— Смысл? — Почесал нос Олег и откинул капюшон. — Определённо есть. Ты не смотри, что я раскиселился. Этот кумар пройдёт. Для меня счас важно правильно в себе повернуть. Чтоб не повторять ошибок. А сходить «туда» стоит, Николаич. Факт!
Вадим хотел что-то сказать, но в ответ только кивнул. Олег, в принципе, итогово подвёл черту.
Солнце опасливо присаживалось на шапки далёких сосен. Шла одиннадцатая минута Ваниного «сеанса». Наталья, вероятно, отболтается… Не беда. На крайняк, с утречка уговорим. А пока, готовься, Гагарин номер четыре…
Ваня.
Садящийся диск солнца отражался в водной глади бархатного моря. Приходящие волны облизывали песчаный брег и обрамлением этой идиллии служили роскошные пальмы, кренящиеся отчего-то друг к другу. Ваня никогда не отдыхавший на море, с щемящей тоской ощутил знакомость места, и вместе с тем зрело твёрдое понимание, что его здесь быть не могло. По крайней мере, в этой жизни. Противоречие между эмоцией и чувством объективного толка рождало насущный вопрос: где он ЭТО мог видеть? В телевизоре, в журнале, во сне? В мечтах? Вряд ли… Захотел бы, мечту воплотил бы в лёгкую. Что ему коммерсу собраться куда-нибудь в Геленджик или Гагры. Не мечтал он об этом, хотя вероятно и подумывал, но… В итоге забурился в тайгу, о чем, кстати, и не жалеет. И где скажите родные сердцу сопки и прелый смолянистый запах леса? Ну, вот откуда в тайге взяться морю? Озеро Байкал здесь близко не в рост. Песка там нету, да и пальмы не кучерявятся. Да и вообще, Ванька брось перед собой ребусы выстраивать! Прекрасно знаешь, что подсознанка рулит. Но если так, то где это он всё видел? Картинки, журналы, кино… Стоп! Назад! Вырезанная картинка из журнала и наклеенная на стен… Почти рядом! Потому что если быть точным: на стене обшарпанной комнатушки в общежитии напротив его койки был наклеен календарь. Выцветший, двухлетней давности. Это не имело значения, потому как других красивостей кроме календаря, в убогой серой комнатёнке не было, и Ваня, хочешь не хочешь, каждый вечер упирался взглядом в этот алеющий закат над морем и клонящиеся друг к другу пальмы. Точно! Вот откуда это выплыло. Ну и ну! Засело ведь прочняком, надо же…
Ноги сами собой понесли по направлению к морю. Климов успевал вертеть головой и отмечать новые и неожиданные нюансы воплощенной реальности. К примеру, песчаные дюны, ступенчатой пирамидкой наветренные, очевидно, с моря по левую руку от него. В правой стороне острова (как понял Климов, это был остров) тянулась вдали тёмная полоска лесных холмов. Задняя половина суши уже окуталась в предсумеречную зону, вестника скорой ночи.
«Каково это, врюхаться в псевдо-реальность и проживать там реальную смену суток? — Подумывал Ваня, наблюдая за отпечатками своих следов, оставляемые на мокром песке. — Ведь, если разобраться, сон — не что иное, как активация каких-то там внутренних подсознательных пластов. Подсознанка — вообще тайна за семью печатями и как утверждают учёные, человече сам не знает, какой багаж скрытой информации носит в себе. Однако, клевые следы получаются… Как настоящие…» Ваня даже нагнулся и ковырнул пальцем отдавленный протектором обуви песчаный узор. Подушечки пальцев растирали настоящий песок. Или так хотелось думать? «Сон высокочёткой огранки. Так кажется, выразилась Люська. По ходу здесь и искупаться можно. — Ваня несмело приблизился к шевелящейся кромке воды. — Море как море, небось, солёное на вкус… С осязанием здесь зачёт. А вот звуки… Что-то подкачали».
Абсолютного звукового вакуума, конечно, не было. Шумы присутствовали, но уши их улавливали вполсилы, словно кто-то настроил громкость на минималку. Отчётливо ворочались в голове мысли, приглушая всё остальное. «Интересно, если ЭТО есть моя фантазия, могу я участвовать в дальнейшем выстраивании флоры и фауны? Ну, вот, например, хочу чаек… Почему их здесь нет? А ну-ка крикливые птицы, немедленно будьте!» — Ваня даже зажмурил глаза, чтобы соблюсти должный церемониал тайны появления чего-то из ниоткуда. Напряг слух, желая услышать пусть отдалённый, но всё же, явный чаешный крик. Не разобравшись, слышит или нет, открыл сначала правый глаз, потом левый. Ни крика, ни чаек, конечно же, не было… «Ну, я так не играю, как сказал бы Карлсон.» — Ваня потянул носом, пытаясь уловить какие-нибудь запахи, неважно: ветра ли, солёной воды или песка. Нос не торопился что-то распознать и обнаружить. Обоняние молчало. «Ладно! — Климов потёр бровь. — Не будем ничего трогать, двигать и пытаться развивать. Всё-таки в гостях, а в гостях ограничены в выборе.» Положение было забавно тем, что в гостях он был у самого себя. У своего под заоблачного брата. А тот, ещё тот мутняшка, готовил, вестимо, своё шоу. Климов посмотрел на небо, словно хотел там отыскать подсказку. Никаких мистических знаков он не обнаружил, но глаза приворожила перьевая вереница облаков, отчасти выкрашенная исподними лучами заката в ослепительно розовый цвет. «Телефон бы сюда! Запечатлеть эту красоту! Да вот беда, электронный дружок уж две недели как в коме. Да был бы заряжен, что с того? Как его затащить в свой подсознательный мир?» Он обратился глазами к морю. Вода неторопливыми накатами омывала рантик его полуботинка. Захотелось вдруг почувствовать море кожей. Но не рукой, а именно ногой, погрузившись по икры. Искупаться он бы не решился, было предостережение, а вот прогуляться ножками вдоль по линии прибоя, отчего бы и нет…
Ваня стал сдёргивать с себя обувку и вдруг отметил, что чувствует запятник ботинка за миг до того, как к нему прикоснуться. «Опачки! Погрешность два к одному. Что за фигня? Мысль торопится, а рука отстаёт? Нормальная тема…» Он внезапно вспомнил, что первые две минуты пребывания в этом раю остро ощущал в руке зажатую Люсину ладонь. Это притом, что Люси близко рядом уже не стояло. Вероятно, связь как-то продолжала нитевидно тянуться, несмотря, что девушка выпала из его личного измерения. Общее впечатление характеризовало ситуацию как сонмнабулическое состояние, транс, когда погружаемый в него индивид видит ярко выраженную действительность, участвует в ней и в итоге получает полноценные переживания. Но! Всего лишь одно «но» перечёркивало схожесть с заурядным гипнозом. Вани физически не существовало во внешнем мире. Он не лежал на траве с закрытыми глазами, упакованный в медиативный сон. Он был целиком ЗДЕСЬ, с руками и ногами, и вот это отличие в корне меняло всё. Он прошёл в СЕБЯ. Так утверждала со знанием дела Люська, без пяти минут профессор и светоч паранормальных туннелей. Где она, кстати, сейчас? В коридорчике между мирами? Ждёт, когда я крикну «ау»? А может, крикнуть и она появится… Да не… Пока не нагулялся. А здесь довольно таки мило…
Климов, наконец, освободил ноги от душной обуви и тугих носков. Первое погружение правой стопы в набегающую волну он, то ли поторопился распробовать, то ли повлияло укрепившееся мнение о расхождении сенсорных ощущений и зрения… Так или иначе, воду он почувствовал спустя. Когда вода порядком обьяла щиколотки обеих ног. Теперь, когда он устоялся в морской пучине, ощущения выровнялись. Вода была водой, не холодной, но и не тёплой. Пожалуй, что с этой минуты (Ваня не был уверен, но так ему показалось) погрешность исчезла. Псевдо-реальность откорректировала настройки.
Ваня закрутил джинсы выше колен и зашёл на порядок глубже. Вода ласково защекотала волоски на коленях. Закат, между всем и прочим, продолжал алеть, а в чувствах и в мыслях единодушно разрасталось удовольствие. «Мама дорогая! Это же курорт! — Ваня ощерился в улыбке. — И чего тут бояться, скажите мне?! Где тут пастырь, который причащает грехи? Это ж кокосовый рай, вот только кокосов не видно…» Он вспомнил Люсину загадочность и Олегову мрачность после подобных путешествий и озадаченно потёр подбородок. «Возможно, это только первая часть кордебалета. Прелюдия, так сказать, перед кошмаром. Как бы там не было, мсьё, шпаги наголо! Я к вашим услугам!» Почему-то Ваня не мог с ясностью определить: говорит ли он вслух или думает. Мимически он губ не ощущал. Ему казалось: они шевелятся, стало быть, говорит… Но и думал он оглушающе громко, в приоритете вытесняя внешние звуки. Значит, всё-таки думает? Вот заморочка… Ладно! Во сне, всё едино, всё бредово…
Климов брёл вдоль берега, раздвигая голенью псевдо-реальную морскую водичку. Пока было относительно здорово и ему это решительно нравилось. Никакого давления: ни физического, ни психического свойства он не наблюдал. Море не таило в себе угрозы. Оно было на виду, открыто до горизонта. Небо же выглядело радужно и сияющее красиво. Оставался сам остров. Может там где-то среди лиан и кустов прячутся его «скелеты», репейники души. Сходить на предмет обследования? Ваня задумчиво вытаращился в сгущавшиеся тени, тёмные силуэты пальм и как-то не проникся оптимизмом. Здесь по колено в воде его устраивало больше. Он обернулся назад и чуть не присел от неожиданности. В десяти шагах от него, к берегу тянулся пирс, самый что ни на есть настоящий (если верить глазным хрусталикам), протяжённостью не менее двадцати метров. Ваня готов был поклясться, что за минуту как отвернуться, никаких конструкций на пути не было. Пирс появился из ничего, хотя Ваня, если помнить, заказывал чаек. «Всё чудесноватее и чудесноватее.» — Оправившись от лёгкого шока, сказал, а может, подумал Ваня. Пирс, возникший мистическим образом, служил вероятным трамплином для новых потрясений, и Климов, чувствуя, как в жилах заходится огонёк азарта, поволочил ноги прямо на него.
