Репортер издания возник перед ними и тоже щелкнул фотоаппаратом.
— Газета прислала журналиста? — прошептала Фрида Диего.
Тот отмахнулся:
— Да плевать, что они там напишут. — И крикнул, обращаясь к гостям: — Давайте поднимем тост!
Кто-то протянул ему стакан. Ривера поднял Фриду со стула и впился страстным поцелуем ей в губы. Все присутствующие зааплодировали.
Потом они разрезали свадебный торт — трехэтажный, политый шоколадом и украшенный белыми голубями и парой молодоженов из глазури. Диего отделял большие куски и передавал их гостям.
— Этот торт очень похож на тот, который мы с Лениным заказали в кафе в Москве. Не успели мы его съесть, как началась перестрелка.
Ответом ему был взрыв хохота.
— Расскажи нам эту историю! — попросил кто-то.
Ривера мигом завладел вниманием гостей. Все знали, что его история от начала до конца выдумана, и все же слушали раскрыв рты.
Внезапно раздался суровый женский голос:
— Я тоже хочу кусок торта. В конце концов, это свадьба моего бывшего.
Разговоры смолкли, и все расступились, давая пройти Лупе Марин. Она большими шагами прошествовала сквозь толпу и остановилась перед Диего и Фридой, требовательно протянув им тарелку.
«Боже мой, да она пьяна! Пьяна, но прекрасна», — подумала Фрида, глядя на тело Лупе, источающее сладострастие, на ее чувственные движения, соблазнительную походку и полные губы.
Лупе, почувствовав на себе взгляд Фриды, с ненавистью уставилась на нее.
— Вы только посмотрите на это чучело! Как мог Диего променять меня на эту жердь? Вы хоть раз видели мои ноги? — Она задрала юбки. — Вот это ноги. А что у тебя под юбкой, новая женушка? — Она попыталась броситься на соперницу, но Мануэль и Кристина перехватили ее.
Фрида нашла взглядом Диего, но тот, похоже, и не думал вмешиваться. Напротив, он хохотал во всю глотку, а потом схватил большой бокал текилы, опорожнил его и налил новый. Час спустя он был настолько пьян, что отправился в спальню и рухнул на кровать.
Первую брачную ночь Фрида провела в одиночестве. О сне не могло быть и речи. В голове крутились события прошедшего вечера. Вернулось прежнее ощущение беспомощности, которое она испытала, когда стала невидимой за спиной Диего. После полиомиелита, когда одна нога у нее стала тоньше другой, дети игнорировали ее. И тогда девочка решила компенсировать болезнь храбростью. Позже, когда ей было 15–16 лет, на официальных семейных фотографиях она часто красовалась в мужском костюме с зачесанными назад волосами, как у отца.
Фрида вздохнула. А сейчас-то что делать? Теперь, когда Диего стал ее мужем, как ей не потеряться у него за спиной? Диего почти вдвое старше ее. У него были жена, дети, была история, свое место в жизни. Фрида просто обязана найти свое место рядом с ним! Именно рядом, а не позади. И тут она улыбнулась. Надев, вопреки ожиданиям, яркую традиционную одежду Теуантепека, она сделала шаг в правильном направлении. Диего нравилось, когда она носила национальный наряд, потому что он подчеркивал ее связь с мексиканским народом.
Вздохнув, она поерзала на подушке. Первую брачную ночь она представляла себе иначе. Весь день она мечтала, как займется с Диего любовью. В конце концов, разве обычай не предписывает мужчине и женщине в ночь после свадьбы любить друг друга, даже если были близки до этого?
Мыслями она вернулась к той ночи, когда у нее над головой погас фонарь, а потом они впервые оказались в постели. Диего был очень нежным любовником. Он осторожно скользил ладонями по ее телу, касался губами шрамов, заставляя Фриду извиваться и стонать. Но больше всего ей понравилось, когда он лег на нее сверху. «Он укрывает меня собой, как одеялом», — подумалось ей тогда. Она чувствовала его гладкую кожу, такую приятную и теплую, ощущала его дыхание и запах тела. Когда Диего вошел в нее — очень осторожно, зная, насколько она уязвима после аварии, — он шептал ее имя, умолял довериться ему, признавался в бесконечной любви…
Фрида перевернулась на другой бок. Она уже соскучилась по Диего. Как его угораздило так глупо наклюкаться на собственной свадьбе? Интересно, в глубине души он тоже боялся связи с ней? Неужели он не задавался вопросом, каким будет брак с женщиной, которая годится ему в дочери? Которая вдобавок больна и всю оставшуюся жизнь будет нуждаться во врачах и лекарствах. Ведь неизвестно, как аукнется тот несчастный случай. А теперь Ривере придется нести ответственность за жену и заботиться о ней, что бы ни случилось. Может, он и сам чувствовал, что их отношения таят в себе опасность, потому и выпил так много? «О, Диего, — мысленно обратилась она к нему, — я сделаю все, чтобы избавить тебя от этого страха. Я выжила в той аварии. Я продолжу жить и писать картины. Моя новая жизнь начинается прямо сегодня! И за это я должна поблагодарить тебя».
Она не могла на него злиться. Диего отличался от всех мужчин, которых она когда-либо встречала. Вот почему она его так любила. И у них впереди много других ночей, когда муж будет лежать рядом с ней. С этой мыслью она наконец заснула.
Глава 8
Через несколько дней после свадьбы Фрида проснулась, потянулась на мягких простынях и почувствовала привычную боль в пояснице. Но она лишь мечтательно улыбнулась. Ей приходилась испытывать куда более мучительную боль, так что эта была сущей ерундой! Пошевелив пальцами ног, Фрида ощутила иное, куда более приятное чувство: глубокое удовлетворение от воспоминаний о неисчерпаемых ласках Диего. За прошедшие дни он с лихвой компенсировал первую брачную ночь.
На следующий день после свадьбы, очень расстроенный, он приехал в Койоакан и забрал Фриду. С тех пор она жила с ним на бульваре Реформы. Тот тянулся на пятнадцать километров, и на него, как жемчуг на нитку, были нанизаны круглые площади. Лупе с дочерями Диего Руфью и Гваделупой проживала в одном доме с ними. Фрида не видела ее со свадьбы, но ей было не по себе оттого, что бывшая жена Диего живет так близко. Впрочем, она старалась не забивать этим голову.
«Мой муж — фантастический любовник, — сказала она сама себе и снова сладко потянулась. Неудивительно, что Лупе ревнует и хочет его вернуть». Диего был сама чувственность, он любил соблазнять: голосом, губами, руками. Порой его поцелуи напоминали легкое касание крыла бабочки, а в иные моменты он впивался Фриде в губы с таким напором, будто хотел поглотить ее. Фрида никогда не ощущала свое тело с такой силой.
Она и понятия не имела, на
