— Чего ты добиваешься?
— Ничего я не добиваюсь, просто разговариваю с тобой и журавликов складываю. И ты, я смотрю, твердо решила разойтись. И я тебе сейчас скажу обидную вещь, но ты не обижайся.
— А ты не пьяный, Илюша, — щурюсь на него.
— Ты его разлюбила, — Илья тоже щурится. — Задолго до его измены.
— Много ты знаешь, — сминаю журавлика в кулаке.
— И это хорошая новость для него, — Илья улыбается. — А знаешь почему?
— Что ты к нам прикопался?
— Допустим, вот ты его любишь. Слепо и отчаянно, а он секретаршу свою отымел. Это бы была трагедия, катастрофа, и это бы тебя от него отвратило. Со временем. Вы бы, возможно, даже не разошлись, потому что любовь прощает все, что полнейшая глупость, конечно, но в итоге ты бы встретила с ним старость в ненависти и презрении.
— Мне не нравится этот разговор.
— Ты его не любишь, Вита. Его интрижка была отличной причиной вырваться из брака. Он же до этого тебе не давал повода выпорхнуть на свободу, а приличная женщина никогда не пойдет на развод без серьезных оснований.
— Илюша… — цежу я сквозь зубы.
— Тебе начхать на его секретаршу. И хорошая новость в том, что ты не считаешь его предателем.
— Считаю.
— Нет. Не считаешь. Давай, Вита, загляни глубже, — поддается в мою сторону с улыбкой. — Да, привязанность есть, но любви, как к мужчине, нет, а, значит, он не предал тебя, как любимую женщину. И это не обвинение в твою сторону, — понижает голос до шепота, — и это есть второй шанс для Артура.
— Ты меня бесишь, — глухо рычу.
— Я в одно время хотел быть психологом. Вот тебе, Вита, ответ, почему он пошел налево. Посчитал, что ты не увидишь в этом проблемы, но не дотукал, что ты только и ждешь момента, чтобы от него свалить. Конечно, неосознанно. Многие наши поступки кажутся осознанными, но это не так, особенно когда они касаются взаимоотношений с близкими людьми. Забавно, да?
— Проваливай.
Встает, обходит стол и, оказавшись за моей спиной, наклоняется и шепчет:
— И ты об этом сама сказала, Вита. Я лишь немного перефразировал и внес ясность в твои слова. И да, ты все же хочешь вновь полюбить, — его дыхание касается моей шее и расползается мурашками по коже, — и у тебя будет две кандидатуры. Бывший муж и я.
— Уходи, — тяжело сглатываю кислую и вязкую слюну.
— Но да, ты права. Надо тебе немного на воле побыть, — его губы в миллиметре от моего уха, — золотая клетка и все такое…
Отступает и шагает к спящему Артуру:
— Пошли, Артур Борисович, — толкает его, поднимает и тащит к двери. — Нам тут не рады. Твоя жена…
— Богиня, — невнятно отзывается Артур.
— А богини долго гневаются, — смеется Илья и выволакивает Артура в коридор.
Дверь бесшумно закрывается, и я в ярости смахиваю журавликов на пол, а после и вовсе стол переворачиваю. С криком. Сползаю со стула на пол и прижимаю кулаки к вискам, в которых пульсирует вскипяченная гневом кровь.
Глава 32. Мне этого мало, Витаминка
Два месяца спустя…
— Сеть клиник Вива переживают не лучшие времена, — вещает симпатичная корреспондентка с экрана телевизора над стойкой, — филиалы закрыты, персонал уволен.
— Так и знала, что в этих крутых клиниках что-то нечисто, — фыркает Надежда и важно подбоченивается. — Бабки стригут с доверчивых богатеньких буратин…
— Владелец сети клиник обвиняется в производстве, сбыте наркотических средств в особо крупных размерах.
— Вот сволочь, — качает головой Надежда.
— Службой по борьбе с наркотиками были вскрыты несколько лабораторий в подвальных помещениях, что принадлежат клинике Вива.
Переключаю новостной канал на музыкальный. Я могу поверить, что Дима занимался подобной преступной деятельностью, но тут мог кое-кто подсуетиться и организовать громкую подставу. Нет, мне бывшего семейного доктора совершенно не жаль.
— Так-так-так, — кокетливо шепчет Надежда, — твой заявился.
Оглядываюсь. В дверь забегаловки, в которой я работаю официанткой, заходит Артур. С царской величественностью и неторопливостью. Темно-серый костюм-тройка из тонкой шерсти, белая рубашка и бордовый галстук. Гладко-выбрит, волосы уложены по косому пробору, а на лице легкая улыбка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Доброе утро.
— Доброе, — Надежда расплывается в улыбке и краснеет. — Теперь точно доброе.
Усаживается за столик в углу, деловито одернув полы пиджака. Он выглядит здесь нелепо. Ему место не в дешевом бистро, которое специализируется на комплексных обедах для офисных работников, что стекаются сюда из соседнего бизнес-центра, а в ресторане.
— Сейчас все будет, мой золотой, — воркует Надежда и пихает меня в бок, — где твоя улыбка?
— Как он мне надоел, — едва слышно отзываюсь я.
Приходит сюда раз в неделю ровно в одиннадцать часов утра и заказывает только чашку кофе, а после оставляет очень щедрые чаевые, которые здесь не приняты, поэтому Надежда так радуется каждому его появлению.
— Иди, — Надежда вручает мне поднос с чашкой кофе. — И, — заглядывает мне в лицо, — так уж и быть, побеседуй с ним. Что ты нос воротишь?
Через минуту я ставлю перед молчаливым Артуром чашку, и сажусь напротив. Надежда права, мне надо с ним поговорить и убедить, чтобы он прекратил сюда захаживать. Такой красивый, деловой и благоухающий. Вылить бы ему кофе на его голову.
— Привет, — улыбается Артур.
И неожиданно от его тихого голоса по плечам бегут мурашки.
— Хватит, Артур.
— Что именно? — делает глоток, глядя на меня прямо и цепко.
— Не приходи сюда, — вздыхаю.
— У меня в последние месяцы проснулась любовь к отвратительному кофе, — пожимает плечами, — и он тут самый гадкий. Будто грязи с мазутом намешали. Я еще не встречал подобного убойного букета вкуса.
Закусываю губы, сдерживая улыбку. Над признаться, он прав. Кофе тут и правда отвратный. Его привозят в бумажных пакетах без опознавательных знаков, только с выбитой датой, когда был упакован.
— И ведь бодрит, — продолжает Артур с надменной улыбкой, — как ни один другой сорт. Удивительное рядом, — замолкает на секунду, скользнув взглядом по моему лицу, и спрашивает, — как ты?
— В порядке, — коротко отвечаю я.
— Дом вчера продали.
— Я знаю, — медленно киваю, — мне твой юрист позвонил и предупредил, что деньги упадут на счет в течение нескольких дней.
— И ты на эти деньги можешь купить парочку таких заведений, Вита… Открыть дело.
— Раз это мои деньги, то я буду ими распоряжаться, как мне вздумается, Артур. Мне твои советы не нужны.
— Я так понимаю, они будут просто лежать на счете, пока ты батрачишь за низкую зарплату? — вскидывает бровь.
— Меня устраивает моя зарплата, — усмехаюсь я. — Меня устраивает моя жизнь. Меня сейчас все устраивает кроме одного, — поддаюсь в сторону Артура, — кроме одного назойливого посетителя, который любит мерзкий кофе. Я подумывала уволиться, но не дождешься. Я не буду от тебя бегать.
— Это радует, Вита, — обнажает зубы в улыбке. — Кстати, ты бы могла попытаться потратить деньги на то, чтобы исчезнуть и чтобы я тебя не нашел.
— Но ты найдешь.
— Найду, Витаминка, — он тоже поддается в мою сторону и вглядывается в глаза, — и, возможно, я не буду врываться в твою жизнь, но буду за ней наблюдать со стороны.
— У тебя может быть своя жизнь, Артур, — шепчу я.
— И она у меня есть, милая, — пробегает пальцами по щеке. — Я работаю, закрываю сделки, езжу на встречи и раз в неделю прихожу сюда. Знаешь, для счастья многого не надо. Одного твоего взгляда мне достаточно, чтобы жить дальше.
— Оставь меня в покое…
— Живи, Вита, — Артур проводит пальцами по подбородку, — как тебе вздумается. Найди мужчину, выйди замуж… Я не буду тебе мешать, но ты не запретишь мне быть в курсе всего, что в твоей жизни происходит.
— Загляни к психологу, — отшатываюсь от него.
— Уже, — откидывается назад и скрещивает руки на груди. — Захаживаю к психотерапевту. Часами с ним беседую. В том числе и о тебе, Витаминка. Он считает, что я одержим тобой.
