рост числа жертв в Лондоне не облегчал немцам бои во Франции. 15 июля Роммель писал Гитлеру об огромных человеческих и материальных потерях, отсутствии достаточных пополнений и опасности того, что ввиду превосходства союзников в артиллерии и авиации «даже самая храбрая армия в мире будет постепенно раздавлена, теряя людей, оружие и территории».
Роммель писал, что новые войска могут быть переброшены на Нормандский фронт «только путем ослабления фронта 15-й армии на Ла-Манше или Средиземноморского фронта в Южной Франции». «Фронт 15-й армии на Ла-Манше» по-прежнему стоял на месте в ожидании несуществующей угрозы 1-й группы армий Соединенных Штатов — план дезинформации союзников влиял на германскую стратегию более пяти недель после высадки в Нормандии. Телеграмма японского посла в Берлине, отправленная в Токио и расшифрованная в Блетчли 15 июля, свидетельствовала, что немцы все еще полагали, что это фиктивное формирование будет послано через Па-де-Кале и использовано для отсечения ударом с тыла германских войск в Нормандии. Как писал Черчилль Эйзенхауэру в телеграмме с расшифровкой сообщения японского посла, «неопределенность для немцев ужасна. Гуннов беспокоят главным образом войска в Британии».
Черчилль не знал, что на 15 июля граф фон Штауффенберг и другие военные участники его заговора назначили операцию «Валькирия» — убийство Гитлера. В Берлине один из заговорщиков, начальник штаба резервной армии генерал Фридрих Ольбрихт, уверенный в успехе покушения, приказал своим войскам выдвинуться в Берлин за два часа до «убийства» Гитлера. Гитлер сократил время совещания, и Штауффенберг в последний момент решил отложить покушение до своего следующего визита в Растенбург через пять дней. Тем временем войска Ольбрихта продолжали двигаться к Берлину. Быстро остановив их, он объяснил своему начальнику генералу Фромму, что это были «внезапные учения».
16 июля огромное германское береговое орудие, получившее название «Англия», было почти готово к тому, чтобы начать стрельбу тяжелыми снарядами по прибрежным городам Южной Британии. В этот день расположение орудия в Маркиз-Мимуайеке было уничтожено в результате продолжительной бомбардировки. На советском фронте французский пилот, член истребительного полка «Свободной Франции» Морис де Сейн, сражавшийся на Востоке уже девять месяцев, во время полета над немецкими позициями получил пули в бензобак. Бензин горел, и летчик потерял зрение от его испарений. Но он отказался спрыгнуть с парашютом, потому что находившийся на борту русский механик Владимир Белозуб не мог покинуть машину — у него парашюта не было. «Никто, — писал советский генерал-майор авиации Георгий Нефёдович Захаров, — не мог заставить Мориса де Сейна в те минуты спасать свою жизнь»[97]. Самолет взорвался в воздухе. Мать де Сейна сказала, что было бы, если бы де Сейн спасся: «На всю нашу семью легло бы пятно. Мой сын поступил благородно».
Сорок два французских летчика отдали жизнь на Восточном фронте; четверо стали Героями Советского Союза. Героический поступок де Сейна вошел в анналы советской истории.
16 июля полковник Цезарь фон Хофакер находился в Берлине, где посетил дом графа фон Штауффенберга в пригороде Ванзе. Там было решено осуществить убийство Гитлера в четырехдневный срок. На встрече Хофакер сказал заговорщикам о неизбежном поражении на нормандском оборонительном плацдарме и последующем разгроме германских армий на Западе. Роммель же, от имени которого частично говорил Хофакер, в письме Гитлеру за день до этого заявил прямо: «Везде войска сражаются геройски, но неравная борьба приближает их гибель». Роммель запрашивал разрешения Гитлера перебросить в Нормандию большую часть из 28 000 немецких солдат, которые до сих пор находились на островах в Ла-Манше и были крайне необходимы во Франции; но Гитлер отказал.
Чтобы заручиться поддержкой германского офицерства на Западе, заговорщикам требовались поддержка и авторитет Роммеля. Но 17 июля, когда Роммель по дороге из района южнее Кана в свою ставку в Ла-Рош-Гийоне достиг Ливаро, он был тяжело ранен пулеметным огнем летевшего на небольшой высоте бомбардировщика, которым управлял южноафриканский ас майор Дж. Дж. Ле Ру. В Ливаро французский фармацевт обработал раны Роммеля. Затем его перевели в госпиталь люфтваффе в соседнем городе Берней, и его роли командира и заговорщика преждевременно окончились.
Майор Ле Ру — на его счету было двадцать три победы, и он был самым успешным пилотом над Нормандией со дня «Д», — не знал, кто стал его жертвой. Сам Ле Ру пропал над Ла-Маншем через восемь недель, при возвращении в Англию.
В Москве 17 июля по улицам города провели более 57 000 немецких пленных. Некоторые из них были захвачены во время наступления в Белоруссии, начавшегося 22 июня. Парад возглавляли девятнадцать немецких генералов; впереди них шел кавалер Железного креста генерал Фридрих Гольвитцер — командир армейского корпуса, плененный под Витебском.
На следующий день после этого события советские войска достигли Августова, расположенного на польской стороне восточнопрусской границы и всего в 13 километрах от Растенбурга. Там они были остановлены яростной контратакой. За линией немецкого фронта 18 июля началась масштабная облава десятитысячного отряда немецких войск против сил французского Сопротивления в Веркоре. Погибли пятьсот бойцов Сопротивления и двести мирных жителей. «Захватив плато, — писал историк М. Р. Д. Фут, — немцы действовали с привычной жестокостью, сжигая, пытая и убивая со всей возможной злостью всякого, до кого могли добраться».
В Лондоне началась эвакуация гражданского населения, которая превзошла масштабы эвакуации времен «Блица» в 1940 г. К 17 июля из столицы уехало более полумиллиона лондонцев, а через два месяца их число превысило миллион. Среди тех, кто знал о германских ракетных разработках, это казалось скорее мерой предусмотрительности, чем паникой; высокопоставленные правительственные ученые и разведчики 18 июня выразили опасение, что вскоре немцы запустят новую версию «Фау», которая будет иметь еще более смертоносное воздействие. В тот день доктор Р. В. Джонс предупредил правительственный комитет «Кроссбоу», что немцы могли изготовить уже 2000 ракет «Фау-2», каждая из которых весила более одиннадцати тонн и могла развивать беспрецедентную скорость — около 6000 километров в час. Такой ракете требовалось бы всего три-четыре минуты, чтобы долететь с пусковой площадки в Северной Европе до Лондона.
Если бы такая атака состоялась, сказал Черчилль комитету, «он был готов после консультаций с Соединенными Штатами и СССР угрожать врагу ответными крупномасштабными газовыми атаками, если бы такое решение показалось выгодным».
В тот же день, 18 июля, французы приступили к первой фазе операции «Гудвуд» по захвату Кана — атаке сотни бомбардировщиков на германские укрепления. Большая часть города была разрушена, погибли более 3000 французов. Затем открыла огонь артиллерия (всего 4000 стволов), поддержанная орудийным огнем двух британских крейсеров и монитора «Робертс», пятнадцатидюймовые орудия которого последний раз стреляли в Ютландском сражении 1916 г. После этого вперед двинулись британские и канадские бронетанковые войска. Хотя это уже и не могло спасти Кан, Гитлер наконец согласился перебросить мобильные части 15-й армии из Па-де-Кале на Нормандский
