было проследить прямую связь между Урсулой и заключенными под стражу советскими шпионами. “Это подразумевало бы отказ от моей нелегальной работы, а ни он, ни я этого не хотели”, – писала она. Чего нельзя было сказать об Агнес: втянув когда-то Урсулу в шпионские игры, теперь она хотела, чтобы та вышла из игры.
Планируя расширить советскую сферу влияния на Дальнем Востоке, Москва усилила подпольную поддержку китайских коммунистов. В Шанхай прибыло свежее пополнение советских агентов, чтобы заново создать коммунистическую агентуру после оглушительного провала Нуленса и “поддержать боевой дух членов партии и их единомышленников”. В 1932 году здесь появился опытный немецкий революционер Артур Эверт, ставший главным связным Коминтерна с КПК. Он прибыл вместе со своей женой, полькой по рождению, Элизой Саборовской, известной как Сабо. В дальнейшем судьба оказалась жестока к Эвертам: Сабо погибла в немецком концлагере, а Артура Эверта схватили в Бразилии и пытали, пока он не лишился рассудка. Лысый толстый улыбчивый мужчина, которого Урсула видела за несколько месяцев до этого у себя в доме с оружием в руках, оказался полковником Карлом Риммом, кодовое имя Пауль, ветераном Красной армии из Эстонии и заместителем Зорге. Во Французской концессии Римм держал ресторан вместе со своей женой Луизой, “дородной, окружающей всех материнской заботой” латышкой, которая зашифровывала и расшифровывала телеграммы в Москву и из Москвы.
В кулуарах этой группы был еще один заслуживающий внимания человек – двадцатисемилетний англичанин по имени Роджер Холлис, ныне знаменитый не столько тем, чем он занимался в 1932 году, сколько ролью, которую он сыграет много лет спустя. Сын англиканского епископа, в Оксфорде Холлис заигрывал с коммунизмом, пока не был отчислен. Отправившись в Китай внештатным журналистом, он поступил на службу в “Бритиш Американ Тобакко”, международную компанию, шанхайский завод которой производил по 55 миллиардов сигарет в год. Холлис был человеком компанейским и социалистом и не мог не знать кого-то из группы Зорге, например Карла Римма, а быть может, встречал и самого Зорге. По словам биографа Зорге, Холлис “бывал в доме Гамбургеров”. Энтони Стейплс, снимавший вместе с Холлисом квартиру, в своих показаниях в дальнейшем говорил, что дома у Холлиса бывали американка и немец – предположительно, Агнес Смедли и новый коминтерновский начальник Артур Эверт. Есть даже свидетельства, что у англичанина в течение трех лет был роман с Луизой Римм, женой Карла. Урсула впоследствии заявляла, что не помнит никакого Роджера Холлиса.
Принадлежность или, напротив, непричастность этого англичанина к кругу Зорге не играла бы никакой роли, если бы в карьере Холлиса не произошло кардинальных перемен по возвращении с Дальнего Востока в Великобританию. В 1938 году он поступил на службу в британскую службу безопасности МИ-5 и в дальнейшем стал ее генеральным директором, напрямую ответственным за вычисление советских шпионов в Британии в разгар холодной войны. Многие годы спустя из-за подозрений о связях Холлиса с Урсулой и ее друзьями-коммунистами в рядах МИ-5 начнется весьма пагубная для службы охота на крота, основанием для которой послужила недоказанная, но сохраняющаяся до сих пор конспирологическая теория, будто Холлис работал на коммунистов и был завербован еще в Шанхае в 1932 году.
В агентуре Зорге сформировались тесные внутренние связи, как это всегда бывает в тайных обществах. Группа выезжала на экскурсии за город, совмещая осмотр достопримечательностей с рабочими поездками. Руди редко сопровождал жену в этих вылазках. “Как всегда щедрый и великодушный, он радовался всякий раз, когда мне удавалось выбраться из Шанхая, даже если он не мог поехать со мной”. Руди оправдывался тем, что у него слишком много работы – в мебельной фирме “Современный дом” теперь было двадцать сотрудников-китайцев и очередь из заказов, но это был лишь предлог, чтобы не связываться слишком тесно со шпионской компанией Урсулы. Сохранился пронзительный снимок того периода: Руди и Урсула спят на солнце во время пикника. Он обнимает ее, словно пытаясь удержать, а она лежит, слегка отстранившись.
Они продолжали строить совместные планы. В мае 1932 года Урсула написала родителям: “Мы с Руди все чаще думаем, что, когда его контракт закончится, мы начнем все заново в России. Я вполне уверена, что мы оба найдем работу в Р[оссии]. У нас сотни доводов за Р[оссию] и против Шанхая. К сожалению, не обо всех могу написать”. В другом письме она писала: “Я собираюсь активно учить тут русский язык в ближайшие полгода и хочу, чтобы Руди тоже его выучил. На всякий случай”. Она не обмолвилась ни о том, что многие из ее новых друзей-коммунистов говорят по-русски, ни о том, что указания из Центра поступают на русском языке, ни о том, что Зорге рекомендовал ей выучить язык, если она хочет продолжить работать на советскую военную разведку в будущем.
В фотоальбомах Урсулы запечатлено множество сцен, где она играет со своими друзьями-разведчиками: на одной Урсула, стоя спиной к спине с Карлом Риммом и сцепившись с ним локтями, играет в “качели”, на другой Агнес Смедли ведет серьезную беседу с Чэнь Ханьшэном, университетским преподавателем и тайным агентом-коммунистом. Однажды Урсула и Агнес отправились со всей остальной компанией в трехдневную поездку по реке Янцзы. “Сабо готовила на всех нас на камбузе… Агнес рассказывала анекдоты”. Зорге старательно пестовал их командный дух. “Для товарищей, работающих нелегально, такого рода вылазки не были обычным явлением, однако никакого элемента безответственности здесь не было”, – писала Урсула. Позднее она вспоминала эти поездки как “нечто очень необычное и ценное”. Ей было всего двадцать пять лет. “Я бегала наперегонки по поляне с Рихардом [Зорге] и Паулем [Карлом Риммом], пока мы все не валились на траву от беготни и хохота”. Своим жизнелюбием она заражала всех. Эту незатейливую игру в салочки в поле с друзьями и тайным любовником Урсула будет хранить в памяти всю жизнь.
Однажды вечером в начале 1932 года Урсула встретилась с Зорге, Риммом и Гришей в номере отеля в центре Шанхая, чтобы познакомиться с новым товарищем. “Нас встретил темноглазый, темноволосый, жизнерадостный мужчина, которого я раньше не видела”. Представили его Урсуле как Фреда. Встреча проходила в теплой, подогревавшейся алкоголем атмосфере. Фред рассказывал забавные анекдоты, пел приятным баритоном немецкие и русские песни. “У него был прекрасный голос”, – вспоминала Урсула. Спустя два дня Зорге поручил Урсуле отнести Фреду картонный тубус с документами. Фред предложил ей выпить. Она так и не смогла себе объяснить, что подтолкнуло ее разоткровенничаться с этим едва знакомым человеком, рассказать ему о политических размолвках с Руди и о том, каким бременем ложилась на их брак ее подпольная
