буквально нескольких часов от события, произошедшего в реальном времени.
– А оно должно произойти завтра. Значит, в реальном времени это случится где-то сегодня или завтра.
– Вероятнее всего, не завтра, – сказал Ваддерунг. – Менять свое прошлое – не самая тривиальная задачка.
– Вы о парадоксе? – спросил я. – Например, я еду в прошлое и убиваю своего дедушку, и как тогда я могу родиться, чтобы ехать в прошлое убивать дедушку?
– Угроза парадокса сильно преувеличена. Существует… качество, аналогичное инерции в своем действии. Когда некое событие происходит, это значит, что существует исключительно сильная тенденция происхождения данного события. Чем больше, значительнее или энергичнее событие, тем сильнее его тенденция к тому, чтобы произойти, невзирая на любое вмешательство.
Я нахмурился:
– Существует… закон сохранения истории?
Ваддерунг усмехнулся:
– Никогда не слышал, чтобы это формулировали именно так, но это достаточно точно. В любом событии преодоление этой инерции требует колоссальной энергии, воли и солидной доли везения. Если кто-то хочет изменить курс истории, гораздо проще попытаться сформировать будущее.
Я хмыкнул:
– Если я отправлюсь назад в прошлое и убью своего дедулю, что произойдет?
– Думаю, он разделает тебя под орех, – сказал Ваддерунг, глядя мне прямо в глаза.
О черт! Ваддерунг знает об Эбинизере. Что означало: либо старик доверял ему больше, чем мне, либо у главы «Монок секьюритис» имелся доступ к пугающе огромному источнику информации.
– Вы знаете, что я имею в виду, – сказал я. – Парадокс? И Вселенная делает «бабах»?
– Если бы это срабатывало таким образом, а я ничего подобного не видел, этот факт может служить доказательством, что… – Он развел руками. – Вот так. Я подозреваю, что произойдет другая форма апокалипсиса.
Я нахмурился:
– А именно?
– Близнецовая Вселенная, – сказал Ваддерунг. – Новая параллельная реальность, идентичная нашей, за исключением этого события. Та, в которой ты никогда не существовал, и та, где тебе не удалось убить собственного дедулю.
Я поджал губы:
– Это… в любом случае кончается для меня не слишком хорошо.
– Прекрасный повод не вмешиваться в естественный ход времени, не так ли? Валять дурака со временем – иррациональное, возмутительное и катастрофически опасное дело. Я бы советовал избегать его любой ценой.
– Вы и Белый Совет, – сказал я. – Итак, это должно произойти где-то сегодня или завтра.
Ваддерунг кивнул:
– Около того.
– Почему?
– Потому что энергетические требования астрономичны, – сказал он. – Соединить временной разрыв любого размера – это дело, превосходящее возможности любого мага, действующего в одиночку. Проделать такое, а потом послать заклятие на огромное расстояние во времени? Трудность подобного предприятия делает его по сути невозможным. И не забудь, какое количество воды окружает остров – воды, смягчающей и амортизирующей любую энергию, посланную в ее направлении, – вот одна из причин, почему Источник был выстроен именно там.
Я кивнул. Все сходилось, если основываться на том, что я знал о магии. Люди всегда думают, что магия – эдакое бесплатное развлечение. Увы, нет. Нельзя черпать энергию ниоткуда, а кроме того, существуют законы, управляющие тем, как эта энергия себя ведет.
– Значит, это… бомба замедленного действия. С какого же расстояния она должна рвануть? – спросил я.
– С берегов озера, полагаю, – сказал Ваддерунг. – Идеальным местом был бы сам остров, но я сомневаюсь, что он стал бы сотрудничать в подобном деле.
– Вряд ли, – согласился я. – И тут не получится просто нарисовать мелом круг и вынуть заклинание из шляпы. Должен быть источник энергии. Здоровенный источник.
– Именно, – сказал Ваддерунг.
– А такие вещи обычно выделяются из окружения.
Он улыбнулся:
– Так и есть.
– И любой, кто попытался бы это провернуть, если обладает достаточными знаниями, чтобы играть со временем и надеяться осуществить свой план, должен знать, что эхо предупредит людей о наступлении события. И он должен быть готов схлестнуться с каждым, кто попытается ему помешать.
– Наверняка.
Он допил свой кофе.
Я сделал правильный выбор. Совет Ваддерунга изменил проблему: из невероятно огромной и необъяснимой она стала всего лишь очень трудной, очень опасной и такой, где мне, скорее всего, пришлось бы расстаться с жизнью.
– Гхм, – сказал я. – Не хочу быть превратно понятым, но… это игра на высокие ставки.
– Наивысшие, – согласился он.
– Я думаю, что, возможно, кто-то с бóльшим опытом и более основательным положением должен этим заняться. Кто-нибудь вроде вас, например.
Он покачал головой:
– Это непрактично.
Я нахмурился:
– Непрактично?
– Это должен быть ты.
– Почему я?
– Это твой остров, – сказал Ваддерунг.
– Бессмыслица.
Он наклонил голову и посмотрел на меня:
– Чародей… ты был мертв и вернулся. Это уже выделило тебя. Это открыло двери и пути, о существовании которых ты еще не подозреваешь, и привлекло внимание существ, которые раньше из-за твоей незначительности даже не посмотрели бы в твою сторону.
– Что это значит?.. – спросил я.
На его лице не было и тени юмора.
– Это значит, что сейчас, более чем когда-либо, ты точка опоры рычага. Это значит, что твоя жизнь скоро станет очень, очень интересной.
– Не понимаю, – признался я.
Он слегка наклонился вперед:
– Исправь это.
Затем посмотрел на часы и поднялся со стула:
– Боюсь, меня уже время поджимает.
Я покачал головой и встал вместе с ним, загораживая ему путь.
– Подождите. На моей тарелке уже столько всего наложено, и, если вы не заметили, моей компетенции едва хватает, чтобы оставаться в живых, не говоря уже о том, чтобы предотвратить новый Тунгусский взрыв в психушке для маньяков.
Ваддерунг посмотрел мне в глаза и прогремел:
– С дороги!
Я уступил ему путь.
И отвел взгляд. Я и так уже много чего повидал своим чародейским Зрением. И предчувствие говорило мне, что обмен взглядами глаза в глаза – взорами души – с Ваддерунгом явно не добавит мне сил в последующие пару дней.
– А где Хугин и Мунин?[32] – спросил я.
– Я оставил их в офисе, – сказал он. – Боюсь, ты им не нравишься.
– Птичьи мозги, – пробормотал я.
Он улыбнулся, кивнул Маку и направился к двери.
– А сумею ли я это сделать? – спросил я вдогонку.
– Сумеешь.
Я рассердился:
– Откуда вы знаете?
Óдин повернулся, чтобы обратить на меня свой мерцающий глаз, зубы его обнажились в волчьей улыбке, шрамы по сторонам его повязки отливали серебром в свете, сочившемся из дверной щели.
– Возможно, – проговорил он, – ты уже сумел.
Потом он открыл дверь и вышел.
Я бросил хмурый взгляд на то место, где он только что стоял, а затем, сутулясь, пристроился на своем стуле. Я схватил пиво, прикончил его и со стуком более громким, чем следовало, поставил бутылку на стойку.
Мак возился у гриля, делая свои знаменитые сэндвичи со стейками для Томаса и Молли.
