Как же я соскучилась.
Я обняла здоровенную башку, прижимая к груди. Он задышал глубоко, повел носом, утыкаясь мне в грудь. И неспешно, словно и не он вовсе, потерся мордой. Где-то глубоко под толстой шкурой заработал звуковой моторчик. Я почесывала тигра за ухом, а он мурлыкал, все глубже вдыхая мой запах.
Между лент проник широкий язык. Он мягко скользнул снизу вверх по золотистой ткани, прикрывающей грудь. Мои вершинки заныли и сразу запросили продолжения. Я молчала, и, после секундного ожидания тигр продолжил. Мурча, вылизывая меня как котенка. Тщательно. Увлеченно.
Аккуратно перекусывая ленту за лентой и сразу пробегая языком по открывшейся коже, и этим приводя меня в томительный транс.
Раздевая медленно, неспешными щелчками зубов разгрызая тонкую ткань, фыркая, иногда застывая с блаженно сощуренными яркими в голубизну глазами. В человеческом теле они были синими, а сейчас небесно и светло сверкали даже в полумраке.
Мурчание туманило мысли. Я плыла в странных, дико стыдных ощущениях, а вокруг витал фруктовый дурманящий запах. И вдруг стало отчетливо ясно — к чаю, который так любил Алекс и к его постоянной сладковатой туалетной воде, этот аромат не имеет никакого отношения. Диего действительно так пах, сам. А его младший брат просто старался быть похожим… Ох, он всю жизнь зачем-то старался быть похожим на старшего.
Между ног, легла огромная голова Бродяги. Он уткнулся, дрожа подергивающейся шкурой, мурча прямо в тонкую ткань трусиков. Я слабо ойкнула и попыталась отползти, но зверь прижался головой, и я только беспомощно задергалась.
— Пар-ра, — вдруг сообщил тигр.
— Что пора? Ты о чем?
Горячий язык лизнул прижимаясь, прямо по краю нежной спрятанной складочки, так остро по ощущениям, что я издала звук, похожий на всхлипывание. Звук еще одного осторожного раскусывания ткани. Я заскребла руками по смятому покрывалу кровати. Посмотрела вниз… И увидела между своих коленей уже не зверя, а обнаженного мужчину… Который продолжил рычать, рассматривая лежащую перед ним добычу. То есть меня.
Уверена, что это феромоны. Потому что без них откуда могла появиться такая зависимость, душевная и телесная тревожная хрупкость. Только от одного его присутствия, от вида затуманенных желанием глаз. Мы оба недвижимы. Разделены и объеденены одновременно звенящим струной напряжением, стягивающим нас с упорством пружины.
Вот только мы разные. Я — зеленый плющ, он — стальная стена. От давления я могу согнуться, он останется недвижим и непреклонен. Меня можно сломать, а Диего кого угодно раздавит сам. Возможно, меня. Но я все-равно тянусь и становлюсь сильнее, доверчиво прислоняясь к нему.
И сейчас, когда он наклоняется к бедру, я выстраиваю вокруг нас ментальные защитные блоки, и не отстраняюсь, а едва заметно приподнимаюсь навстречу. Замирая от первого, огненного, пронизывающего касания губ. От поцелуя, выжигающего как клеймо.
Я с трудом, с легким шипением выпускаю сквозь зубы застывший, плотно спрессованный воздух. И тут же ахаю, когда Диего целует снова, чуть выше по поверхности бедра. Прихватывая и засасывая пылающую кожу. Выводя горячим, гладким, совершенно не кошачьим языком свою незримую подпись на моем истосковавшемся по его ласкам теле.
Мужская ладонь опускается на лобок, охватывая его защищающим и одновременно собственническим жестом. Он рычит — неистово, яростно и голодно. Целует и смотрит как его большой палец снизу вверх раскрывает складочку, добираясь до ноющего клитора.
Мои ноги дрожат, но Диего не собирается жалеть меня и делать передышку. Кончик пальца нажимает и скользит — влажно и легко, с быстротой взлетающей бабочки. А зубы оборотня покусывают кожу на ногах, бедрах, животе. Иногда довольно чувствительно — там точно останутся следы, но мне уже все равно, потому что он разжигает костер, разбрасывая жгучие языки пламени все дальше по телу, расширяя болезненно-сладкий круг.
И… язык Фаворры, заменяя палец, накрывает трепещущий комочек нервов. Жестко обводит по кругу и быстро, неистово лижет, отправляя меня в страну туманных, самозабвенных стонов. Я невольно выгибаюсь, опираясь на локти и закидывая голову. Перед глазами все плывет, мелькают расплывчатые образы то напряженного мужского лица, то белоснежной тигриной морды.
— Моя. Мягкая, стонущая…
Эмоции оборотня прорываются сквозь магическую блокаду фейри. Обрушиваются на меня валом, так что я мгновенно погружаюсь с головой в дикую, некотролируемую звериную ЖАЖДУ. И… разделяю ее.
Бьюсь рыбкой, выброшенной на песок. Меня подбрасывает от каждого касания жесткого, словно наказывающего языка. Ох, Диего действительно сходит с ума от переживаний за меня и злости на себя, не сумевшего предотвратить, уберечь, защитить от всего мира. Тигр бесится, бьется внутри человеческого разума. И берет, захватывает меня в плен, выворачивая мои желания наизнанку. Заставляя признать… я подсажена на оборотня. Я хочу, чтобы эта секунда повторялась бесконечно.
Когда он всасывает клитор в рот… я кричу. От острой, заливающей лавой бесконечной судороги, вбрасывающей толчком удовольствие в мои вены, вместе с осознанием захватывающей меня зависимости. Перед глазами мелькают сполохи… Я падаю в длинный затяжной оргазм как в бездну. Лечу сплошным всхлипывающим наслаждением. Но мне все-равно мало, мне нужно еще больше Диего, больше касаний, ощущений его мощного тела на себе. Внутри. Везде.
И когда он нависает сверху, я притягиваю его к себе, обхватывая руками и ногами, дрожа от нетерпения. Желания продолжить.
— Хочешь, — выдыхает он с мужским, низким, довольным смешком. И это не вопрос, он знает, что я, только что выплывшая из оргазма, снова его хочу. Затихающие сокращения еще продолжаются, а я вцепляюсь в тигра, разделяя с ним острое, режущее желание продолжить.
Меня колотит от нетерпения, и Диего приходится прижимать мои плечи к кровати, фиксируя их.
— Хочешь, ты меня хочешь, — мурлычет он, поводя носом по плечу. Горячим дыханием поднимая крошечные волоски. — И сейчас получишь. Всего. Ты же хочешь меня всего?
Я собираюсь выдохнуть: «да-а-а». Но меня прерывает решительный и громкий… стук в стену.
— Мисс Ценно… Нитарока, я захожу!
— Брейвуд?!
Не успеваю я выдохнуть имя, как прямо сквозь стену начинает просачиваться дриада.
Да будь она проклята!
Диего делает кувырок, разворачивая нас, закручивая в покрывало. Так что наши тела, влажные от капель выступившего пота, сминаются воедино. Сплющиваются друг с другом. Я оказываюсь сверху — взъерошенная и разгоряченная, остолбенело уставясь на оборотня под собой.
А сзади, из уже невидимой для меня части комнаты раздается мелодичное, но нервно-взволнованное:
— Я принесла вашего кота, мисс Нитарока! Мы еле его поймали в купальне, и умоляю, заберите его немедленно…. Ой, у вас гость? Но вам запрещено правилами…
Когда Диего, прижав меня к своему плечу, поднимает голову, дриада мгновенно переориентируется.
- О-о-о, прошу прощения… конечно, высший лорд. Мое почтение и нижайшая просьба удалиться. Я вспомнила, что правила сейчас не действуют…
— Выпусти меня из этого треклятого мешка, зеленая негодяйка! — раздается сиплый незнакомый голос. — Чо они там делают с лордом, а? Я тоже хочу посмотреть!
⭐ Глава 15. О котах в мешке
Помню, я просила дриаду сначала стучать, но все же предполагала, что делать она это будет в дверь. А самое главное — дождется моего ответа и войдет только с разрешения. И уж точно не будет с криками ломиться прямо в комнату.
— Мисс Нитарока, — продолжила умолять Брейвуд, — скажите, что принимаете кота во владение. Держать его уже сил нет, он тяжелый как бык и кусается прямо через мешковину, все ноги мне сжевал.
— Было бы что там жевать! — вторил ей сиплый голос. — Кости одни, тьфу, разве это баба. Вот у Евы задница — как солнышко, аж светится от красоты. Она там, кстати, раздетая?
