Калеб поскреб в затылке. Обильно посыпалась перхоть.
— Ну спрошу я, а что потом?
— Э-э… Потом завяжи с дамой разговор.
— Чего? О чём можно разговаривать с женщиной?
Профессор Спасли несколько замялся. В некоторой степени для него это тоже была неизведанная территория. В последней школе, где он преподавал, его опыт обращения с женщинами сводился к болтовне с экономкой, а ещё однажды кастелянша позволила ему положить руку ей на колено. Ему исполнилось сорок, когда он с удивлением узнал, что оральный секс — это вовсе не разговоры о сексе, как он раньше искренне считал. Женщины всегда казались ему странными, далёкими и удивительными существами. В этом его представления коренным образом отличались от представлений Орды. Те все как один считали, что женщина — это то, с чем надо что-то делать. Ему стоило некоторого труда подобрать подходящие слова.
— О погоде? — рискнул предположить он. В его голове вспыли смутные воспоминания о разговорах с тётушкой — старой девой, которая его воспитала. — О её здоровье? О том, как испортилась молодёжь?
— И уже после этого сдирать одежду?
— Возможно. В итоге. Если она того захочет. Ещё я хотел бы напомнить всем о той беседе, что состоялась у нас на днях. О необходимости регулярно принимать… — «Или хотя бы однажды принять», — добавил он про себя. — …Ванну, а также следить за состоянием своих ногтей и волос и почаще менять одежду.
— Но это же настоящая кожа, — возразил Калеб. — Её не надо менять, она не гниёт годами.
Профессору Спасли в очередной раз пришлось пересмотреть свои взгляды. Он считал, что Орду можно покрыть цивилизацией, словно лаком. Так вот, он заблуждался.
Но самое забавное, думал он, пока Орда наблюдала за мучительными попытками Калеба завязать разговор с представительницей другой половины человеческого рода, самое забавное, хотя Орда и те люди, с которыми он привык сталкиваться в учительских, далёких друг от друга, как небо и земля (а может, именно потому, что эти и те люди, с которыми он привык сталкиваться в учительских, далеки, как небо и земля), эти варвары ему симпатичны. На книгу они смотрят или как на принадлежность для уборной, или как на набор для разведения огня, а гигиену считают именем какой-то богини. И всё же они честны (со своей, специализированной, точки зрения) и отличные (со своей, специализированной, точки зрения) люди, а мир их чрезвычайно прост. Они крадут у богатых, грабят храмы и дворцы. У бедных они не воруют не потому, что в бедности есть какая-то особая заслуга, а просто потому, что у бедняков нечего красть.
И хотя, украв, они не считают, что надо тут же раздать деньги бедным, тем не менее, именно так они в итоге и поступают (если принять, что к беднякам относятся хозяева гостиниц, дамы сомнительной репутации, мелкие карманники, игроки и всякие прилипалы). Украв деньги, они обладают не большей властью над украденным, чем человек, вздумавший пасти кошек. Деньги существуют для того, чтобы их потратить, проиграть, проесть — в общем, спустить и потерять. Таким образом, герои-варвары способствуют циркуляции денег, исполняя весьма достойную общественную функцию.
Профессор Спасли всю свою жизнь беспокоился, что о нём подумают другие, и в результате его всегда обходили при повышениях, обращаясь с ним как с предметом обстановки. Но эти люди ни в грош не ставили мнение окружающих. И они никогда не мучались сомнениями, правильно они поступают или нет. И они получали огромное удовольствие от жизни. У них был свой кодекс чести. Да, Профессору Спасли нравилась Орда. Они были не такими, как он.
Калеб вернулся. Вид у него был непривычно задумчивый.
— Поздравляю, господин Потрошитель! — воскликнул Профессор Спасли, искренне веривший в силу позитивного подкрепления. — Насколько я вижу, дама осталась полностью одетой.
— Ага, ну и чего она сказала? — поинтересовался Малыш Вилли.
— Улыбнулась, — ответил Калеб и неловко поскрёб клокастую бороду. — Ну да, вроде как улыбнулась, — добавил он.
— Это хорошо, — одобрил Профессор Спасли.
— Она, э-э… она сказала, что… что не против встретиться со мной… позже…
— Отлично!
— Э-э… Проф? А что такое «бриться»?
Спасли объяснил.
Калеб слушал внимательно, время от времени корча недовольные гримасы. Несколько раз он оглядывался и смотрел на продавщицу уток. Та в ответ махала ему рукой.
— Это… — произнёс он. — Э-э. В общем… — Он опять оглянулся. — Раньше все бабы убегали от меня со всех ног.
— О, женщины, они как олени, — с высот своего знания сообщил Коэн. — На них нельзя сразу нападать, к ним надо подкрасться…
— Ур, ур, у… Прошу прощения, — Калеб поймал строгий взгляд Профессора Спасли.
— Пожалуй, на сегодня урок можно завершить, — заключил Профессор Спасли. — Мы ведь не хотим стать чересчур цивилизованными? Предлагаю прогуляться и осмотреть Запретный Город.
Запретный Город было трудно не заметить. Стена сорок футов высотой доминировала над всей центральной частью Гункунга.
— Тамошние ворота хорошо охраняются, — заметил Коэн.
— Так и должно быть. Ведь внутри спрятано огромное сокровище, — кивнул Профессор Спасли.
Глаза его внимательно изучали мостовую, словно он потерял что-то очень ценное.
— Ну и что с того? Налетим неожиданно, перережем всем глотки, — вызывающе предложил Калеб, всё ещё не пришедший в себя от недавнего потрясения.
— Чиво?
— Ты что, рехнулся? — ответил Коэн. — На это весь день уйдет. К тому же, — добавил он с невольными нотками гордости в голосе, — Проф собирается воспользоваться водяными проводами… Это праздник такой.
Профессор Спасли наконец поднял глаза.
— Эврика! — воскликнул он.
— Это по-эфебски, — объяснил Коэн Орде. — Означает: «Где моё полотенце?»
— Ну-ну, — отозвался Калеб, который всё это время украдкой пытался распутать колтуны в бороде. — И когда ж это ты бывал в Эфебе?
— Я там однажды отлично поохотился.
— На кого?
— По-моему, на тебя.
— Ха! Ну и как, нашёл меня?
— Чёрт его знает. Наклони-ка голову — упадёт или нет?
— Э-э, господа, минуточку внимания. Все посмотрите сюда.
Ортопедическая сандалия Профессора Спасли постукивала по украшенному литым орнаментом железному квадрату, вделанному в мостовую.
— Посмотреть куда? — спросил Маздам.
— Чиво?
— Нужно найти другие такие же штуковины. — Профессор Спасли обвел глазами Орду. — А потом останется лишь дождаться темноты.
Кто-то с кем-то спорил. Кто и с кем, Ринсвинд не видел — на голове у него был очередной мешок, а сам он был привязан к столбу.
— Да он ничуточки не похож на Великого Волшебника!
— Но так написано у него на шляпе, на языке призраков…
— Это ты так говоришь!
— А как насчет свидетельства Четырёх Больших Сандалий?
— Он перебарщивает. Просто у него разыгралось воображение.
— Это у меня-то?! Клянусь всеми богами, этот человек сгустился из воздуха и летел, как дракон! Он сбил с ног пятерых солдат. Три Максимальных Везения подтвердит мои слова. И не он один. А затем Великий Волшебник освободил того древнего старика и превратил его в могучего воина!
— И он говорит на нашем языке. Об этом тоже сказано в книге.
— Ну хорошо. Предположим, он действительно Великий Волшебник. Что из этого следует? Из этого следует, что его нужно убить не мешкая!
Во мраке мешка Ринсвинд бешено затряс головой.
— Почему?
— Потому что он примет сторону императора.
— Но ведь легенда гласит, что Великий Волшебник повёл Красную Армию за собой!
— Да, которая сражалась за императора Одно Солнечное Зеркало. И подавила народное восстание!
— Она расправилась с мятежниками, которые намеревались уничтожить всё хорошее! А затем возвела империю!
— Ну и что? Хорошая получилась империя? Преждевременная Кончина Силам Угнетения!
— Но сейчас Красная Армия на стороне народа! Максимально Быстрое Продвижение Вперёд С Великим Волшебником Во Главе!
— Великий Волшебник — враг народа!
— Говорю тебе, я видел, насколько велики его силы. Появившись, он сразу сокрушил легион солдат! Причём даже пальцем не шевельнул, а сделал это одним движением воздуха.
Внутри организма Ринсвинда тоже задвигался воздух.
— Если он такой великий волшебник, то почему всё ещё связан? Почему бы ему не заставить верёвки испариться, так чтобы от них остался только зелёный дымок?
— А может, он бережёт магическую силу для более важных дел? Веревки? Пустяки! Это всё равно что устраивать фейерверк для дождевых червяков.
— Ха!
— И у него была Книга! Он искал нас! Его предназначение повести за собой Красную Армию!
Нет, нет, нет. Ринсвинд отрицательно затряс головой.
— Мы сами можем себя вести!