– Мировое господство?
– Именно. Успешный крестовый поход на Восток невозможен без подчинения Запада. А уж подмяв под себя и Запад, и Восток, немцы станут диктовать свою волю всему миру в тринадцатом веке, чтобы кардинальным образом изменить геополитическую ситуацию в двадцатом.
Бурцев вздохнул. До чего же знакомые речи!
– В Святых Землях мы основали новый немецкий орден, – с кривой ухмылкой сообщил штандартенфюрер. – Свой орден...
– Хранители Гроба? – теперь‑то догадаться об этом было совсем нетрудно.
Монашеский капюшон шевельнулся в согласном кивке:
– Тринадцатый век требует соответствующих названий. «Небесное воинство», Хранители Гроба... Все это дань времени. Но дело, как ты понимаешь, не в названиях.
– А что, в палестинских владениях Тевтонского ордена тоже имеются башни перехода? – сменил тему разговора Бурцев.
– Платц‑башня есть в иерусалимском храме Соломона. В назначенное время фон Хохенлох отбил ее у тамплиеров. Я поставил там «якорь» и первый цайтпрыжок прошел благополучно. После этого вытеснить из города храмовников, пришедших к ним на помощь иоаннитов и прочую рыцарскую шваль не составило труда.
Да уж, если на иерусалимские улицы вместе с тевтонами вышли автоматчики и танки цайткоманды СС – ничего удивительного в этом нет.
– Мы брали город за городом, замок за замком, – продолжал Бенедикт. – Били и рыцарей, и арабов. Решающее сражение произошло под Аккрой. Не сражение даже, а так... Там мы потеряли с десяток человек и обрели власть над всем Иерусалимским королевством. А теперь действуем уже и за его пределами. Скоро, очень скоро изменения в прошлом отразятся на будущем. И у твоей России, полковник, и у ее союзников нет шансов.
– Не ты первый так говоришь, не ты последний, – скривил губы Бурцев.
– Третий Рейх будет править миром!
– Ну, положим, ты‑то сам этого никогда не узнаешь наверняка, падре. Без малой башни перехода тебе не выбраться из тринадцатого столетия.
– Ошибаешься, полковник. – Улыбка под монашеским капюшоном была холодной и неприятной. – Да, конечно, у нас имелись определенные планы на шлюссель‑башни Взгужевежи. Но в нашем распоряжении имеются и иные способы покорения пространственно‑временных сфер.
Бурцеву вспомнились полубредовые разглагольствования Сыма Цзяна о вездесущей энергии гармонии ци и ее разрушительном антиподе.
– На ша ци, что ли, уповаете? – хмыкнул он.
– Чего? – насторожился Бенедикт.
– Ну, там, устроить какой‑нибудь супервзрывчик в полнолуние, – продолжал издеваться Бурцев, – чтоб высвободить сокрытую мощь магической башни. А?
Штандартенфюрер вдруг резко отстранился. Немец явно был удивлен и даже напуган неожиданной осведомленностью пленника. «Блин, неужто угадал!» – поразился Бурцев.
– Да, – медленно и тихо ответил Бенедикт. – Мы, в самом деле, намерены взорвать платц‑башню, но откуда вам‑то это известно, полковник?
– А вот древние тексты надо внимательно читать!
Бурцев судорожно соображал. Взорвать башню... Значит, в самом деле, взорвать?! Это что‑то новенькое... И, судя по всему, вполне реальное!
Эсэсовец тем временем взял себя в руки.
– Ладно, вижу, ты весьма подкованный в этих вопросах собеседник, – сухо заметил он и тут же расплылся в елейной улыбке. – Что ж, тем занимательней будет наша беседа. Действительно, в одной из платц‑башен мы намерены активизировать достаточно мощный заряд. Потом – бум! – и магический потенциал, скрытый в ней, высвободится весь, без остатка. Что, в свою очередь, спровоцирует реакцию всей сети арийских башен. Начнется перекачка невиданных сил, которые мы и намереваемся использовать. И уж тогда...
– А что тогда? – осторожно поинтересовался Бурцев.
– Время как таковое перестанет существовать. По крайней мере, для нас. Дранг нах остен – это вчерашний день, полковник.
Вчерашний день? Странно, вообще‑то, слышать такое от эсэсовца двадцатого столетия, устраивающего диверсию в тринадцатом. Блин, до чего же относительным стало со всеми этими хроновывертами доброе старое понятие «вчера»!
– А сегодняшний? Под каким лозунгом истинные арийцы проводят сегодняшний день?
– Дранг нах цайт, – любезно ответил Бенедикт.
– Дранг – нах... – Бурцев выдержал выразительную паузу. – А вот цайт... Что с ним станет, со временем‑то после ваших долбаных экспериментов?
– О, ничего страшного, не волнуйся. Конца света не произойдет. Просто спица древней магии, отточенная мощью германского оружия, проколет зыбкую материю мироздания. Сделает одну‑единственную дырочку. И откроет тоннель от начала времен и до скончания оных. Вечный, стабильный, стационарный тоннель, который сам станет неотъемлемой частью данности нашего мира. Тоннель свяжет центральный хронобункер цайткоманды с платц‑башнями всех временных и пространственных зон. Представляешь, полковник?! Такое не снилось даже арийским колдунам!
Бурцев не представлял. Он смотрел на немца и думал... Эсэсовец не оперировал такими отвлеченными понятиям, как ци и ша ци, и, возможно, поэтому его рассказ казался более убедительным, чем сбивчивая речь Сыма Цзяна. И Бурцев верил фашику. Ну, хотя бы потому, что особого смысла лгать у отца Бенедикта сейчас не было.
– Но зачем все это? Тоннели какие‑то, дырки во времени... Мало вам цайтпрыжков?
– Неужели не понятно, полковник? Цайтпрыжки по законам древней магии безнадежно устарели. Они нас больше не устраивают. Слишком сложно, слишком много затрат и ограничений и при этом слишком мало отдачи. А вот межвременной тоннель – совсем другое дело! Его можно использовать всегда, без помех. По такому коридору можно перебрасывать войска в любой момент, в любое место, в любом количестве. Гонять туда‑сюда целые армии. Хоть в прошлое, хоть в будущее. Мы перестаем играть по правилам арийских магов, полковник. Скоро мы взломаем эти правила и установим свои.
– Эх, знали бы бедолаги‑арийцы...
– У них не было наших возможностей.
– И амбиций, – добавил Бурцев.
– И амбиций, – согласился эсэсовец в рясе. – И гибкости мышления. Мы просто, хм... творчески подошли к наследию предков. Решили, так сказать, привнести в допотопную магию элементы прогресса.
Вот, мля! Модернизаторы‑рационализаторы хреновы!
– А что, для того чтобы заминировать платц‑башню, обязательно нужно было забираться в прошлое?
– О, ты, похоже, все‑таки не до конца представляешь, с какими силами нам приходится иметь дело, полковник. Создание цайттоннеля – процесс двусторонний. Двувременной, точнее. Если на одном хронологическом отрезке высвобождается магический потенциал, значит, на другом команда посвященных магов‑ловцов непременно должна контролировать его и тянуть к себе через время и пространство. Иначе вместо стабильного цайттоннеля получится непредсказуемая хаотично блуждающая аномалия. А как явствует из расчетов наших эзотериков, идеальная разница во времени между магическим всплеском и его ловцами составляет ровно семь веков.
Бурцев тряхнул колодкой на шее:
– Так вот почему цайткоманда выбрала сороковые тринадцатого столетия?! Вот почему вы здесь?!
– Ничего случайного в этом мире нет, полковник, – улыбнулся штандартенфюрер.
Глава 23
Бурцев думал пару секунд перед следующей репликой. Решился, наконец. Вряд ли гибель Взгужевежевского замка теперь представляет тайну для пронырливых фашиков, так что...
– А знаешь, штандартенфюрер, – заявил он твердо, – ничегошеньки‑то у вас не выйдет. Я ведь собственноручно уже взрывал одну башенку перехода в Куявии. Причем в полнолуние. «Башня‑На‑Холме» называется. Взгужевежа. Слыхал о такой? Так вот, если то, о чем ты говоришь, – правда, там сейчас должна быть та‑а‑акая дыра! Такая, как ты выразился, хаотично блуждающая аномалия, что бесконтрольная утечка магической силы из сети арийских башен давно идет полным ходом.
Немец расхохотался:
– До чего же ты наивен, полковник! Да, твой взрыв во Взгужевеже уничтожил наш гарнизон и разрушил целый замок, но при этом высвободил лишь ма‑а‑алюсенькую толику магической силы. Да и та использовалась крайне нерационально. А чтоб добиться успеха, чтобы взять всю мощь древних башен и продырявить само время, требуется заряд помощнее.
Ну вот, опять двадцать пять! Сначала Сыма Цзян убеждал его, что ша ци должна шарахнуть сильнее целого склада боеприпасов, теперь этот гитлеровец говорит то же самое.
– А у вас, выходит, есть кое‑что «помощнее»? – язвительно спросил он.
Вообще‑то, блин, с этих фашиков станется эксперимента ради напихать взрывчатку не в одно складское помещение, а забить ею все подземные галереи, каких‑нибудь древнеарийских развалин, да еще и заминировать окрестности...
– Есть, – с неожиданной серьезностью ответил штандартенфюрер, – но тебя это пусть не волнует. Думаю, тебе будет интереснее узнать другое. Имеется ведь еще один способ перемещения во времени – твоя жена. И скоро мы этот способ опробуем.
