На дне ямы показалась оглаженная руками, округлая «чушка» первого снаряда. Они лежали в самых различных положениях: взрывателями вверх, взрывателями вниз, уткнувшись друг в друга. И трудно было понять, за который сначала следует взяться, чтобы не пошевелить остальные.
Странно медленно, словно в замедленной съемке, разгибался солдат, держа в руках черный снаряд. Другой принял его, так же медленно отнес в сторону, осторожно положил на траву. Третий снаряд лег поодаль. Если по какой-либо причине один взорвется, соседний не должен сдетонировать.
Около двухсот снарядов легли ровными рядами на дне оврага. Некоторые лежали в стороне, прикрытые лопухами. Взрыватели у них прогнили, и даже солнечные лучи могли заставить их сработать.
Снаряды погрузили в машину, приготовив для каждого аккуратную выемку в мягкой земле, насыпанной в кузов. Ровно загудел мотор, и машина плавно тронулась. Метр, десять, сто... Без качки, без рывков шел грузовик. По полю, по пыльной дороге, мимо села, через железнодорожный переезд . Скорость не увеличилась и на шоссе. Встречные машины притормаживали, сворачивали на обочину. Некоторые останавливались. Водители вылезали на подножки и долго провожали взглядом машину с красным флажком на кузове.
А снаряды, для которых опасно солнце, пришлось везти с особыми предосторожностями. Их не доверили даже мягкой земле. Для них — особые рейсы и особое ложе — людские ладони. Всю дорогу саперы держали эти снаряды в руках, чтобы не встряхнуть, не повернуть с боку на бок.
В глубоком дальнем овраге были выкопаны ямы. В них перенесли все снаряды, положили сверху тротиловые шашки и подожгли огнепроводные шнуры. Над землей один за другим поднялись взрывы, словно черные призраки войны. Эхо прокатилось по оврагу и затихло у горизонта. Эхо давно отгремевшей Курской битвы.
Оно никого не встревожило. В бинокль я видел: только козы на околице дальнего села удивленно подняли головы. Да мальчишки, жадные до всего гремящего, толпой ринулись через поля к оврагу. И нетерпеливо затоптались, остановленные солдатами из оцепления...
В. Алексеев, фото автора
Аксумские стелы
Наши предки умели плавить камень, — без тени сомнения заявил курчавый паренек, напросившийся сопровождать меня по пыльным улочкам древнего Аксума. — Они разливали его в длинные деревянные формы, а когда камень остывал, обтесывали, полировали и превращали в гигантские стелы...
— Эти стелы делали люди-циклопы, которые населяли эфиопские нагорья задолго до того, как здесь появились наши прародители, — выслушал я через несколько дней объяснения другого чичероне. — Великаны вырубали их из скал неподалеку от города и на собственных плечах переносили сюда, на площадь.
Что можем мы, люди, своего века, возразить этим полуграмотным мальчишкам, пытающимся найти объяснение появлению загадочных аксумских стел в легендах и преданиях? Только то, что циклопы никогда не жили на земле, а древние люди обычного роста не могли уметь плавить камень.
Очень многое в прошлом Аксума, несмотря на пышный расцвет целой отрасли востоковедения — аксумологии, еще остается загадкой. И центральный вопрос этой науки — происхождение и назначение огромных величественных колонн-стел из цельных глыб голубого базальта, что возвышаются на центральной площади Аксума, в «парке стел», или лежат вдоль дороги, поверженные временем и человеческим варварством. Высота самой большой, сохранившейся до наших дней стелы — тридцать три с половиной метра. Есть стелы поменьше — от двадцати одного до пяти метров. Всего больше двухсот базальтовых монолитов, непохожих друг на друга; то изысканно-стройных, идеально отполированных и богато украшенных, то нарочито примитивных и грубых. Но в любом случае это итог колоссального, поистине титанического труда целого народа. Труда, растянувшегося на многие десятилетия, если учесть уровень развития техники в то время, когда они создавались.
— А когда?
Цегай Гебейбеху, самый уважаемый в Аксуме дабтара — носитель традиционной эфиопской образованности — улыбнулся на мой вопрос и зажег свечу. В неестественной тишине каменного подземелья, созданного древними строителями у подножия одной из стел, его гулкий бас звучал величественно:
— Аксумская устная история относит появление города к библейским временам. В ту пору главным в стране городом, носившим название Шеба, правил не то гигантский дракон, не то змей — деспот и тиран. Предания гласят, что он требовал от своих подданных бесконечных подношений — скотом и девственницами. Среди несчастных девушек, которые должны были сделаться жертвами тирана, как-то оказалась красавица, которую любил Агабоз, отважный юноша, силач и весельчак. Чтобы спасти возлюбленную, он убил восседавшее на троне чудовище, и избавленный народ провозгласил его царем. Ему наследовала его дочь, красавица Македа, царица Шебы. Умная, просвещенная и любознательная правительница, она известна во всем мире как царица Савская.
Мы вышли из подземелья. Если бы не стелы, купола церквей и удивляющее новичка количество монахов, снующих по улицам (сейчас из пяти тысяч аксумитов — тысяча примерно служителей культа), то человек даже с самым пылким воображением вряд ли бы предположил, что Аксум некогда был центром одного из самых могущественных государств древнего мира.
Пыльные, выжженные солнцем улочки, припорошенные красной пылью. Неказистые глинобитные домишки и конусообразные деревенские хижины-тукули в самом центре города. Огромный шумный базар, где изнывающие от жары торговки и торговцы под разноцветными зонтиками, стараясь перекричать друг друга, предлагают огромный ассортимент товаров: начиная от горсти проса и кончая караваном верблюдов в сто голов. Вереница женщин и детей с ведрами и бидонами на голове, вышагивающих к единственному на весь Аксум большому колодцу, точнее — крану с питьевой водой. Около него всегда очередь, крик, гомон, визжание ишаков и мычание верблюдов. И рядом — сверкающие под солнцем, отполированные веками стелы, уходящие в голубое небо...
Одно из первых упоминаний об Аксуме, как, впрочем, и о большинстве других городов Восточной Африки, мы находим в знаменитом «Перипле Эритрейского моря» — наиболее старой из дошедших до нас лоций древнего мира, написанной примерно в 60 году нашей эры. Название лоции говорит само за себя. Эритрейское_море — древнее наименование Индийского океана, а Эритрея — составная часть Аксумского государства тех дней. Государства, которое оставило после себя величественные архитектурные памятники, воспользовавшись при этом техникой, остающейся загадкой для нас; государства, покорившего , огромные территории, контролировавшего оба красноморских берега и создавшего огромный флот; государства, с которым, как с равным, разговаривали Византия и Индия. Арабский историк Мани, живший в III веке нашей эры, пишет, что знает четыре великие империи: Вавилон, Рим, Египет и Аксум. «Самым могущественным из христианских государств был Аксум», — добавляет он.
В те далекие годы, когда Аксум, выражаясь современным языком, был одной из мировых держав, африканский север и побережье Красного моря от Египта до Марокко слыли оплотом христианства.
Владыки Аксума в христианстве видели си»у, способную объединить разноплеменную, разноязыкую страну.
С помощью креста и меча богател Аксум, укреплялся его авторитет в глазах всего мира. Государство и религия поровну делили и славу и богатство. Аксум застраивался дворцами и храмами, приводившими в восторг и изумление даже повидавших мир греческих и арабских землепроходцев. Тогда же появились в великой африканской столице и гигантские стелы. Это были, по всей видимости, своеобразные памятники военному могуществу.
Конечно, можно возразить, что ни одна христианская держава не сооружала подобных каменных стел. Но где еще под сводами храмов, увенчанных крестом, совершают языческие обряды, бьют в тамтамы и танцуют нечто напоминающее пляски у костра? Кто из христиан совершает массовые крещения по ночам при мерцающем свете факелов? Все это — традиции, воспринятые у древних восточных культов соседних народов. А народы Южной Аравии, с которыми аксумиты поддерживали теснейшие контакты и чье огромное влияние на культуру Аксума никто не отрицает, имели такую традицию: они сооружали плоские обелиски из плохо обработанного камня над могилами своих воинов. Не восприняли ли аксумиты этот элемент восточных культов?
...Среди дебрей южноафриканских лесов стоят огромные эллиптические сооружения — «храмы» из камня, крепости с мощными стенами безрастворной кладки. Это остатки столицы огромной горнорудной империи в междуречье Лимпопо и Замбези — Зимбабве.
