– Поделим, да и все! – ответил Павел Аркадьевич.
– Тогда душить без Леньки надо, – сказал Сергеич. – Я его матери обещал, что с ним все нормально будет. Отвечаю за него.
– А чего это без Леньки? – удивился Витек. – Что он, девочка, что ли? Мы грех на себя возьмем, а он чистым останется? Да еще и бабло получит.
– Не надо мне бабло, – ответил я.
– Витя прав, – спокойно продолжал Павел Аркадьевич. – Или все, или никто. Но если мы его в живых оставим, помяните мое слово, он нам веселенькую жизнь здесь устроит.
В этот момент я почему-то понял, что сейчас все от меня зависит. Как ни странно, именно от меня. Вот скажу я: «Согласен», и так и будет, как бугор предложил. Скажу: «Нет» – и по-другому все пойдет.
Я, честно говоря, долго не думал. Почему-то мне все понятно было. Сейчас мне кажется, что вел меня кто-то. Что ждал от меня кто-то там наверху тех решений, которые необходимы были. Что дорога, идти мне по которой, уже выбрана давным-давно и без моего ведома. Ведь в конечном счете я всегда был уверен, что все со мной будет хорошо. Что на моей стороне все знамения.
– Согласен, – выдохнул я в ночную пустоту.
Распределились так: Павел Аркадьевич за горло хватает, Сергеич за руки держит, а мы с Витьком на ногах и на туловище. Чтобы не дрыгался.
Почти до рассвета просидели – ждали, пока мужик окончательно заснет. Самих в сон потянуло. Мне даже что-то вроде сна привиделось. Словно какая-то очень красивая девушка, блондинка, склоняется ко мне и в губы целует. И смеется, смеется, заразительно так.
Сергеич тронул меня за руку и разбудил.
– Пойдем, – шепнул.
Костер уже потух, лишь тонкий дымок поднимался ввысь от головешек. Небо посветлело. Где-то совсем рядом чирикал сверчок.
Бандюган дрых на полную мощь. Храп стоял – что твоя песня. Пожалуй, комары на лету падали от таких громогласных выдохов.
– На счет раз, – одними губами произнес Павел Аркадьевич.
И тут мужик пошевелился. То ли услышал нас, то ли приснилось ему чего, но шевеление было отчетливое. Не могу ручаться, потому что дальше все очень быстро происходило, но мне показалось, что он и глаза успел открыть до того, как мы на него кинулись.
– Раз! – выдохнул бугор.
Мы припали к мужику. Я упал на его ноги, рядом рухнул Витек – растопыривая руки, мы прижимали ими нижнюю половину тела бандита к земле. Павел Аркадьевич с Сергеичем пыхтели сбоку.
Чувствовалось, как бандит пытался согнуть ноги. Я напрягся, мысленно налился свинцом, чтобы придавить все его шевелящиеся конечности, чтобы не дать им ни малейшей свободы, чтобы успокоить его навсегда.
Минут пять все длилось. Мне этот промежуток времени показался бесконечно долгим – ну когда же, мельтешили мысли, когда же он наконец окочурится. Я слышал, как из горла нашей жертвы исходил не то хрип, не то шипение какое-то, постепенно он становился слабее, но даже после того, как исчез вовсе, мужики все равно не переставали умерщвлять бандита.
Вдруг я заметил, что напряжение в его ногах исчезло. Какими-то безвольными они стали, дряблыми. Не было в них больше жизни.
И несколько мгновений спустя Павел Аркадьевич разжал руки и приподнялся.
– Все, готов, – выдал он заключение нашей работе.
Мы поднялись на ноги. Мертвый мужик, казавшийся еще несколько часов назад грозным и пугающим, выглядел теперь жалко. Перекошенное испуганное лицо, подбородок в слюнях. Плюнуть на него хотелось, как на лесную падаль.
– Чё, падла, получил! – радостно и нервно крикнул Витек и со всей дури пнул бандита в бок. – Простых людей раком хотел поставить, да, сука? – продолжал он наносить пинки по безжизненному телу. – Свои бандитские законы на работяг распространить? Вот тебе, гнида! Вот!
Никто его не останавливал. Вдоволь напинавшись, Витек успокоился. Мы принялись ликвидировать последствия.
Могилку вырыли прямо здесь, на берегу. Была мысля в лесу схоронить, да потом порешили, что лучше не надо. Там дерн, корни. Возни много. А здесь грунт мягкий, быстренько сладили. Песочком присыпали – и все.
– Деньги сейчас поделим? – поинтересовался Сергеич. Как бы у всех спросил, но в первую очередь у Павла Аркадьевича.
– Не надо сейчас, – ответил тот. – Нам, чтобы подозрение не вызывать, необходимо коттедж доделать. Если поделим, кой-кому и работать больше не захочется. Зароем пока. Место все знать будут, так что без обмана. Как будем отсюда съезжать, так и разобьем по частям. Никого не обидим.
Разумно звучало. Никто перечить не стал.
Но ради интереса, да и ради справедливости той же, деньги из пакета достали и пересчитали. Оказались они не рублями. Хитрые какие-то, пестрые, я таких раньше не видел.
– Евро, – объяснил бугор. – Самая твердая валюта.
Было там этого евро триста двадцать тысяч. По тогдашнему курсу, как тут же посчитали, выходило, что в рублях это больше одиннадцати миллионов. Неслабые деньжищи! И четверть из них полагалась мне. Я все время пытался прикинуть, сколько же моя доля составит в рублях, но, видно, голова была переполнена всякими другими мыслями, потому постоянно сбивался. Но как минимум два с половиной миллиона выходило.
От такой цифры только одурение наступало.
Пакет с деньгами мы закопали у кривого дуба, что рос на самой опушке леса. Хороший ориентир, не обманешься.
После такого нервного напряжения мы выпили по стакану водки и завалились спать. Проспали полдня, поработали только вечерком, да и то так как-то. Вяло.
На следующий день веселее пошло, как раньше. Закончили кладку и, недолго думая, сразу же взялись за крышу. Вроде как о случившемся предполагалось молчать, как будто и не было ничего, но Витек то и дело нашептывал мне:
– Прикинь, вот так на дурака миллионерами стали! Ё-кэ-лэ-мэ-нэ, даже и не верится.
– Тише ты! – осаживал я его.
– Как бы нас эти двое не накололи, – недоверчиво посматривал он в сторону бугра и Сергеича. – Не доверяю я им.
Лично я Павлу Аркадьевичу и Сергеичу доверял безгранично. Хотя в словах Витька, как выяснилось позже, зерно здравого смысла все-таки имелось. Но – всему свое время.
Тем же вечером на нашу поляну заявились новые гости. Мы поначалу сильно напряглись, когда услышали звук работающего мотора, мало ли кто это мог быть, но потом расслабились. Из красивой иномарки, что подвалила через лесную просеку к нам на бережок, вылезла парочка – девушка-блондинка и высокий стройный парень.
– Ой, Владик, – огласила все окрестности своим звонким голосом блондинка, – как здорово! А давай именно здесь останемся, все равно лучше места не найдем.
– Да погоди ты, романтичная натура! – потягивался после сидения за рулем ладно сложенный Владик. – Видишь, тут люди работают. Может, мы помешаем им.
– Да чем помешаем-то, чем? – переливался колокольчиками голос девушки. – Мы вон в тот конец поляны уйдем, поставим там палатку и никому не будем мешать.
– Да погоди! – стоял на своем Владик. – Поговорить с людьми надо.
Они направились прямиком к нам.
Красивая пара. Даже удивительно. Сейчас мало таких: если девчонка симпатичная, то парень кривой какой-то, если парень хорош, то девчонка – серая мышь. А эти просто как из кинофильма сбежали. Симпатичные, высокие, хорошо сложенные. И улыбки у них во всю ширь рта. Залюбуешься. Наверняка у меня в голове в то время одна-единственная мысль значилась: и что это я не такой симпатичный красавец с иномаркой, и почему это рядом со мной нет такой броской блондинки? Печальные мысли.
– Здравствуйте, товарищи строители! – подойдя к нам, поздоровался Владик. – Я гляжу, комсомольско-молодежная стройка ударными темпами движется.
– Здравствуйте! – мило улыбнувшись, поздоровалась девушка.
Мы сидели на верхотуре, сооружали остов для крыши. Пробурчав что-то невнятное, ответили на приветствие.
– Ой, какие вы молодцы! – наблюдала за нами снизу вверх блондинка. – Вы что, с самого начала этот дом строите?
– Ну, вроде того, – отозвался Сергеич. – А вы кто такие будете?
– Да так, – тряхнул головой Владик. – Выбрались из города на природу. Позагорать хотели, покупаться. У вас тут, судя по всему, место замечательное. Не прогоните нас? Мы мешать вам не будем.
– Наоборот, даже дружить с вами собираемся, – смешливо вставила девушка.
Сергеич кинул взгляд на Павла Аркадьевича. Тот ни единым движением своего отношения к новоприбывшим не выдал. Хотя я видел – взирал на них подозрительно.
– Ладно, – вынужден был ответить Сергеич. – Нам-то какое дело. Отдыхайте.
Ну правильно, а то что, запрещать, что ли? Это только подозрение вызовет.
– Вот и здорово! – кивнул Владик.
А блондинка даже в ладоши от радости захлопала.
– А что это вы тут, – возвращаясь к машине, кивнула она на вскопанное нами место, где мы похоронили бандита, – картошку сажали?
Ничего себе зоркость! Мы-то думали, не заметно ничего. Хотя с высоты, надо признать, этот прямоугольник, хоть и присыпанный песком, все равно на фоне берега выделялся.
