– Проваливай, давай. В свою Криницу или куда хочешь, – мужик, покряхтывая, отклеился от забора и, сгорбившись, направился к дровам.
– У вас прострел, – сказал Варка.
– Без тебя догадался.
– Как вы работаете? Вам же больно, – болезнь Варка определил почти сразу. Таких страдальцев он перевидал великое множество.
– Проваливай, некогда мне с тобой, – мужик мотнул головой в сторону дров, – ты, что ли, за меня колоть будешь?
– Могу, – сказал Варка.
***
Целый день он колол дрова. Топор оказался тяжеленным колуном, да и сучковатые корявые чурбаки сильно отличались от тщательно отобранных по весу и размеру поленьев, но он колол и колол, пока вконец не обессилел… Усталость и боль в мышцах не позволяли думать ни о чем, кроме усталости и боли.
В хижину он вернулся затемно, прижимая к груди шапку, полную чёрных бобов, вручил её Фамке и, как подкошенный, повалился на вонючую овчину… Через час его разбудили, сунули в руки ложку и котелок. Он поел, тут же заснул снова, и снова его разбудили. Нужно было готовить лекарство. Фамка нащипала лучины. При свете открытого огня её простенькое востроносое личико почему-то казалось значительным и красивым. Варка сделал, что требовалось, и канул в сон, как камень в болото.
Ночью – никаких кошмаров, сумрачным утром – ни одной лишней мысли. Все силы ушли на борьбу с сопротивляющимися закаменевшими мышцами. Ругаясь сквозь зубы, Варка встал, проглотил остатки холодных бобов, заботливо сбережённые для него Фамкой и опять отправился в Починок-Верхний. В разгаре ожесточённой работы его прервали. Оказалось, рядом стоит хозяин. Стоит, по-видимому, уже давно и глядит крайне неодобрительно.
– Кто складывать будет? – пробурчал он.
Варка огляделся. Поленья валялись со всех сторон, громоздились беспорядочной кучей, как трупы на поле сражения.
– Потом сложу.
Сменить работу он не мог. Остановиться тоже. Ему казалось, что тогда мысли и воспоминания подступят к горлу, и он больше не сможет дышать. Хозяин хмыкнул и исчез в доме. На этот раз, кроме бобов в шапку положили ещё тоненький ломтик сала. Сало имело зеленоватый оттенок и пахло как-то подозрительно, но в хижине его появление вызвало тихий восторг.
Варка никаких восторгов разделить не мог. Пришёл и сразу свалился, выронив драгоценную шапку.
– Так дальше нельзя, – сказала Фамка, растолкавшая его, чтобы накормить кашей с салом, – завтра я с тобой пойду.
– Завтра никто никуда не пойдёт, – пробормотал Варка с набитым ртом, – крайну пора перевязку делать. Это долго и нужен дневной свет.
Фамка кивнула.
– Кстати, я узнал, где мы.
– Ну и где?
– Какая разница, – тонким голосом пробормотала Ланка, – всё равно нам некуда идти…
– Дымница, Язвица, Стрелица, Трубеж. Слыхала?
– Трубеж, Пучеж и Сенеж – самые крупные города северного Пригорья, – механически ответила Фамка.
– Откуда знаешь?
– Землеведение не надо было прогуливать. Вот видишь, Ланочка, всё, как ты хотела. Ты в Пригорье, в гостях у крайна, в его поднебесном дворце.
– Дура! – крикнула Ланка и отправилась плакать за печку.
– Зачем ты её доводишь? – возмутилась Жданка.
– А зачем она такая тупая, – огрызнулась Фамка.
Варка тяжело вздохнул, по кусочку отскрёб себя от пола и, к великому огорчению Фамки, полез за печку, утешать.
***
На следующее утро Варка чувствовал себя так, будто кроме прострела подхватил ещё грызь, ломоту, трясовицу и семнадцать осенних лихоманок. Скрюченные пальцы отказывались разгибаться. Дневной свет, на который он так рассчитывал, оказался до крайности тусклым. В общем, всё было плохо. Крайна по-прежнему трепала лихорадка. Он лежал тихо, не то спал, не то пребывал в колеблющемся состоянии полубреда, оглушённый утренней дозой обезболивающего. Надо было спешить, пока действие лекарства не ослабело.
Коря себя за трусость, Варка и в этот раз занялся сначала лёгкими ранами. Они выглядели не так уж скверно. Мелкие порезы поджили, сквозные раны понемногу начали рубцеваться. Ни гноя, ни воспаления. Варка отмачивал тёплой водой присохшие бинты, готовил новые пластыри, накладывал мазь, перевязывал.
Провозился он по неопытности слишком долго, крайн начал приходить в себя и в себе ему явно не понравилось. Слабые стоны, срывавшиеся с потрескавшихся губ, постепенно превратились в отчётливые ругательства. Утончённый мастер Версификации, как выяснилось, знал такие выражения, которые вогнали в краску не только нежную Илану, но и многоопытных жительниц трущоб.
Ругань Варке не мешала, но крайн вздумал отбиваться, да так ловко, что Варка совсем было решил – дело пошло на поправку.
– Руки ему держите, – приказал он. Фамка ухватила правую руку, Ланка вцепилась в левую. Жданка уговаривала потерпеть, гладила по голове. Непокорная голова уворачивалась от Жданкиных грязных лапок, сивые патлы беспорядочно метались по доскам лежанки.
Собравшись с духом, Варка приступил к самому скверному. И тут сбылись наихудшие ожидания. Вот откуда этот жестокий сухой жар. Рана под рёбрами выглядела ужасно. Гной, чёрные сгустки сукровицы, невыносимый запах. Варка швырнул на пол испачканные тряпки и беспомощно опустил руки.
Фамка судорожно сглотнула и отвернулась, стараясь дышать ртом.
– Ой, – сказала Ланка, – тут травник нужен.
– Ду-ура, – простонал Варка. – Ну почему ты такая дура?
– Сам дурак. Раз тут есть люди, значит, и травник где-нибудь есть.
– Где? В Починке, под кроватью у хозяина? Или, может, в этих Язвицах-Дымницах, где три дома с половиной, не считая овинов?
– В Трубеже наверняка есть, – примирительно улыбнулась Жданка.
– От гор до того Трубежа, если я правильно помню карту, тридцать вёрст по прямой, – вздохнула Фамка. – Этого травника сюда ещё привезти надо.
– И заплатить, – поморщился Варка. – Чем мы ему заплатим? Здесь не просто травник, здесь хороший травник нужен, вроде… – он хотел сказать – вроде моего отца… – но тут всё, что он пытался убить непосильной работой, сдавило горло так, что пришлось остановиться и пару раз глубоко вздохнуть. Душно тут. Душно и тесно… Вся страна вдруг показалась ему огромным кладбищем. Ряды могил тянулись от моря до самого Пригорья. Ещё одна ничего не меняла. Чем копать могилу в этой каменистой, насквозь промёрзшей земле? Ножом? Руками?
– Толчёный чеснок смешать с древесным углем… Рану очистить от гноя и засыпать полученной смесью. Древесный уголь у меня был. Чеснок, кажется, тоже…
Он знал, это не поможет. Тут ничто не могло помочь, разве что чудо.
– Паутиной можно обложить, – посоветовала Жданка, – наскрести с потолка. Её здесь полно.
– Ещё одна дура, – припечатал Варка, – уши свои паутиной обложи. Суеверие всё это.
– Нет… – с усилием выговорил крайн, – не паутина… плесень.
Варка уставился на него, силясь понять, то ли бредит человек, то ли и вправду пора ползать по сырым углам в поисках плесени.
– Над окном… сверху на балке…
Эти слова как будто имели смысл. Жданка белкой взлетела на шаткий стол, пошарила в дебрях паутины над балкой и ликующе вскрикнула. В руках у неё оказался ларчик. Небольшой, примерно с ладонь, тщательно отполированный. Вещь была очень старой, работы хорошего мастера и наверняка безумно дорогая. Ни ручки, ни замочной скважины. Значит, вещица с секретом.
Жданка вложила ларчик в приподнятую горячую руку. Щелчок, и тот раскрылся деревянным цветком. Крышка распалась на девять тонких до прозрачности треугольных пластинок. Под крышкой плотно лежали аккуратные мешочки из ярко блестящего разноцветного шёлка. Женская штучка, – сразу же определила Ланка, – ни одному мужчине такое бы в голову не пришло.
Варка обхватил своей рукой дрожащую руку крайна и помог ему поставить ларчик на грудь. Длинные худые пальцы любовно поглаживали, перебирали яркие лоскутки, шёлк шуршал, тихонько поскрипывал, обмётанные чёрными струпьями губы слабо улыбались.
– Красный… красные кристаллы… наружное… обработать рану. Через пять дней – повторить. Белый, шитый золотом… белый порошок… давать с водой по ползолотника трижды в день… пока… не прекратится… лихорадка.
– А если не прекратится? – спросил Варка.
– Тогда… придётся прибегнуть к паутине… – на измученное лицо, состоявшее, казалось из одних костей и тонкой, покрытой лихорадочным румянцем кожи вползла до боли знакомая улыбка объевшегося дракона.
– А при чём тут плесень? – сунулась к крайну любопытная Жданка.
– При том, – туманно объяснил крайн. – Из неё делается.
Получив такие ясные, чёткие указания, секунд пять Варка был вполне счастлив. Наконец-то ничего не надо выдумывать, копаясь в дурной голове в поисках знаний, которых там отродясь не было. Вот лекарство, вот способ применения. Выполняй и жди результата…
