– Отчего же она умерла? Болела?
Старушка пожала плечами:
– Да нет, на здоровье не жаловалась. Кроме того, Галина Петровна Болотова ее пестовала. Та скорее перестрахуется. Знаете, как этот случай на нее подействовал?
– А что говорила Болотова?
– Только руками разводила, – Елистратова скривила губы. – Все в мою смену случилось. Как только жена ученого девочку родила, не прошло и часа – кровь из нее хлынула. Бедняжка стала кричать и звать на помощь. Я прибежала, потом Леночка Потапова, дежурная медсестра, Игната Вадимовича разбудили.
– Игната Вадимовича? – переспросила Катя. – А он что тут делал?
– Захотел быть рядом с женой, – пояснила Анна Лукинична. – Ну, разродилась она, папаша в отделение зашел, на дочку взглянул, кивнул жене и отдыхать отправился. Схватки у Хомутовой ночью случились, супруг как привез ее, так и не отходил, пока не выгнали. И то домой отказался ехать, в комнате дежурного врача на диване прикорнул.
– А Болотова?
– Домой укатила. Внучка маленькая с температурой лежала, а сын с дочерью в командировке были. Она, правда, не собиралась насовсем родильницу покидать. «Я, говорит, туда и обратно». Но ушла – и след простыл. Еле-еле ее потом дозвались. Представляете, пришла домой, внучке таблетки дала, села пить чай и заснула, да так крепко, что телефон не слышала. Хомутов за ней машину послал. Вот он, бедный, тогда метался! Положение – хуже не придумаешь! Как врач, понимал, чем это грозит любимой жене, а помочь ничем не мог – специализация не та.
Зорина поежилась:
– Значит, до возвращения Болотовой никто не смог остановить кровотечение?
Старушка перекрестилась:
– Никто. Кровищи-то из нее вышло! Я в жизни столько не видела!
– Что же предприняла Галина Петровна?
– На мужа набросилась, – Анна Лукинична подняла брови. – На весь коридор кричала: «Вы же врач! Неужели элементарные меры принять не могли?»
– А Хомутов?
«Я не гинеколог, – отвечал, – наш с вами девиз, сами знаете, – не навреди. Тем более Инна – моя жена. А вот вы еще ответите перед законом. Покинуть только родившую женщину – преступление». Болотова вызвала реанимационную бригаду, но, видно, было уже поздно. Хомутова потеряла сознание да так в себя и не пришла. Когда супругу сообщили о ее смерти, он как полотно побелел и на пол грянулся. Тут уже ему помощь потребовалась.
– А потом?
Елистратова вздохнула:
– Инну в морг увезли, мужа ее домой отправили, а мы с Галиной до утра в дежурке просидели. Места себе баба не находила. «За всю мою практику не было подобного, – говорила она мне. – Да разве бы я оставила ее в тяжелом состоянии? Ничто беды не предвещало!»
– Вы ей верили?
– Представьте, да, – старушка откашлялась и продолжала: – Болотова у нас – опытнейший и лучший специалист. К ней вся область ехала рожать. Уж свое дело она знала.
– Хомутов осуществил угрозу?
Анна Лукинична покачала головой:
– Не взял греха на душу. «Мне, объяснил, нужны силы, чтобы дочь поднимать, а не по судам бегать. Бог ей судья». На том все и кончилось.
Журналистка отложила блокнот:
– Никто в вашем коллективе не рассуждал о причинах смерти молодой и здоровой женщины?
– Если вы о том, осуждали ли коллеги Галю, я отвечу отрицательно, – заметила Елистратова. – Кто как не медики знают: бывают случаи, которые невозможно предугадать. Галка все сделала правильно.
– И больше о Хомутовой не вспоминали?
Гардеробщица отвела глаза:
– Нет.
– Вы сказали, адрес Болотовой я могу узнать у секретаря?
– Точно.
Поблагодарив словоохотливую старушку, вытянувшую у девушки обещание принести ей экземпляр книги об академике Хомутове, Катя отправилась к секретарю главврача и без проблем получила адрес, мотивируя это желанием написать о больнице и прославить ее лучшие кадры. Неоднократно видевшая Зорину на экране, секретарь без колебания продиктовала ей необходимые данные, подробно объяснив, как добраться до Галины Петровны.
Глава 22
Болотова жила в трех кварталах от родильного дома, поэтому, по мнению Кати, винить врача за то, что та на минутку покинула боевой пост, чтобы дать лекарство пятилетней внучке, было неправильно. Чутье подсказывало: Галина Петровна заснула не специально. Такое случается со всеми. Попадаешь после напряженной бессонной ночи в теплое место, расслабляешься и сам не замечаешь, как начинаешь видеть приятные сны. Подходя к дому гинеколога, Зорина бросила взгляд на угловые окна на третьем этаже и вздрогнула: угол здания в этом месте отсутствовал, словно какая-то неведомая сила начисто снесла его. На земле валялись обломки камня и оконных рам.
– Как это понимать? – спросила Катя у представительной дамы, гулявшей с огромной кавказской овчаркой.
– Несчастье у нас случилось, – женщина показала на кран, лежавший на боку недалеко от дома. – Позавчера эта чертова махина сошла с рельсов и рухнула вы сами видите куда. Квартиру моей соседки Галины Петровны снесло начисто, – она махнула рукой. – Интересно только, кто за это ответит.
Зорина побледнела:
– А хозяйка?
Дама вздохнула:
– Светлая ей память! Когда из-под обломков вытащили, уже не дышала. Накануне как чувствовала, что беда произойдет. Правнук с правнучкой у нее последнее время жили. Она сама их внукам не давала, говорила: «Скучно мне одной в пустой квартире». А тут родителям отправила.
– Как же так получилось?
Женщина зло пнула носком итальянского сапога остатки рельсов:
– Мы в РЭП давно жалобы писали. Видите, рельсы под углом расположены? Даже дети говорили: «Кран в любой момент может сорваться». В другие дворы уходили играть.
Девушка удивленно посмотрела на нее:
– А машинист?
Соседка Болотовой усмехнулась:
– Этому море по колено. Он через день выпивший на работу являлся.
– Почему же начальство не отреагировало?
Дама зло рассмеялась:
– А кого нынче интересует простой народ? Вот если бы эта дура под окном у представителя власти каталась...
– И когда же кран слетел с рельсов?
– Ночью и слетел, – женщина бросила взгляд на разлегшуюся у ее ног собаку, – закрепил его машинист и ушел. Ночью ветер поднялся, и, видно, крепежа оказалось недостаточно.
– Что же теперь будет машинисту? – поинтересовалась девушка.
– Вот уж сомневаюсь, что его накажут, – усмехнулась соседка Болотовой. – Он свое дело сделал и ушел.
– Разве это справедливо?
Собеседница расхохоталась:
– Справедливость, деточка, только в кино бывает.
Катя решила сменить тему:
– Галина Петровна жила здесь давно?
– Да, – кивнула женщина. – Она вообще святая была. Раньше, кроме детей и внуков, еще на работу надышаться не могла. Каждые роды – словно сама в первый раз.
– А друзья ее навещали?
– С прежней работы часто заходили, – дама смахнула снежинки с ресниц. – То с букетом на Восьмое марта, то с тортом.
– А кроме коллег?
Женщина бросила на Зорину пристальный взгляд:
– Вы из милиции?
Катя достала удостоверение:
– Журналистское расследование.
Соседка успокоилась:
– То-то мне ваше лицо знакомо. Я поэтому и разговорилась с вами. Уверяю вас, я не каждому...
– Так навещали? – перебила ее девушка.
Дама задумалась.
– Галя скрытная была, царствие ей небесное, – она перекрестилась. – Лишнего не скажет. У меня вызвали подозрение двое мужиков.
– Почему?
– После их посещения соседка сама не своя ходила, – пояснила женщина. – А однажды сказала: «Если, Лида, со мной что-нибудь случится, в нижнем ящике тумбочки кое-что найдешь. Сама сообразишь, что с этим делать».
Зорина подалась вперед:
– Что не сказала?
Лидия покачала головой:
– Нет.
– А вы не спросили?
– Пыталась, – призналась дама. – Галя только рукой махнула: «Забудь».
– И вы связали тот разговор с двумя приходившими мужчинами?
– Они пробирались как воры или преступники, – Лидия сжала губы. – Честный человек разве станет по сторонам озираться и косые взгляды на встречных бросать?
– Они приходили вдвоем?
– По отдельности.
– И вы никогда не спрашивали о них?
– А как же, спрашивала, – дама усмехнулась. – Галя и тут отмахнулась: «Старая и темная история». Я поинтересовалась: «Тебе ничто не угрожает?» Вот тогда подруга и обронила фразу про тумбочку.
Катя достала блокнот. Второй раз за сегодняшний день она жалела, что не захватила диктофон.
– Описать сможете?
Ответ женщины поверг ее в уныние:
– Нет, дорогая. Если думаете, что я лица разглядела, то ошибаетесь. Они словно боялись. В холодную погоду в воротниках спрячутся, в жаркую – за кепками и очками. Оба высокого роста – вот и все, что я вам скажу. А блондины или брюнеты – извините.
– Где живет дочь Болотовой, знаете?
– Алла-то? Конечно, знаю.
– Адрес дадите?
– Слушайте.
Словоохотливая соседка быстро проговорила название улицы, номер дома и квартиры.
