вольность, однако не рискнул. С нее ведь станется ответить… Кому нужны непредсказуемые последствия?
Элойн откашлялась и заговорила:
– Это песня о черной птице, встретившей юношу, который лез туда, куда не следует. Юношу, не догадывавшегося, насколько грозен огонь, не соображавшего, что может сгореть в нем вместе с птицей. Хуже того – он мог спалить весь свой маленький мир. Ведь огонь и вправду таит в себе угрозу. Это песня о юноше, гонявшемся за историями и опасными знаниями, не всегда понимающем, кто он и где он. Юноша знал, как добиться своей цели, и не ведал отдыха, не стремился хоть на время укрыться в тихой гавани.
– Похоже, юноша – искатель приключений? – пробубнил я сквозь зажимавшую мне рот женскую ладонь.
Элойн бросила на меня взгляд, способный усмирить самого горячего мужчину.
Я прикусил язык, и женщина прищурилась. Наверняка ощутила мою улыбку.
– Ты не раз говорил во время своего рассказа, да и сегодня постоянно напоминаешь, что умеешь быть умным маленьким засранцем.
– У меня на сердце каждый раз теплеет от подобных комплиментов, и…
Она еще крепче прижала ладошку:
– Повезло тебе, что я изнемогаю от желания дослушать конец твоей повести. Не сегодня, так когда-нибудь. Иначе лежать тебе не с ладонью на губах, а с подушкой на лице. – Нахмуренные брови Элойн говорили о том, что она способна передумать.
Я затих, дав ей понять, что жду продолжения, и она низко и мелодично замурлыкала. Если какие-то звуки нашего мира и могли внести в мою душу успокоение, то голос Элойн точно к ним относился. Напев ее был подобен звону струн, тихо вибрирующих перед тем, как затихнуть после аккорда, или первой ноте, которую извлекает из инструмента менестрель, пытаясь привлечь внимание публики. Не заставить силком, но соблазнить…
Зимней ночью одинокой
Ветер птицу сбил с пути,
В сумраке глухой чащобы
Ей дороги не найти…
Бог навстречу горемыке
Юношу послал в ночи.
Тот огнем сиял нетленным,
Что от Брама получил.
Сложив крылья, села птица
Пред рожденным из огня,
Душу юноши прозрела,
Что огнем была пьяна.
Птица юношу на крыльях
В поднебесье подняла,
В страны призрачных видений
Безвозвратно унесла.
Элойн пела, но я с самого начала перестал следить за ритмом. Для меня имело значение лишь звучание ее голоса, его мягкие переливы. Мои веки словно налились свинцом, однако я изо всех сил сопротивлялся сну.
Она убрала руку с моих губ, рассказывая, как парень следовал по миру за девушкой с волосами цвета воронова крыла. Пела о том, в какую даль они забрались, об опасностях, которым они подвергались в пути. О безумствах, которые, забыв обо всем от страсти, совершал парень. И о несчастье, ждавшем их в конце пути.
Элойн положила ладошку мне на глаза, заставив сомкнуть веки, затем погладила по голове:
– Песня учит, что самый яркий огонь когда-нибудь догорает, Ари. Слушая твою историю, я кое-что поняла.
Я погружался в сон, уже почти не вникая в смысл ее слов.
– Рано или поздно твое пламя мигнет и потускнеет, и мне интересно, что оно высветит, затухая. Почему гаснет твой очаг? – Она прижала руку к моему сердцу. – Знаю: ты устал, и все же отдыхать не время. Почему не подбросишь дров в свой огонь, почему не хочешь, чтобы он разгорелся? Что с тобой произошло, Ари? Где твое стремление к мечте?
Я пытался ответить. Сказать, что я тверд и решителен, как всегда. Что с моим огнем ничего не случилось. И нисколько я не устал.
Элойн тихо мурлыкала, и в этих нежных звуках растворялись мои мысли, исчезало желание спорить.
– Каждый капитан корабля знает, когда поднимать паруса. Знает, когда пора возвращаться к родным берегам. Каждый странник устает и хочет передышки. К чему ты стремишься? Направишь ли сегодня свой корабль к причалу? Позволишь ли мне стать для тебя тихой гаванью? Ты можешь остановиться, можешь передохнуть.
Нет, я не хотел. Или хотел, но противился.
Однако жизнь нечасто принимает в расчет наши решения. Я все глубже погружался в сон.
74
Игра
Ощутив под рукой нечто мягкое и приятное, я издал в полусне удовлетворенный стон. Сжал пальцы, и обман открылся. Пробудился я куда быстрее, чем положено ранним утром. Оказывается, моя рука поглаживала завернутую в одеяло подушку.
Я нахмурился, глядя на пустую половину кровати, где вечером лежала Элойн. Пытался издать грустный вздох, однако он застрял в гортани – как ни крути, я ожидал, что утром певицы в комнате не будет.
Поваляться бы, вспоминая вчерашний вечер… Нет, после того как в Этайнии появились Испорченные, подобных удовольствий я себе позволить не мог. Встав с кровати, не стал тратить время на плетения, разглаживающие помятую одежду. Подхватил посох, закинул на спину мешок, взял футляр с мандолиной и вышел из комнаты.
Заметив мое приближение, хозяин «Золотого льва» прищурился, словно смотрел на полуденное солнце. Я не стал приветствовать его фальшивой улыбкой и лишь слегка усмехнулся. Мелкие нюансы имеют значение.
Трактирщик изобразил недружелюбную гримасу и что-то мрачно забормотал себе под нос.
В желудке у меня заурчало – организм требовал завтрака. Встреча с инфантами подождет.
Я подошел к хозяину заведения, позаботившись стереть с лица насмешливую ухмылку:
– Боюсь, на кухне огонь еще не разводили? Вряд ли голодному постояльцу перепадет хоть кроха еды?
– Постояльцам полагается платить за ночлег. – Трактирщик сменил хмурый взгляд на страдальческий, словно чего-то ждал и никак не мог дождаться.
– Я готов расплатиться.
Уж не знаю, чего он себе надумал, ведь я еще вечером предлагал снять комнату за деньги.
– А вот женщина твоя оказалась не готова.
Я удивленно моргнул и едва не испустил тяжелый вздох, однако вместо этого лишь откашлялся:
– Думал, комната оплачена вперед.
Трактирщик покачал головой, не сводя с меня тяжелого взгляда. Значение его я прекрасно понимал. Наконец позволил себе вздохнуть, облизал губы и вытянул из кармана кошель. Интересно, сколько попросит?
– Итак, комната и завтрак…
– Дорогая комната. – На лице трактирщика заиграла неприятная улыбка.
Разумеется, дорогая, как же иначе…
– Хорошо, так сколько за все?
– Тридцать оловянных битов.
Я чертыхнулся про себя, а хозяи заведения продолжил:
– Это за комнату. За еду – в зависимости от выбора, однако время раннее, и у меня сейчас готовы соленая рыба, хлеб и теплые кабачки с маслом. Так что выбирать-то ты можешь,
