не особо.
– А вы тогда зовите меня Лоренцо, – сказал граф. – Лоренцо Восхитительный.
– Прошу прощения?
– Ха-ха. Это просто небольшая шутка, – граф поднял ладонь, сложенную в жесте: большой и указательный палец касались друг друга. Ногти у него были отполированные и блестящие. – Что мне нужно, чтобы вы понимали о собачьих выставках: это безжалостный мир.
– Я имею в виду владельцев, – граф похлопал себя по карманам, и вытащил на свет чековую книжку и золотую ручку. – Какая у вас была договоренность с Аделиной?
– Две тысячи в день.
– Долларов или евро? – спросил граф. Евро? Что-то новенькое. Что он пытается провернуть?
– Долларов, – сказал Берни. Фух. Нет, дружок, с Берни такое не прокатит.
Граф открыл чековую книжку и принялся писать.
– Начнем переговоры с, скажем, трех тысяч?
– Ладно, – сказал Берни, и граф вручил ему чек. Мы снова при деньгах!
– Позвольте мне выдвинуть теорию, – сказал граф. Чек он не отпустил, так что они с Берни теперь держали его вместе. – Принцесса, а не Аделина, была целью.
– Что заставляет вас так думать?
– Разве я только что не объяснил? Безжалостность мира выставок. Вы знакомы с выражением «cui bono»?
Берни кивнул. Я тоже знал Боно – с того времени, как Берни без конца слушал его песню «Все еще не нашел то, что ищу», слушал и слушал, пока я не захотел… не знаю, сделать что-то плохое. Но как Боно вообще связан со всем этим…
– Тогда кому это выгодно, как не соперникам Принцессы? – сказал граф.
– У нее есть соперники?
– Злобные, злобные соперники, Берни. Вы знаете, как они жаждут выиграть на следующей неделе? Если вы простите мне этот каламбур – за первое место они перегрызутся, словно собаки за кость.
Ой, как я ненавидел это выражение. Я придвинулся поближе к ближайшей ноге графа. Ботинок выглядел толстым, и мне еще предстояло как-то справиться со шпорой, но я все равно… и тут вдруг перед моим носом появилась нога Берни, не позволяя мне сделать то, что я может быть планировал, а может быть и нет.
– Я бы начал, – сказал граф, – если вы не против советов, с Вафельки.
– «Вафельки»?
– В обществе они известны как «Лаки-Ролл Шерма», – объяснил граф. – Принадлежит Шерману Ганзу из Лас-Вегаса.
– Вы говорили об этом полиции?
– Я остался не впечатлен полицией. Алдо посвятит вас в детали, – граф встал и выпустил из рук чек.
Быстрее, Берни. Прячь его в карман.
Глава девятая
Обычно мы встречались с полицией на парковке у «Пончикового рая». Припарковались мы в стиле копов из детективного кино – дверь Берни напротив водительской двери патрульной машины. Из окон шел пар, поднимаясь от картонных стаканчиков с кофе.
– Чет любит пончики? – спросил лейтенант Стайн.
Люди в таких случаях часто спрашивают: «А медведь в лесу гадит?», не уверен, почему. Никогда не видел медведя, разве что по телевизору, и поверьте, этого знакомства мне хватило.
– Его уже успели угостить, – сказал Берни. – Не думаю, что он голоде… – но я уже успел покинуть свое сиденье и теперь вроде как навалился на Берни, самую чуточку не дотягиваясь носом до его окна. Лейтенант Стайн бросил пончик, и я его поймал. Я вообще неплохо умею ловить – мы с Берни часто играем в тарелку Фрисби. Однажды мы даже участвовали вы состязании, и если бы не эта белка, которая появилась в самый неподходящий… ладно, может, об этом я расскажу в другой раз. Я вернулся на свое сиденье вместе с пончиком и на какое-то время затих.
– Кто работает над делом Боргезе? – спросил Берни.
Лейтенант Стайн, жевавший огромный кусок пончика, указал на себя пальцем, и Берни принялся рассказывать ему о том, что случилось на ранчо графа. Запутанная история, мне в ней было трудно разобраться даже со второго раза. Я сосредоточился на действительно важных вещах: Аделина и Принцесса пропали, две тысячи в день.
– Что за граф вообще? – спросил лейтенант Стайн.
– Вроде какой-то аристократ, – объяснил Берни.
– Аристократ. Господи боже.
– Ага.
– Это значит, что он богат?
– Дикий Билл Хикок гостил на его ранчо, – сказал Берни.
– И это что, делает его богатым?
– Я просто говорю, что это исторически важное ранчо, – сказал Берни. – Но вот тридцать тысяч акров земли, плюс квартира в Манхэттене и вилла в Умбре, и бог знает что еще – это все делает его богатым.
– И чем он занимается? Откуда все эти деньги взялись?
– Наверное, наследство, – предположил Берни. – Обычная часть жизни аристократии.
Они молча отпили кофе. Я закончил с пончиком. Объедение.
– Он упоминал про соперников? – спросил Берни. Лейтенант пролистал свой блокнот.
– «Вафелька»?
– Я все думаю о владельце, Шермане Ганзе. Вы его проверили?
– А? Что, парень решил совершить уголовное преступление, похитить человека, что грозит пожизненным, и все потому, что хочет выиграть собачью выставку?
– Именно.
– Хватит мне мозг выносить, – сказал лейтенант Стайн. Однажды очень плохой человек по имени Гулагов – сейчас он носит оранжевый спортивный костюмчик в Центральной тюрьме – чуть не выбил мне все мозги. Берни, конечно, самый лучший, но сейчас я был на стороне лейтенанта.
– Когда похищают кого-то богатого, в первую очередь думаешь о выкупе, – продолжил тем временем лейтенант.
– Выкуп уже потребовали?
– Пока нет, – сказал лейтенант. – Но это может случиться в любой момент.
– Может, ты и прав, – сказал Берни. – Что еще?
– Нада осмотрел лимузин – все чисто. Опросил водителя и ту леди-тренера – тоже ничего. Буквально дырка от бублика.
Это привлекло мое внимание. Причем тут бублики? И что такого важного в дырке? Эй, я всегда думал, это самая незначительная часть бублика. Что, если я все это время ел их неправильно?
Из машины лейтенанта послышался искаженный помехами в голос. Он поднес к губам рацию и что-то ответил. Разговор я прослушал – частично из-за того, что слышно было плохо, частично из-за того, что был занят – слизывал крошки от пончика с сиденья машины. Затем рация замолчала.
– Слышал? – спросил лейтенант.
– Какой-то парень с заправки видел темно-зеленый пикап неподалеку от Рио-Локо?
– Ехал со скоростью сто десять в час, – двигатель его автомобиля с шумом завелся. – Хочешь проверить вместе со мной?
– Незачем нам вдвоем туда ехать.
Лейтенант Стайн одним махом допил чашку с кофе.
– То есть?
– Мы лучше попробуем найти какие-нибудь зацепки.
– Найдешь что интересное – дай мне знать.
– И ты.
– Это не так работает, – сказал лейтенант. – Тебе стоило бы это уже запомнить. Я – представитель закона, и я должен обо всем знать. Ты – не представитель закона, и ты просто хочешь обо всем знать, – они смерили друг друга долгим, недружелюбным взглядом. – Хорошего дня, – сказал лейтенант
