— Это сложно.
— Мне тоже, — кивает. — Но если ты хочешь сама набить шишки, то я не буду тебя отговаривать.
— Как от подруги я приму помощь, — нервно и смущенно приглаживаю волосы. — Я совершенно не знаю, куда пойти и с чего начать. Перелопатила столько информации и еще больше запуталась.
— Но ты точно хорошо подумала? Может, в казино махнем? — глаза Татьяны Михайловны вспыхивают лукавством. — Побузим, бросим все и испытаем судьбу? Либо проблем огребем либо чемоданы денег вытащим?
— У вас что-то случилось? — обеспокоенно спрашиваю я.
— Меня шальные мысли одолевают время от времени, — поднимает руку, привлекая внимание официанта в конце зала. — Я всегда была приличной женщиной, а внутри негодует ведьма, которая хочет куража и безумия. Вот хотела на тебя перекинуть ответственность, будто ты меня соблазнила на веселье, а ты слишком серьезная. Представь, нас бы спасали наши горе-мужики из лап страшных мафиози, а мы проиграли все их деньги! Подчистую!
И восторженно смотрит на меня, а затем смеется:
— Я сериалов пересмотрела, но, — понижает голос. — Я все равно однажды схожу в казино.
— Давайте мы с вами сыграем в моментальные лотереи? — неловко улыбаюсь я. — Накупим разных и попытаем удачу? Без бандитов, мафиози и лишних проблем.
— Хм… — недоверчиво щурится.
— Это тоже увлекательно, — твердо заверяю я.
— Идет, — решительно встает и подхватывает сумочку, — поехали искать твои лотереи.
Глава 36. Госпожа желает...
— Ты кого-то себе нашла? — вопрошает черная тень у кустов шиповника зловещим голосом. — Ты разбиваешь мне сердце, безжалостная ты женщина.
Я вскрикиваю, роняю ключи, пакеты, и ко мне со смехом выходит Илья.
— Ты чего?
— Ты что творишь? — возмущенно охаю я и кидаю взгляд на яблоки, которые рассыпались у ног.
— Я тоже соскучился, Вита, — Илья опускается передо мной на колени и собирает яблоки. Поднимает глаза. — Что ты так на меня смотришь?
— Вы сегодня прямо все сговорились, да?
— О чем речь? — закидывает яблоки в пакет и встает. — Кто сговорился и с кем?
— Неважно.
Испуг отступает, и я на улыбку Ильи отвечаю улыбкой. Два месяца не появлялся, не отсвечивал, а сейчас взял и выскочил из теней. Весь такой модный, в коротком пальто с крупными пуговицами и объемном шарфе.
— На чай пригласишь?
— А ты себя будешь прилично вести?
— Возможно, — тихо отвечает и из его рта вырывается легкий пар.
Могу ли я себе позволить немного безумия и провокации в этот вечер или я все еще не имею права на небольшое увлечение? Артур сегодня разозлил меня тем, что устроил за мной слежку, и сейчас я раздумываю над приглашением на чай с оглядкой на него.
— Подожди секунду…
Отворачиваюсь от удивленного Ильи и закрываю глаза. Я свободная женщина, и я должна прежде всего ориентироваться на свои желания. Хочу ли я напоить чаем настырного Илью?
— Ладно, — разворачиваюсь к нарушителю своего одинокого спокойствия, — и к чаю у меня только печенье.
— Звучит соблазнительно, — обнажает зубы в улыбке и подхватывает пакеты. — А я ждал, что ты меня прогонишь.
— Только я тебя предупреждаю, — прикладываю магнитный ключ к панели замка. — Артур за мной следит и, вероятно, он будет в курсе, что я тебя пригласила на чай.
— Меня твой бывший не пугает, да и подразнить его — святое дело. Почему нет? — Илья смеется. — У него, конечно, сейчас мутки с моим отцом, но даже если бы были со мной, то меня бы это не остановило. Чай и печенье, Вита! Чай и печенье!
В лифте нас нагоняет неловкое молчание. Ох, зря я решила быть смелой и дикой. Я уже подумываю о том, как сдать назад с чаем и печеньем, как Илья говорит:
— А кто тебя подвез? У Артура Борисовича другие номера.
— Это была мать Артура Борисовича.
— А за рулем какой-то мужик и этот какой-то мужик тебе пакеты из багажника достал, — ревниво шепчет Илья.
— Водитель.
— Ясно, — Илья перекатывает с пяток на носки и щурится. — А то я распереживался, что не успел.
— В каком смысле?
— От двух до шести месяцев надо, чтобы пережить расставашки и быть готовым к приключениям.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— У меня был развод, а не расставашки, — прикладываю холодную ладонь к щеке. — И фамилию я свою девичью вернула только неделю назад.
— Поздравляю, — охает Илья и ликующе всматривается в мой профиль. — За это я точно готов чашку чая выпить. И как оно быть свободной птицей с девичьей фамилией?
— Надо менять документы.
— Где твоя радость? Избавилась от мужа-говнюка.
— Не избавилась, — перевожу на улыбчивое лицо Ильи взгляд. — И это льстит, скажу честно.
— Слишком честно.
— Ну, ты себе позволил быть честным два месяца назад, Илюша. Как теперь перефразируешь мои слова? — усмехаюсь и выхожу из лифта.
— Все еще злишься?
— Я долго думала над твоими словами, — помахиваю ключами. — И ты был не прав. Это было грубо заявить женщине, что ее муж изменил, потому что она его разлюбила.
— Я такого не говорил.
— Я лишь перефразировала твои слова, — оглядываюсь с улыбкой. — И сейчас скажу обидную вещь, но ты не обижайся. Ты вряд ли можешь судить о любви женщины. Во-первых, ты мужчина, а, во-вторых, ты еще сам никого не любил.
— Жестоко, Вита. В самое сердце… Но стервой ты мне тоже нравишься
Приваливается к косяку, внимательно наблюдая, как я проворачиваю ключ в замочной скважине.
— Но я ведь тогда тебя встряхнул?
— Так твой сеанс психотерапии был призван меня встряхнуть? — распахиваю дверь. — А не поддержать пьяного мужика из-за мужской солидарности? Знаешь, Илюш, я удивлена, что соседи не вызвали дурку чокнутой бабе, что орала всю ночь.
— Но ты выжила…
— А могла выйти в окно.
— Могла, — подходит вплотную и улыбается, — но не вышла. Можно сказать, в ту ночь ты воспрянула, как феникс из пепла.
— Так и напрашивается жуткая грубость, Илюша, — медленно и зло выдыхаю.
— Не держи в себе, — пробегает пальцами по щеке, и от его прикосновения дрожь волной бежит от затылка до пят.
— Не стой на пороге, — сдавленно шепчу, — чаем поить буду.
— Звучит, как угроза, — с беспечным смехом заходит в квартиру.
Несколько секунд медлю, раздумывая над тем, что, вероятно, совершаю большую ошибку. Меня ничего теперь не держит от опрометчивой глупости, которая скрасит мой поздний вечер. Закрываю с тихим щелчком дверь. Илья оглядывается.
— Надеюсь, я выйду сегодня живым из твоей обители, Госпожа.
Надоело. Я устала быть приличной женщиной, которая упускает легкое томление жизни из-за придуманных и искусственных правил порядочной леди. Такую меня никто не оценил.
— Госпожа желает, чтобы ты развеял ее скуку, — скидываю пальто. — Оплошаешь, то голову с плеч.
— У меня аж мурашки, — голос Ильи понижается до глухой хрипотцы.
Глава 37. Теперь я понимаю
— Лучший чай в моей жизни, — Илья отставляет чашку на импровизированный столик из табуретки перед диваном.
— Сено сеном, — хмыкаю я, разглядывая упаковку с пакетиками. — Вкуса у этого чая совершенно нет.
— Дело не во вкусе, а в обществе, — аккуратно забирает коробку из моих пальцев и отбрасывает в сторону.
Я утром, когда встала, решила не складывать диван и просто накинула поверх одеяла плед. Сейчас я о своей лени сожалею, потому что для Ильи больше простора.
— Выдохни, Вита, — поддается в мою сторону и заглядывает в глаза.
Почему мужчины, даже несвободные, имеют право на слабости, а женщина нет? Я в разводе. Я одинока, однако в груди поднимается нелогичное чувство вины и перед кем? Перед Артуром, который мне изменял в браке и не задумывался о том, что предает меня? И нас с ним больше ничего не связывает. Вина обращается в злость.
— Ты очень красивая, — выдыхает в губы Илья.
Ради кого мне теперь быть приличной женщиной? Я из-за своей честности, слепой любви и доверия оказалась у осколков семьи. И не я разбила наше зеркало. и мне все еще больно и в груди зияет дыра, которую я хочу заткнуть хоть на секунду.
