перспективы Запада во второй половине XX столетия».
На всем протяжении 50-х годов в США усиливался кризис политики «холодной войны». Американцы все явственнее чувствовали, что вопросы внешней политики, когда-то не имевшие для многих из них особого значения, начинают все чаще вторгаться в жизнь каждого. Гонка вооружений вызвала стремительный рост налогов. -Войны в Корее, а затем и во Вьетнаме лишили жизни многих молодых американцев. Атомная, а затем и водородная бомбы не стали монополией США, как на это надеялись в Вашингтоне. В Азии, Африке и Латинской Америке продолжало развиваться и одерживать успехи национально-освободительное движение. А главное - все более крепла мировая социалистическая система. В этих условиях старая основа внешней политики США вступила в острое противоречие с новыми факторами международных отношений.
В конце 50-х годов все больше американцев начинают уставать от «холодной войны». Видя поражения и провалы ее вдохновителей, они ждут изменений во внешнеполитическом курсе правительства США в пользу мира.
Значительное влияние на падение престижа республиканского правительства, как известно, оказала провокационная авантюра с засылкой в пределы Советского Союза шпионского самолета У-2 (1960 год). Это была, конечно, далеко не первая провокация американских властей в отношении советской страны. Но она, пожалуй, была одной из самых неуклюжих.
Непосредственно ответственным за нее объявил себя президент Эйзенхауэр. В попытке оправдаться сначала изолгался, а затем занял провокационную позицию госдепартамент. В результате даже те американские избиратели, которые до инцидента с У-2 слепо верили в «миролюбие» президента Эйзенхауэра, могли убедиться, что внешняя политика США сознательно подталкивается официальным Вашингтоном в направлении опасной для дела мира грани. Вместо «политики мира» американскому народу преподнесли очередную провокацию, возведенную к тому же в ранг государственной политики. Инцидент с У-2 бумерангом неожиданно ударил по правительству Эйзенхауэра, в какой-то степени уменьшив число голосов в пользу протеже Эйзенхауэра - кандидата в президенты Никсона.
Надо сказать, что ультраправые круги США были в определенной степени обеспокоены возможностью прихода Джона Кеннеди к власти. Они не хотели, чтобы внешняя политика США в малейшей степени эволюционировала в сторону реализма и отказа от «холодной войны».
Так, например, накануне выборов американский политический обозреватель Дэвид Лоуренс запугивал избирателей возможностью победы Кеннеди. В статье «Чья победа?» Лоуренс писал: «Поражение кандидатур Никсона - Лоджа будет рассматриваться во всем мире как определенный отказ от политики президента Эйзенхауэра и его администрации». Далее Лоуренс прямо высказывался в пользу продолжения политики «холодной войны», выражая несогласие с некоторыми речами Кеннеди.
Лоуренс, так же как и многие другие реакционные американские обозреватели, считал, что высказывания кандидата в президенты означают, что Кеннеди, если только он не бросает слов на ветер, может попытаться изменить американскую политику во многих ее важных аспектах. Такая перспектива американскую реакцию не устраивала. Более того, она требовала усиления агрессивности и экспансионизма американской внешней политики.
Кое-кто опасался, что Кеннеди может стать новым Рузвельтом. Надо сказать, что «призрак Рузвельта» всегда пугал американские правые круги. Они не забыли, что именно Рузвельт взял курс на нормализацию советско-американских отношений, которые впоследствии переросли в союз, сыгравший немалую роль в разгроме фашистской Германии.
Реакция в США никогда не одобряла такие дальновидные шаги этого президента. В своем арсенале средств борьбы с Советским Союзом она, как известно, полагалась сначала на вооруженную интервенцию, «непризнание», а затем и на «холодную войну». Ее вполне устраивал курс правительства Эйзенхауэра, которое лишь заигрывало с «духом Женевы» и «Кемп-Дэвида». Вот почему большая часть американской пропагандистской машины атаковала кандидата в президенты Кеннеди справа, защищая тезис о том, что американская внешняя политика не нуждается в каких-то новых «опасных» поворотах и должна следовать старой, проверенной дорогой.
Когда Джон Кеннеди в своих выступлениях высказывался, например, в пользу переговоров с Советским Союзом за запрещение испытаний ядерного оружия, то это встречалось ультраправыми в штыки. Их раздражал сам тон тех речей Кеннеди, где выдвигались требования перемен. И хотя, как было ясно всякому внимательному наблюдателю, многие высказывания Кеннеди о «новой» политике делались в тактических целях, реакция все же не хотела рисковать появлением в Белом доме не во всем послушного ей человека. Призывы Кеннеди о необходимости серьезных переговоров с Советским Союзом в чем-то перекликались с заявлениями, которые в свое время делал Рузвельт. Незадолго до смерти Рузвельт, например, заявлял: «Американский народ рад и гордится тем, что находится в союзе с храбрым народом России не только в борьбе за военную победу, но и в закладке фундамента для всеобщего мира, который, как я надеюсь, последует за войной, и в деле сохранения этого мира».
Как известно, правящий класс США - монополисты избрали после 1945 года в отношении СССР совершенно другой курс, суть которого свелась к отказу от сотрудничества с Советским Союзом и попыткам свержения социалистических правительств. Любое, даже мимолетное, высказывание молодого Кеннеди о необходимости пересмотра даллесовской политики встречалось открытыми сторонниками «холодной войны» крайне отрицательно. Отсюда и настороженность в отношении кандидатуры Кеннеди. Отсюда тактика махрового антикоммунизма и антисоветизма, избранная Никсоном. С помощью именно этих средств поддерживавшие Никсона люди надеялись поставить у власти протеже Эйзенхауэра. И - просчитались. Кеннеди оказался дальновиднее Никсона, Лоуренса и им подобных.
Поскольку дело касалось американских избирателей, Кеннеди, очевидно, чувствовал, что провалы американской внешней политики 50-х годов, банкротство различных агрессивных доктрин вроде «сдерживания» и «отбрасывания» требовали от кандидата в президенты изменения хотя бы тона в подходе к коренным проблемам международных отношений. Атмосфера уравновешенности многих речей Кеннеди довольно резко контрастировала с озлобленностью и агрессивностью его соперника Никсона, когда дело касалось проблем мира и войны, советско-американских отношений. И американский избиратель, впрочем весьма неуверенно, проголосовал за уравновешенность Кеннеди, отвергнув агрессивность Никсона.
Нельзя, однако, закрывать глаза на то, что на протяжении 50-х годов в США усиливались не только реалистические тенденции, но и шел интенсивный рост могущества и числа экстремистски настроенных, обильно финансируемых ультраправых организаций. Для них милитаризация экономики США и курс на насилие в международных отношениях были чем-то само собой разумеющимся. За спиной американских ультраправых всегда стояли наиболее алчные и авантюристические круги монополистического капитала. Они отвергали всякую возможность мирного сосуществования с социалистическими странами. Представители военно-промышленного комплекса хотели не прекращения «холодной войны», а ее активизации. Они выступали против «новых» гибких методов проведения внешней политики США, опасаясь, что в погоне за «более искусными» внешнеполитическими шагами Вашингтон постепенно отойдет от некоторых старых догм. Одним словом, ультраправые выступали против любых, даже символических, изменений, которые могли бы привести американскую внешнюю политику в соответствие с действительностью.
Основными целями реакционных политиков и ультраправых США в области внешней политики являлись и являются: отказ от мирного сосуществования с социалистическими странами, подавление национально-освободительного движения с помощью военной силы, нагнетание
