Поэтому Высоцкий всегда симпатизировал бродягам и беднякам: «Бедняки и бедолаги, / Презирая жизнь слуги, / И бездомные бродяги, / У кого одни долги, — / Все, кто загнан, неприкаян, / В этот вольный лес бегут, / Потому что здесь хозяин — / Славный парень Робин Гуд!» /5; 12/, «Менял свой облик остров — отшельник и бродя-га»/4; 232/.
В «Притче» о главной героине сказано, что после вынесенного приговора она скиталась и что у нее не было денег. Оба эти мотива также широко распространены в поэзии Высоцкого применительно к его лирическому герою: «Ему, значит, — руль, а мне пятак? <…> У них денег — куры не клюют, / А у нас — на водку не хватает» /1; 175/, «Денег нет, женщин нет — / Да и быть не может» /1; 241/, «Я сижу на нуле, / Дрянь купил жене — и рад» /2; 275/, «Бродяжил и пришел домой — / Уже с годами за спиной» /3; 444/, «Я сегодня в недоборе: / Со щита да в нищету!»1^9 /3; 306/, «Я хочу в герцога или в принцы, / А кругом — нищета» /3; 487/, «Я был жалок, как нищий на паперти» /2; 14/, «Хожу по дорогам, как нищий с сумой, / С умом экономлю копейку» /1; 264/, «Лезу я, словно нищие в сумы, / За полтиной и за рутиной» /3; 272/, «Пускай усталый и хромой, / Пускай до крови сбиты ноги, / И посох с нищенской сумой™ / Пусть мне достанется в итоге» /2; 319/.
Целый ряд мотивов из «Притчи о Правде» обнаруживается в песнях, написанных для фильма «Стрелы Робин Гуда» (1975). Но это неудивительно, ведь в обоих случаях разрабатывается одна и та же тема — противостояние Добра и Зла, Правды и Лжи: «Защитив свое доброе имя / От заведомой лжи подлеца» /5; 8/ = «Впрочем, легко уживаться с заведомой Ложью» /5; 490/; «Ложь и Зло, — погляди, / Как их лица грубый» /5; 19/ = «Грубая Ложь эту Правду к себе заманила» /5; 154/; «Здесь с полслова понимают, / Не боятся острых слов» /5; 12/ = «Правда колола глаза, и намаялись с ней» /5; 490/. Таким образом, Правда относится к той же категории, что и вольные стрелки, поскольку все эти персонажи являются авторскими масками.
Кроме того, о стрелках сказано: «Все, кто загнан, неприкаян…», — а приговор Правде звучит так: «Выселить, выслать за двадцать четыре часа!».
В «Балладе о вольных стрелках» в лес бегут «бездомные бродяги, / У кого одни долги <.. > Кто без страха и упрека, / Тот всегда не при деньгах». - а Правда «.долго скиталась, болела, нуждалась в деньгах» /5; 155/, «Бродит теперь, неподкупная, по бездорожью» /5; 490/, поскольку «искоренили бродяг повсеместно и сплошь» /5; 490/.
Власть же традиционно названа безымянными местоимениями: «Если рыщет за твоею / Головою кто-нибудь…» (АР-2-156), «Кто-то рыщет за твоею непокорной головой» (АР-2-158) = «Кто-то уже, раздобыв где-то черную сажу, / Вымазал чистую Правду, а так — ничего» /5; 154/.
Еще раньше тема Добра и Зла, Правды и Лжи разрабатывалась в «Песне Кэрролла» (1973), написанной для дискоспектакля «Алиса в Стране чудес». Неудивительно, что и эта песня содержит параллели с «Притчей», которую на одном из концертов Высоцкий назвал «Сказкой о Правде и Лжи», а в «Песне Кэрролла» читаем: «Здесь на дорогах жуткие истории валяются, / Мы встретим их сегодня в этой сказочной стране» (АР-1-90). Именно такая «жуткая история» и произошла в «Притче», где Ложь, обокрав Правду, «сплюнула, грязно ругнулась и вон подалась», а в «Песне Кэрролла»: «Добро и зло в стране чудес, как и везде, ругаются» (АР-1-90). Кроме того, в этой песне «бегают фантазии на тоненьких ногах», а в «Притче» Ложь «ускакала на длинных и тонких ногах»[1364]. Различие же состоит в том, что ранняя песня довольно оптимистична: «Там поровну добра и зла, но доброе сильней» (АР-1-96), а поздняя служит опровержением этого тезиса, поскольку «Голая Правда божилась, клялась и рыдала» (АР-8-160), но безуспешно. Именно так вел себя и лирический герой в песне «Ошибка вышла» (1976): «Я даже на колени встал, / Як тазу лбом прижался / И требовал, и угрожал, / Молил и унижался», — и в «Милицейском протоколе», где умолял милицию не сажать его в тюрьму: «Не запирайте, люди, — плачут дома детки». При этом он тоже выступал в образе Правды (хотя и в самоироничной форме): «Не вру, ей-бога, — скажи, Серега!». Здесь же герой говорил: «Нас чуть не с музыкой проводят, как проспимся». А Правду уже непосредственно обвинят в том, что она «пропилась, проспалась догола». И в обеих песнях присутствует мотив протокола: «Теперь дозвольте пару слов без протокола» = «Тот протокол заключался обидной тирадой».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
А сейчас обратим внимание, что в «Балладе о Кокильоне» героя назвали шарлатаном, в «Песне о вещей Кассандре» — ведьмой, а в «Притче» — «стервой <…> и похуже, чем стервой». Всё это было сделано властью публично — для толпы, от лица которой, кстати, в балладе дается целая строфа: «Да мы бы забросали каменьями Ньютона, / Мы б за такое дело измазали в смоле! / Но случай не дозволил плевать на Кокильона — / Однажды в адской смеси заквасилось желе», — в чем без труда просматриваются параллели с «Притчей о Правде»: «Сплюнула, грязно ругнулась и вон подалась. <.. > Кто-то уже, раздобыв где-то черную сажу, / Вымазал чистую Правду, а так — ничего. / Правда смеялась, когда в нее камни бросали…» («забросали каменьями» = «камни бросали»; «плевать» = «сплюнула»; «измазали в смоле» = «черную сажу… вымазал»). И в обоих случаях автор говорит о себе в третьем лице.[1365] [1366]
Вообще в произведениях Высоцкого толпа всегда действует по приказу власти и в любой момент готова «измазать» неугодных людей. Более того, толпа еще и обогащает власть, хотя сама этого не осознает: «Мошны бездонные, / Стомиллионные / Вы наполняете — вы, толпы стадионные!» («Баллада о маленьком человеке», 1973).
Остановимся еще на одном мотиве в «Притче»: олая Правда божилась, клялась и рыдала» /5; 155/, «Бродит теперь, неподкупная, по бездорожью, / Из-за своей наготы избегая людей» (АР-8-164), «Голая Правда на струганых нарах лежала» (АР-8-162). Встречается он и в других произведениях, где поэт говорит о себе и людях, близких по духу: «.Лежу, я голый, как сокол» /5; 78/, «Я из дела ушел, из такого хорошего дела! / Ничего не унес — отвалился в чем мать родила» /4; 41/, «Ну а прочие — в чем мать родила — / Не на отдых, а опять — на дела» /2; 291/, «Не дури, когда не принимают / Наготу твою и немоту!» /2; 533/, «Кольчугу унесли — я беззащитен / И оголен для дротиков и стрел» (АР-14-192), «Хоть всё пропой, протарабань я, / Хоть всем хоть голым покажись…» /5; 231/, «…словно голенький, / Вспоминаю и мать, и отца» /3; 481/, «Будто голым скакал, будто песни орал» /2; 27/, «Какие песни пели мы в ауле! / Как прыгали по скалам нагишом! /5; 157/.
Образ Голой Правды напоминает также песню А. Галича «Русские плачи» (1974): «Ах, Расея, Россия — / Все пророки босые» — и песню самого Высоцкого «О поэтах и кликушах» (1971): «Поэты ходят пятками по лезвию ножа / И режут в кровь свои босые души». Кроме того, Правда в «Притче о Правде» оказалась в таком же положении, что и Мария в песне Галича «Аве Мария» (1968): «Бродит теперь, неподкупная, по бездорожью» = «А Мадонна шла по Иудее»; «Ноги изрезала…» = «Ах, как ныли ноги у Мадонны».
В целом же образность «Притчи» восходит к стихотворению М. Лермонтова «Пророк» (1841): «Провозглашать я стал любви / И правды чистые ученья» = «Чистая Правда в красивых одеждах ходила»н73; «В меня все ближние мои / Бросали бешено каменья» = «Правда смеялась, когда в нее камни бросали»; «Из городов бежал я нищий» = «Бродит теперь, неподкупная, по бездорожью»; «Глупец, хотел уверить нас, / Что бог гласит его устами!» = «Дескать, какая-то мразь называется Правдой…»; «Смотрите, как он наг и беден» = «Ну а сама пропилась, проспалась догола» (кстати, в черновиках «Притчи» также реализован эпитет наг: «…Из-за своей наготы избегая людей» /5; 490/; а строка «Смотрите, как он наг и беден» напоминает «Песню Алисы про цифры», где толпа столь же негативно отзывается о главной героине: «Посмотрите — вон идет / Голова, два уха!»).
