— Мы как будто в клетке, — посмеивалась Лиза, прижимаясь лицом к стеклу, чтобы лучше видеть. — А они на свободе, живут в свое удовольствие. Ах ты, задира! — крикнула она какому-то огромному животному, столкнувшему своего соседа в воду.
Скотт засмеялся. Он больше смотрел на Лизу, чем на то, что происходило внизу. Лиза так живо всем интересовалась, так ценила каждый момент…
— Как вы полагаете, животные могут думать? — спросила она.
— Конечно. Вон тот большой слон, валяющийся в луже, думает: «Как же мне надоели эти блохи!»
— Глупо. — Она вздохнула. — Я полагаю, что они просто живут, делают все, что естественно. А все проблемы оставляют нам, людям, таким, как я, как вы.
— Как я? — спросил он, озадаченный ее предположением.
— Я имею в виду, людям, как и вы, отвечающим за мировую экономику, дающим нам работу и… ну, вы понимаете. — Она смутилась и поспешно добавила: — Вы произвели очень большое впечатление на мистера Мамбосо.
— Он на меня тоже.
Скотту понравилось, как Лиза посмотрела на него. И ему вдруг не захотелось, чтобы она уходила в свою комнату, прочь от него.
— Давайте чего-нибудь выпьем, — он показал рукой в сторону бара.
Она осмотрела себя.
— Я одета неподходяще, — ответила Лиза.
— Вы хороши в любой одежде. — И он с восхищением посмотрел на нее.
— Спасибо, — шаловливо поблагодарила она. — Вы очень любезны с девушкой, у которой когда-то были кривые зубы и толстые ноги.
— Я не верю.
— Уж поверьте. Я была ужасна. — Она отступила на шаг назад и выпятила нижнюю губу, открывая зубы.
Он засмеялся. Они направились в бар.
— Да, я вижу. Действительно, гадкий утенок. — (Они сели за столик возле окна.)
Лиза кивнула.
— Да, я была такой. А Джой, Боб и Джордж Уэльсы каждый день напоминали мне об этом. Именно из-за них у меня так много комплексов.
— Я заметил. А скажите, леди, как вам удалось превратиться в такого прекрасного лебедя?
— Тяжелая работа в салоне «Гера». И волшебство тети Рут.
— Расскажите мне.
— О тете Рут?
— Нет, все. Я хочу знать о вас все.
Казалось, что наступило время для откровенного разговора. Сидя в пижаме в почти пустом баре, не спеша потягивая из бокала вино и глядя на темное небо, усыпанное звездами, Лиза подробно рассказывала ему о себе. О тете Рут, находившейся в данное время в Лондоне. О деньгах и танцевальных уроках, которыми пичкала ее тетя. О дружеском подшучивании мальчиков Уэльсов и материнской заботе Мэри.
— Довольно милая и насыщенная жизнь. И немудрено, что вы так прекрасны. Это идет изнутри.
Он не сказал ничего необычного, но как при этом посмотрел на нее! Тепло и с любовью, заставив ее почувствовать себя какой-то особенной и желанной женщиной. Ее переполняло чувство удовлетворения и удовольствия. Но вдруг она робко сказала:
— Господи, я все неправильно делаю. По книге, я должна слушать вас, а не рассказывать о себе.
— По какой книге?
— Да так, ерунда. Расскажите мне о Скотте Гардинге до «Сейфтеха».
— Боюсь, он покажется вам уж очень заурядным. Школа, лагерь, баскетбол, гольф.
Она внимательно посмотрела на него.
— Звучит слишком сухо, как в анкете, а не как в жизни. Разве у вас не было дома?
Он глотнул водки и криво улыбнулся.
— Да, конечно. Большой дом. Много земли, деревьев, лошадей, слуг.
— Но… ведь у вас была и семья?
— Разумеется. Отец и брат. Совсем не могу вспомнить что-нибудь о матери. Она умерла, когда мне было пять лет.
— Я очень сожалею.
Лиза тоже потеряла родителей совсем маленькой. Но благодаря Мэри детство ее прошло весело.
— А была ли у вас любимая тетя или… кто-то из вашего окружения, кто жалел бы вас, когда вы разбивали себе коленку или возвращались домой с синяком под глазом?
Он отрицательно потряс головой.
— Нет. Вокруг были только слуги-мужчины, а родственникам было не до меня. Но… Только не смотрите на меня так. У меня была чертовски замечательная жизнь. Безо всяких драк. С братом Чаком, хоть он и старше меня на два года, мы прекрасно ладили. И с отцом тоже, когда он бывал дома. Мы хорошо веселились, на самом деле… гольф, теннис, работа.
— И вам никогда не хотелось… — Лиза остановилась, не зная, как выразить то, что она чувствовала, — женской заботы?
— Может быть, Чаку очень хотелось, — произнес Скотт с улыбкой. — И поэтому он три раза женился.
— Так вот почему вы боитесь даже смотреть на… — размышляла она почти про себя. — Ой, уже так поздно! — Лиза поспешно встала, испугавшись за свои слова. Это совсем разные вещи — просто задушевно беседовать с человеком или совать нос в чужие дела. — Я лучше пойду, а то завтра просплю, — сказала она и исчезла.
Скотт смотрел, как она уходила. Он ненавидел себя за то, что отпустил ее.
Удивительно! Какую чушь он молол? Чак искал, а он боялся!.. Вот уж действительно чушь!
Господи! Да у него было столько женской заботы, сколько он хотел. А когда ее становилось слишком много, он мог всегда дать задний ход.
Даже от Лизы. Она для него была двойным табу. Не только потому, что была деловым партнером, но и потому, что охотилась за мужем. А он не желал выставляться на рынке мужей в качестве товара.
Прекрасная, возбуждающая, живая Лиза. Что в запыленной машине под палящим солнцем, что в ночном баре в интимной беседе, она все равно прекрасна и желанна. Ему показалось, что они достигли какой-то близости, какого-то духовного родства.
И чего-то еще. Он здесь не попытался поцеловать ее. И не важно, как часто он хотел сделать это.
А значит, теперь нет нужды беспокоиться, что он не сможет работать рядом с ней или путешествовать вместе.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
По возвращении в Уилмингтон дела пошли как обычно: быстро и интенсивно. Скотт был неутомим, и Лиза едва успевала за ним. Она даже стала беспокоиться за него. Он был так напряжен. Так въедливо занимался каждым проектом. Беспокоился буквально обо всем. Как будто весь «Сейфтех» вымер и проблемы компании легли только на его плечи.
Ее раздражало, что все стремились перекинуть на него свои дела, за исполнение которых им хорошо платили. Лиза пыталась защищать его как могла. Но иногда ситуация выходила из-под ее контроля. Особенно из-за Ребы: «Мне нужно кое-что обсудить со Скоттом. Я смогу с ним пообедать?»
Ее двусмысленные замечания, типа «только мы вдвоем», удивляли Лизу. Однако она пыталась не обращать на это внимания. Ведь это ее не касалось.
Но Скотт относился к Ребе как к деловому партнеру. В этом было что-то примиряющее. Приглашал ее на ланч, если был свободен. А почему бы и нет? Реба занимала ответственную должность в отделе по найму иностранных рабочих. Она была умна, высококомпетентна. У них было много общих тем для разговора. Интересно, а о чем Реба разговаривает с другими людьми?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
