— Как будто в Андре затаилось безумие, заметное лишь немногим… Тот человек, которого не желает принимать сейчас «Белая роза», так мало похож на мальчика из моего прошлого…
И тут я задала родственнице вопрос, который мучил с самого утра:
— Тетя, моя мама что, действительно была таким чудовищем? Она и правда сделала все, в чем ее обвиняют?
Грехи матери лежали на моих плечах тяжелым грузом, неподъемным. Если это правда… А это, похоже, действительно правда, то мне до конца жизни не избавиться от тени матери за спиной. Всегда будут говорить не Тесса Уайт, а дочь Анаис, дочь Чумы Дюпон.
Тетя взглянула мне в глаза и ответила:
— Нет. Она была еще худшим чудовищем, девочка. Анаис Прекрасная… так ее звали в нашем круге очень и очень долго. Но под красивой оберткой всегда была тьма. С самого начала. Она с самого детства была такой. Это не вина родителей, не вина Вирджини… Просто порой рождаются люди, которым не место среди людей.
Каждый дурной поступок мамы казался мне бусиной в четках. И я перебирала эти бусины одну за другой, а сияющий ангельский образ прекрасной молодой женщины менялся, и менялся, и менялся… Могла ли и правда мама привести сюда убийцу собственной сестры? Глупый вопрос… Если она пыталась поджечь детскую… Что же она творила, когда выросла?
— Она поэтому уехала в Нью-Йорк? Потому что здесь все знали, какая она?
Тетя грустно улыбнулась.
— Нет, милая… Доказать ее вину не было никакой возможности… Но на наше счастье Анаис родилась без некоторой семейной особенности, поэтому не могла оставаться в Новом Орлеане, просто не имела права. И сестренке это чертовски не нравилось, поверь.
Я смотрела прямо в светлые глаза тети, а в них как будто танцевало пламя. А затем такое же пламя возникло прямо на ее раскрытой руке.
— Мама не хотела тебе говорить… Но это глупо и причиняет бездну неудобств. К тому же лучше, если ты узнаешь все от нас, а не от посторонних людей. Да и вряд ли есть хоть одна причина отсылать тебя из «Белой розы». Дом принимает тебя. А ты, вижу, способна смириться с тем, что живешь в странном месте.
От огня шел жар, самый настоящий. Тянуть к нему руки я не решилась. Наверняка ожоги бы оказались тоже самыми что ни на есть настоящими.
Удивляться уже не выходило. Не после того, как я узнала, что запросто болтала с привидениями и даже не поняла, что эти люди давным-давно умерли.
— Вы… — испуганно выдавила я, не в силах сдвинуться с места.
Так та «внучка королевы вуду» это имела в виду, спрашивая, что я умею? То, что моя семья тоже со своими странностями?
Жаннет Дюпон тихо рассмеялась. Она явно наслаждалась моим детским изумлением. Женщина дунула на огонь — и тот рассыпался золотыми искрами.
— Дюпоны — колдовской род, Тесса. Первый колдовской род в Новом свете. Это обеспечило наше верховенство среди всех прочих на долгие годы. Но Анаис не унаследовала наших сил. Поэтому ей следовало уехать. К тому же сестра не могла заключить брака с кем-то из наделенных силами.
Если Дюпоны были первыми из колдунов… Это подразумевает, что потом пришли другие.
— Выходит, что и дядя Рене, и тетя Лотта…
Жаннет рассмеялась.
— Да, все они, все до единого, не обычные люди. Все они обладают силами, кто-то в большей степени, кто-то в меньшей.
И все-таки мир сошел с ума.
— Но почему тогда бабушка Натали согласилась принять меня? Я же… Я же тоже обычная. Значит, меня нужно отослать. Как и мою маму.
Тетя Жаннет вздохнула и погладила меня по голове.
— Мама понадеялась, что твой отец отослал тебя потому, что ты стала проявлять силы. А все оказалось гораздо банальней… Просто новый брак. Назад тебя уже не заберут, как я понимаю… Стало быть, выбора все равно нет. Вот только, Тесса, как ты думаешь, можно ли назвать обычным того, кто видит призраков?
— Но разве никто больше их не видит? — с изумлением спросила я тетю Жаннет.
Если живущие в «Белой розе» люди колдуны, то почему они не знали о призраках, живущих в этом доме?
— Нет, — покачала головой Жаннет Дюпон, откинувшись на спинку своего кресла. — Мы их не только не видим… Мы в них еще и не верим. Точней, мы не верили в них прежде. Я ни разу не слышала, чтобы у кого-то имелся подобный дар — видеть мертвых. А верить во что-то безо всяких доказательств глупо, милая. Так что радуйся, племянница, ты все-таки особенная. Как и мечтала твоя мать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И опять мама…
— А она хотела, чтобы я была… особенной? — осторожно спросила я. На душе немного потеплело. Мама все-таки думала обо мне, надеялась…
Тетя грустно улыбнулась.
— Если бы в тебе проснулся семейный дар, то Анаис имела бы право вернуться в Новый Орлеан и снова бы стала одной из нас. Она надеялась, что если в ней наследие угасло, то в тебе проснется вновь. Даже привозила тебя к матери, чтобы та взглянула. Никто лучше мамы не чует спящие дары… Но в тебе мама не разглядела ничего. Анаис пришла в ярость.
Я закрыла глаза. В ушах зазвучал надрывный женский крик.
«Мама! Этого быть не может, слышишь! Не может! Мой ребенок одаренный! Она не могла родиться обычной! Не могла! Посмотри еще раз!»
Я была уверена, что это воспоминания… Что это голос моей матери, Анаис Уайт. Она действительно была чудовищно зла… Просто адски зла…
— Почему она не могла заключить брака с одним из колдунов? Почему ей следовало уехать? — тихо спросила я, открыв глаза и не мигая уставившись на тетю.
Та тяжело вздохнула и начала говорить будто бы нехотя:
— Видишь ли, милая, когда один из нас вступает в связь с тем, кто лишен дара, то родившийся ребенок скорее всего родится также безо всяких способностей. Смешанные браки приводят к вырождению дара. Поэтому заключать их строжайше запрещено. Родители заключают помолвки детей еще в детстве и тщательно следят, чтобы не происходило близкородственных браков. Сложная задача, надо признать, после трех веков…
На самом краю сознания после слов тети Жаннет появилась догадка, подозрение… Но я запретила себе даже думать в том направлении. Нет. Ни за что.
— Договорные браки… Какой ужас… А что, за меня тоже будет решено, за кого я выйду замуж? — чуть испуганно спросила я.
Женщина покачала головой.
— Нет, милая. Мама все также уверена, что дара у тебя нет. Так что никто не станет решать твою судьбу. И не советую влюбляться ни в кого из нашего круга, милая. Это не приведет ни к чему хорошему… Вместе вам быть просто не позволят.
Можно подумать, на меня кто-то посмотрит иначе, чем на дочку Чумы Дюпон.
— И ходить ты будешь в обычную школу, милая. Ты останешься в «Розе», разумеется. Ребенку лучше расти с родственниками, — добавила поспешно тетя. — Но учиться с одаренными детьми ты не сможешь. Да и лучше, если тебя будут окружать обычные сверстники. Меньше опасность ненужной влюбленности.
Влюбленности… Только этого мне еще не хватало. Да и вряд ли кто-то из этих… «одаренных» обратит на меня внимание. Наверняка девочки из колдовских семей напоминают моих родственниц. Аристократки… И тут я. Нет, мне действительно будет лучше учиться среди обычных детей, у которых не будет этих заморочек.
— Бабушка точно не станет меня никуда отсылать? — обрадовалась я. Даже если «Роза» и пугала меня, то не больше, чем закрытая школа или дядя Андре.
Писательница покачала головой.
— Нет, не станет. Я решила. И Рене тоже. Мама поддержала Этого достаточно, пусть и не все рады такому решению.
Ну да, тетя Вирджини наверняка будет в бешенстве. И, скорее всего, тетя Лотта тоже не обрадуется.
— Но разве не бабушка Натали заправляет всем в «Розе»? — неуверенно спросила я у тети Жаннет.
Ведь Натали Дюпон все так почитали…
Тетя только улыбнулась, как будто бы я сказала какую-то глупость.
— После смерти Анаис мама сильно сдала. Это все-таки была ее дочь, ее плоть и кровь… Даже несмотря на то, что Анаис творила, сердце матери все равно болело за нее… К тому же младшая сестричка стала вторым ребенком, которого лишилась мама.
