— Речь идет не только о том, что Монике нужно вылечиться. Ей ничего не стоит оставить маму без единого цента.
Они достигли вершины холма и уже приближались к повороту на шоссе номер один. Вдалеке, вдоль горизонта, элегантно лежал туман, словно какое-то причудливое строение, а внизу виднелся кусочек сверкающего океана. В воздухе появился намек на прохладу, и Анна приоткрыла окно, подставляя легкому ветерку свое лицо. Если бы всю эту неделю не нужно было находиться с сестрами, ее взволновала бы перспектива провести пять дней в Малибу. Но вместо этого Анна испытывала только тяжесть на душе.
— Сомневаюсь, что Моника так далеко зайдет, — сказала Лиз, — держать тебя на коротком поводке намного веселее. — Ее голос был таким же откровенным и непреклонным, как солнечный свет, отражающийся от складного верха ее спортивного красного «Миата». — Как ты считаешь, почему она тебе платит ровно столько, чтобы ты могла сводить концы с концами?
— Да, но есть еще и Эдна. Без нее… — Анна замолчала. Лиз была права. Мотивы Моники направлены на удовлетворение только своих собственных интересов даже тогда, когда и Анна получала от этого какую-то выгоду.
Лиз пристально посмотрела на сестру.
— Ты не обязана защищать Монику.
— Я знаю. Просто… — Анна вздохнула, — просто она не такая уж плохая.
— В этом вся наша Анна — всегда ищет во всех что-то хорошее, — голос Лиз был щедро приправлен сарказмом. Она притормозила на перекрестке, слегка надавив на педаль.
Анна подумала, не лучше ли было взять ее машину: в таком случае возрастала вероятность того, что она сломается и у них будет уважительная причина, чтобы повернуть назад.
— Ты так об этом говоришь, словно в этом есть что-то плохое.
— Нет, в этом нет ничего плохого. — Напряжение на лице Лиз исчезло, и она протянула руку и похлопала Анну по колену. — Прости, я не хотела срываться на тебе.
Что-то произошло: Лиз всю неделю вела себя странно, и Анна считала, что это не только из-за Моники.
— О’кей, кто он? Выкладывай! — Анна слишком хорошо знала свою сестру. Не нужно было хрустального шара, чтобы понять, что в жизни Лиз появился новый мужчина. — Это тот новый массажист, которым восхищаются все дамочки на курорте?
После развода в прошлом году Лиз встречалась с несколькими мужчинами, но это были ни к чему не обязывающие романы. Неужели на этот раз все серьезно?
— Почему ты думаешь, что я с кем-то встречаюсь? — Лиз изо всех сил старалась сохранить невозмутимое выражение лица.
— Возможно, потому, что у меня самой нет личной жизни. Я замещаю ее личной жизнью других людей, — Анна печально усмехнулась.
— Ох, если бы это было не так!
— Что именно?
— Если бы ты перестала себя подавлять!
Разве Финч сказала ей не то же самое? Анна вздрогнула и слабо запротестовала:
— Я всего-навсего пошутила.
— Ты знаешь, что по этому поводу говорил Фрейд? Случайностей не бывает! — Лиз нажала на кнопку, и окно с легким жужжанием закрылось, преграждая путь океанскому бризу. Она включила кондиционер.
— Ты слишком молода, чтобы говорить о себе так, словно ты — старушка в кресле-качалке.
— Ты забыла сказать о том, какой красивой я стану, когда похудею.
— Ну, ты и сейчас красивая, — Лиз окинула сестру беглым взглядом. — Кстати, о весе. Не помню, чтобы ты когда-нибудь была такой худой. Сколько ты уже сбросила?
Худой? Возможно, по сравнению с тем, сколько она весила раньше, ее и можно назвать худой, но она точно не будет в ближайшее время сниматься для журнала «Вог». Анна пожала плечами.
— Я не знаю. Я перестала взвешиваться в прошлом году, после того как одна милая старушка в Сэйфвей спросила меня, когда я должна родить.
— Ух, — Лиз сочувственно содрогнулась. — Ну, не знаю, что ты там делаешь, но это срабатывает. Ты отлично выглядишь.
Анна засияла, позволив себе на долю секунды насладиться похвалой Лиз.
— Я похудела на несколько размеров.
На ней были джинсы, не видавшие белого света с тех пор, как Анне удалось, измучив себя голодом, похудеть до двенадцатого размера.
— Это заметно. Слушай, у меня идея. Как насчет того, чтобы провести денек на термальных источниках за мой счет? Ты заслуживаешь награду. — Лиз на мгновение искренне улыбнулась, впервые за этот день. — Поверь мне, если ты не пробовала горячий массаж Энрико Перувиана, то ты не жила.
— Горячий массаж?
— Ты еще ничего не знаешь, — Лиз рассмеялась. — Энрико — изюминка этого сезона.
Интересно, подумала Анна, с ним Лиз тоже спала?
Анна вспомнила, как когда-то, когда они были еще девочками-подростками, они хихикали над парнями. Разница между ними заключалась в том, что Лиз никогда не испытывала недостатка в мужском внимании, тогда как Анна проводила субботние вечера с подругами или перед телевизором.
— Спасибо за предложение. — Анна вдруг поняла, как она соскучилась по Лиз. Им было тяжело найти время, чтобы побыть вместе, они обе были такими занятыми. А Моника еще больше все усложняла.
В последний раз они встречались втроем во время ланча, и Лиз поклялась, что это было в последний раз.
Внезапно Анна осознала, как близко они были к серебристой «Мазде», ехавшей впереди них, всего в нескольких дюймах от ее бампера, и поняла, что жмет на невидимый тормоз. Но она удержалась от комментариев, поскольку заставить сестру снизить скорость было сложнее, чем обуздать ураган. Как и Моника, Лиз отличалась безрассудством.
Анна снова задумалась о таинственном мужчине Лиз, что, в свою очередь, натолкнуло ее на мысль о ее собственной несуществующей личной жизни. Анна несколько раз страстно влюблялась, в том числе и в отца Риардона, но ее единственным настоящим парнем был Гарри Кингмен. Это произошло еще в колледже. Все последующие годы при воспоминании о Гарри щеки Анны вспыхивали. Слова любви, которые он шептал ей на ушко, нежность, с которой он утешал ее после ночи любви, — и после всего этого Анна спустя несколько дней узнала, что он…
— Я только надеюсь, что мы не станем разбирать все наши проблемы, — голос Лиз прервал ход ее мыслей.
Анна знала, что не только ее волновали эти проблемы. Судя по литературе, которую высылали из «Патвейз», алкоголизм будет не единственной проблемой, с которой им придется столкнуться, что, в свою очередь, означало: грязное белье семьи Винченси будут стирать все телевизионные каналы.
Анна задумалась о том, было ли это такой уж удачной идеей. К чему это все приведет в конце концов? Если она расскажет о том, что она в действительности чувствует, ей придется дорого за это заплатить. Возможно, не сразу, но однажды Моника мимоходом заявит, что ей все-таки нужно, чтобы Анна работала по субботам, или что она больше не считает своей обязанностью оплачивать счета их матери.
Анна вспомнила отвратительную сцену в больнице вчера утром — и то, как Моника смотрела на нее. Если бы взглядом можно было убить, то Анна сейчас ехала бы на свои похороны, а не на Неделю семьи. Даже учитывая тот факт, что рядом с ней были Лиз и консультант из «Патвейз», которая двадцать лет назад тоже страдала от алкогольной зависимости, Анна чувствовала себя не в своей тарелке. Но все же она настояла на своем, спокойно объяснив Монике, почему, на ее взгляд, для нее так будет лучше.
— Понятно, — сказала Моника, когда Анна закончила, при этом выражение ее лица было угрожающе спокойным. — Теперь, когда ты сняла этот груз со своей души, тебе легче? Мне — да. Когда ты знаешь, что люди, которых ты любишь, небезразличны к тебе, это многое значит, — в ее голосе прозвучала горькая насмешка.
У Анны внутри все перевернулось, но она заставила себя встретиться взглядом с Моникой.
— Я не просто так это говорю. Я… Я действительно забочусь о тебе, — Анна запнулась, задумавшись, правда ли это. — И если ты не бросишь пить, я все-таки уволюсь.
— Да иди ты к черту. Ты мне не нужна. Мне никто не нужен.
На бледных щеках Моники проступили яркие пятна, а ее глаза наполнились слезами.
— Кто ты такая, черт побери, чтобы указывать мне, что делать?
Ее взгляд остановился на Рите, словно та была огромной кучей компоста, выгруженного возле ее кровати.
Рита продолжала улыбаться, казалось, ее это ни капли не рассердило. Она уже не раз видела и слышала все это.
— Лиз? — напомнила она. — Вы что-то хотели сказать?
Лиз откашлялась. Ей казалось, что она сейчас предпочла бы перенести операцию по удалению аппендикса, вместо того чтобы беседовать с Моникой.
— Она права, сестричка. Я тоже это заметила. Помнишь, в тот раз, когда мы обедали вместе, ты была пьяна в стельку. Ты переворачивала все вокруг, а затем кричала на официанта, словно это была его вина. Мне никогда не было так стыдно.
