь хочет. Из кожи вон лезет, чтобы первая скотина, которая тебя встретит дома, не был шериф? А мог бы послать куда-нибудь подальше вместе с твоей дерьмовой лошадью. Извинись.
— Ладно, — сказал Бун. — Считайте, что я ничего не говорил.
— Это называется извиниться? — сказала мисс Реба.
— А чего вы от меня хотите? — сказал Бун. — Чтобы я нагнулся и подставил ему…
— Замолчи! Сейчас же! — сказала мисс Корри.
— А от тебя тоже помощи мало, — сказал Бун. — Ты уже нас с мисс Ребой до того довела, что мы за один день все нормальные слова перезабудем.
— Что верно, то верно, — сказала мисс Реба. — Этот твой из Арканзаса тоже был хороший подарочек, одну руку запускает в ледник за пивом, а другой, стоит отвернуться, хватает все, что плохо лежит. А теперь Буну Хогганбеку приспичило еще и своего привезти, из-за которого я и вовсе рот боюсь раскрыть.
— Ничего он не хватает, — сказала мисс Корри. — Отис ничего без спроса не берет. Правда, Отис?
— Вот-вот, — сказала мисс Реба. — Его спроси. Ему. лучше знать.
— Леди, леди, леди, — сказал Сэм. — Везем мы коня сегодня в Паршем или нет?
Так что мы наконец тронулись в путь. Но мисс Корри все посматривала на нас с Отисом.
— Им давно спать пора, — сказала она.
— Вот именно, — сказала мисс Реба. — Где-нибудь в Арканзасе, или в ихнем Миссисипи, или еще подальше, будь моя воля. Но теперь поздно говорить. Одного без другого спать не пошлешь, а Бунов —
