ничего другого у нас нет, – сказал Берни. – Ничего другого, что я мог бы рассказать лейтенанту Стайну.
– Кто он?
– Детектив из Долины, расследующий это дело.
– Значит, я буду выглядеть плохо в глазах полиции – в этом истинный смысл вашей угрозы?
– Просто назовите имя.
– Какое имя?
– Свидетеля в Балморале.
Вафелька снова смотрела куда-то вдаль. Теперь к ней присоединился и мистер Ганз.
– Алдо Рени, – сказал он.
– Секретарь графа?
– Горничная проводит вас к выходу.
– Мы сами дойдем.
И мы ушли. Берни был тих и задумчив, я же облизывался. В большом холле-прихожей Берни остановился у столика, подобрал журнал и перелистнул страницы. На секунду он замер, а затем сунул журнал себе под рубашку.
Домой мы вернулись поздно. Берни устал, и под глазами у него появились темные круги, а я проспал всю дорогу, и был довольно бодр. Гудящий мотор, опущенная крыша, над головой полное звезд небо – мне всегда лучше всего спалось в дороге. Обычно в такое время Берни сразу шел в постель, на ходу раздеваясь и едва ли не засыпая стоя, но не сегодня ночью. Вместо этого он пошел в кабинет и открыл сейф. Оттуда он достал глянцевую журнальную страницу – фотографию Принцессы на шелковой подушке, которую дала нам Аделина, ту самую, на которой кто-то нарисовал мишень. Берни сел за стол, открыл журнал, который он забрал из дома мистера Ганза, полистал страницы, остановился.
Я подошел поближе и увидел, что одну из страниц вырвали, оставив только узкий неровный край с той стороны, где, как я знал по собственному опыту, были удивительно острые скрепки. Да, раз или два я жевал журналы, но это было давно, еще в щенячьем возрасте.
Берни положил глянцевую страницу с фотографией Принцессы на пустое место.
Она подошла идеально.
Глава десятая
Мы с Берни спали – Берни в своей большой кровати, а я поначалу у него в ногах, но затем посреди ночи я встал и ушел к входной двери. Там я лег, привалившись к ней спиной. Иногда такое со мной случалось, понятия не имею, почему. Слабый поток прохладного воздуха – ну, для Долины прохладного – дул сквозь щель под дверью, и это сложно объяснить словами, но я вроде как мог чувствовать, что происходит там, в ночи, хотя сам при этом и находился в стране сновидений. Во сне я всегда веселился. К примеру, сегодня я зашел глубоко в каньон и теперь бежал быстрой трусцой – так я могу бегать практически бесконечно – следуя за запахом жирной мускусной свиньи, как вдруг из пещеры на меня выскочил крокодил, и я прыгнул, целясь прямо в его щелкающие челюсти, но приземлился на огромного медведя, и…
Трень-трень. Телефон попытался прорваться в мой сон, а затем все – медведь, крокодил, весь каньон – рассыпалось на кусочки и истаяло, и я уже стоял на ногах.
Трень-трень. Наш телефон звонил посреди ночи, окна были темными, дом – полон теней. Я услышал сонный голос Берни, сухой и хриплый.
– Алло? Сьюзи? – короткое молчание, за которое я успел добраться до спальни. Берни сидел на краю кровати, прижав к уху телефон, и тер голову другой рукой. – Клаусон-Веллс? Этот город-призрак? Что ты делаешь… – произнес Берни. – Конечно. Ты имеешь в виду, утром или… – он замолчал. Я услышал голос Сьюзи, она говорила быстро, высоким голосом, но слов я разобрать не мог. – Сейчас? – сказал Берни. – Ты с кем-то? Я думал… – из трубки раздался щелчок. В следующую секунду Берни уже выбрался из кровати и натягивал штаны.
– Чет? – позвал он. – Чет?
Он стоял лицом ко мне, и вроде как смотрел прямо в мою сторону, но меня не видел: я никогда не привыкну к тому, какое у него плохое ночное зрение – такое же плохое, как и у всех людей, которых я когда-либо знал. Как они вообще так живут? Я подошел к Берни, виляя хвостом.
– Где же ты прятался? – спросил он, наскоро меня погладив. – Надо ехать, дружок.
Я подбежал к входной двери и принялся скрести порог с приятным скрежетом. Что-то будет: я это чувствовал. Я слышал, как Берни вошел в кабинет и принялся крутить кодовый замок на сейфе. Потом он вышел, на ходу засовывая револьвер за ремень. Мы были готовы.
Мы быстро ехали по дороге, а над нами простиралось ночное небо. Вначале обычное ночное небо Долины – темное и розоватое одновременно, беззвездное, но спустя некоторое время розоватость ушла, а звезды вернулись на свое законное место, как и тонкий серебристый серп луны. Я провел много времени, наблюдая за луной, так что у меня было множество возможностей увидеть, как она меняет форму, но все еще понятия не имел, что с ней происходит. Кто-нибудь вообще знает? Наверное, нет. Я слышал, как Берни рассказывал Чарли, что солнце – это еще одна звезда, но как это может быть правдой? Просто посмотрите, какое солнце большое и горячее, и какие звезды маленькие, а если они и теплые, я никогда этого не чувствовал. Ох, Берни.
Я отвел взгляд он неба и скосил на Берни глаза. Он сгорбился над рулем, крепко сжав его пальцами. Когда мы едем куда-то ночью, то обычно слушаем музыку, но не в этот раз. Сегодня только выл ветер, да хлопали мои уши. От этого в спине появлялось какое-то странное чувство.
Я придвинулся ближе к Берни.
Мы ехали по зигзагообразной дороге, поднимающейся в гору, все набирая скорость. Берни стремительно переключал передачи, шины визжали на поворотах. Мне нравилось. Интересно, если я вот так вот возьму дверную ручку в пасть, смогу ли я…
– Чет!
Интересная идея, но, наверное, сейчас не стоит. Мы спешили. Знаю ли я, почему? Что-то насчет Сьюзи и городов-призраков. Берни очень интересовали города-призраки, однажды мы даже почти вложили деньги в одного парня – похожего на того парня из «Сухого ущелья» с акциями на олово, если так подумать – который хотел выкупить целый город-призрак и что-то там с ним сделать, точно не помню, что. Хотя, может мы и сделали то вложение. Разве потом мы не пошли к мистеру Сингху? Наше финансовое положение тогда было полнейшей неразберихой, как, впрочем, и сейчас, но когда мы въехали на гору, я тут же обо всем этом забыл. Вдалеке в свете фар мелькнула пара узких желтых глаз. Я гавкнул, и они тут же исчезли.
– Чет? Что такое, приятель?
Я гавкнул еще раз, без какой-либо причины. Мы были на работе, ночью, и быстро
