— Собственно, я тут поразмыслил, — откашлявшись, не очень уверенно, начал Эпхацантон. — Мне с собой в загробную жизнь собрали несколько больших кувшинов розового вина и пальмового масла. Не желаете ли..?
— Желаю, желаю! — обрадовалась Ханна. — Ой, ни в жизни ведь ни пальмовой розы, ни винного масла не пробовала, аж боюсь помереть, не проотведовав…
— Ну что вы, вы ж такая молодая! — искренне возразил царь-мумия, не слишком греша против истины.
— Ах, жизня моя кончилась… — резко, без предупреждения, всхлипнула Ханна. В общении с противоположным полом она предпочитала руководствоваться принципом "Обнаружила? Добей!" — Когда муженек мой от жгучей лихорадки скончался, уж как я плакала! Как рыдала! Про свет белый думать перестала! Одна радость — доченька ненаглядная, птичка моя сизоклювая… сизоносая… Ах, да что я вам про беды свои рассказываю, вы ж мушшина счастливый, горя, должно быть, не знали, всю жизнь прочирикали весенней пташкой…
— Ну, не то, чтобы чирикал… — обиделся царь-мумия. — У меня тоже были чувства… к этой, как ее… Шафарии… Пока она не умерла…
— Ой, какой горе! — схватилась за щеки Ханна. Причитала она громко и качественно — так, что у Хрумпа, затаившегося в тени, от ее голоса в животе похолодело от ужаса. — Как же вы, бедный, такие юдоли выдерживаете?! Ах, какой вы сильный мушшина, какой ладный да храбрый…
Выйти замуж в деревне Нижняя Исподвысковочка — той, что в Чудурском Лесу, почти на границе Кавладора и Буренавии, — вообще считалось делом хлопотным и сложным, и получалось далеко не у всех. Местная легенда, двенадцатикратная обладательница приза "Мужик в доме", самозваная ведьма Ханна не зря считалась специалистом экстра-класса. Ах, как будут мне завидовать, — думала Ханна через пару часов, оглядывая гробницу царя Эпхацантона взглядом рачительной хозяйки. На золоте ведь буду есть и спать! Кому сказать — не поверят!
Покрасовавшись перед тусклым бронзовым зеркалом с царскими изумрудами на шее, примерив, как будет сидеть на троне, овеваемая опахалами, Ханна лениво подумала, что теперь-то можно и остановиться. Миссия всей ее жизни выполнена — вряд ли она где-нибудь найдет жениха богаче…
Осталось, правда, незаконченное дельце — пристроить в чьи-нибудь надежные руки дочку Любушку… Но тут мумия-придворный принес церемониальные одеяния, подобающее будущей царице, и заботы о дочери выветрились из головы счастливой невесты. Маскируя ветхим, расползающимся от прикосновений льном, собачью шубку, навешивая на уши побольше серег и рисуя красоты ради вторые, третьи и четвертые брови на узком лбу, Ханна думала о том, как удавятся от зависти кумушки и соседки, когда она вернется в Исподвысковочку, вся из себя богачка и местами царица!..
Возможность, что очередной супруг случайно или по недосмотру переживет ее самое, Ханной даже не рассматривалась.
Гора Сфинксов
Упирающегося Бонифиуса Раддо, возмущенно сообщающего, что он будет жаловаться, и не кому-нибудь, а его сиятельству герцогу Роберто(55), — доставили в рекордно короткие сроки. Помощникам мэтра Фледеграна хватило двадцати минут, чтобы вернуться к Хетмирошу, разыскать шатёр фрателлы и похитить пелаверинца. Ну, может быть, «похитить» — не совсем верное слово… Но кавладорцам, которых подстегивало четкое и весьма недвусмысленное напутствие генерала Громдевура, было не до стилистических тонкостей.
— Кого я вижу! — Октавио раскрыл объятия старому знакомому. — Бони! Радость-то какая!
Фрателла Бонифиус очень ловко вывернулся из строя сопровождавших его арбалетчиков и в мгновение ока оказался рядом с мэтром Пугтаклем:
— Ваше магичество, позвольте попросить политического убежища!
Эльф удивился.
— Я всегда сочувствовал экономике Иберры! — спешно, пока к эльфу и его собеседнику приближался генерал Октавио, признавался фрателла. — Я буду трудиться на ее благо! Я готов честно платить налоги! Я расскажу, как торговал прокисшим вином из Фносса только затем, чтоб поддержать виноградарей из Сан-Тиерры!
— Да иди ты! — Громдевур ласково стукнул Бонифиуса под ребро. — Что, неужели даже жалованье слугам платить собираешься?
— Буду, — храбро пообещал Раддо. — Честно слово — буду платить самое большое жалованье, буду выдавать льготные кредиты, буду жертвовать на храмы и обители… Я даже Фломмера уволю, чтоб он больше никому из должников кости не ломал!
— Фломмер? Это кто ж такой? Не знаю… Раньше у тебя Огги Рутфер служил. Что, неужели доворовался?
— На него благословение снизошло, — объяснил Бонифиус. Он смотрел на Громдевура как кролики — на удава. Или как адепт Мегантира Степенного на вкусную, но увы, запретную, отбивную на косточке. — Когда мы виделись в последний раз, он был озабочен поисками какого-нибудь Ордена, который бы просветлил его заблудшую душу…
Октавио зачем-то полюбовался на собственный кулак (Лотринаэн поморщился, вспомнив свое знакомство с этим примитивным, но действенным орудием возмездия) (56), велел передать Огги, что если у того возникнет желание быть просветленным лично его высокоблагородием, то пусть обращается… А потом посерьезнел и перешел к важным делам.
— Так о чем вы с Кадиком договаривались? Давай, Бони, не томи. Время — зубы.
— Ни… не о чем… так, пустячок…
— Фрателла, мы тебя ценим и зачем-то любим, но, надеюсь, ты понимаешь неизбежность ответного чувства?
Генерал просто лучился нахальством, маги стояли рядом, наблюдая за Раддо будто тот был дрессированным гоблином, и фрателла не выдержал:
— Я не сделал ничего плохого! Я всего лишь рассказал ему, куда путешествовала уважаемая мэтресса Вайли…
— Зачем ему вдруг понадобилась госпожа Вайли? — не сдержал любопытства Лотринаэн. Раддо охотно ответил, что вообще-то, Кадика больше интересовало местонахождение мэтра Мориарти, которого как раз и навещала волшебница…
— Так это из-за тебя! — затряслась от негодования некромантка. — Это из-за тебя погиб величайший ум современности!
Не тратя лишних слов, она взмахнула посохом. Скорпиончик сорвался с набалдашника и, пролетев подобно арбалетной стреле, вонзился в грудь пелаверинца. Бонифиус Раддо выпучил глаза и упал замертво.
— Я-то, наивная, думала, что после проклятия "Неудачи в делах" ты вспомнишь о совести! Что захочешь помогать помощникам, которых кусали мои скорпионы и преследовали беды! Что у тебя проклюнется честь хотя бы с маковое зернышко!
— Так ты что, его прокляла? — с чисто академическим интересом спросил Виг. Мэтр Фледегран тем временем спрашивал у Громдевура разрешения забрать страдальца себе в лабораторию — дескать, уникальный случай отравления магическим животным, надо ученикам показать, пока не сдох… нет-нет, они фрателлу обязательно исцелят… может быть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
