— Прости… — одними губами промолвила. Глаза невольно наполнялись слезами. Я хотела продолжить говорить, но не успела — рот словно онемел. В голове нарастали крики, звуки потасовки, лязг металла, скрежет, плач — все смешалось в безумный вихрь, который взрывал мою черепную коробку.
В глазах начало темнеть. Я пошатнулась. И когда Мартин крепко прижал меня к себе, поняла, почему никого не узнала.
Потому что эту аварию не увижу. Но услышу совсем рядом.
Мои руки обняли Мартина мертвой хваткой. Больше своим телом я управлять не могла.
Опоздала. Почему не поехала с самого утра прямо к нему домой? Зачем нужен тот телефон? Почему не додумалась раньше? Дура, дура, дура!
Теперь из-за моей глупости снова погибнут люди. А ведь наверняка дома их ждут семьи, любимые, друзья. Их жизнь оборвется на полпути, да еще и настолько жестоким, трагичным способом.
Я не стою таких жертв. Лучше бы сама погибла.
— Отойдите, отодвиньтесь! Двери открываются! — выкрикнул кто-то. Нас с Мартином оттолкнула толпа в ближе к центру вагона, и он притиснул мою голову к своей груди. Холодный воздух из тоннеля, ворвавшийся через щель, принес с собой рокочущий, свистящий шум движения поезда.
— Какого черта они раздвигаются?! Мы еще не приехали!
— Мужчина, дайте дотянуться до поручня!
— Я сейчас выпаду! Помогите же!
Голоса, звучащие с надрывом, полные ужаса и отчаяния, смешались в неясный гвалт. Паника, словно молниеносно поражающий вирус, за несколько секунд заразила весь вагон. Рядом со мной ревела девушка, бормоча себе что-то под нос, недалеко мужчина громким голосом пытался образумить сходящую с ума толпу.
Но повторившийся в реальности душераздирающий женский крик заглушил все звуки. На несколько секунд люди умолкли. Даже рядом стоящая девушка прекратила плакать, лишь всхлипывала.
— Он ее вытолкнул!
— Я случайно!
— Не двигайтесь, черт бы вас побрал!
От нового взрыва гомона голосов у меня заложило уши. Или то двери окончательно открылись, впуская в вагон еще больше оглушающего шума. Все звуки слились в сплошное месиво ужаса. Люди начали сильнее толкаться, ругаться, и будто им под стать принялся шататься вагон.
Казалось, я вот-вот потеряю сознание. Земля то прогибалась подо мной, то выгибалась обратно. Пространство превратилось в полный хаос. Я бы точно утонула в нем, не прижимай меня Мартин крепко к себе.
Сколько длится переезд между соседними станциями? Минуту, две? Сколько это время забрало жизней? Наконец-то я почувствовала, что хаос прекратил душить меня со всех сторон и вернулось ощущение ровной статичной поверхности под ногами. Вагон остановился.
Спустя несколько секунд Мартин отстранился, но лишь для того чтобы взять меня за руку и повести к выходу.
Ноги будто не мои. Они точно деревянные, неживые, чужие. Походка не моя. Казалось, я марионетка, движением которой управляет невидимый хозяин. Но я впервые этому порадовалась. Сама бы не смогла идти. Потеряла бы сознание еще в вагоне.
— Это я во всем виновата. Я, — еле слышно шевелились мои губы, пока Мартин вел меня на улицу, словно через густой туман.
В себя немного пришла на заднем сидении такси, когда в меня насильно пытались залить воду. Она потекла по подбородку, но кто-то вовремя ее вытер еще на шее, не дав сарафану намокнуть.
В глазах слегка прояснилось, и передо мной нарисовалось взволнованное лицо Мартина.
— Ты в порядке?
— Прости… — проговорила я слабым голосом. — Ты наверняка устал меня постоянно спасать.
— Да брось, — ухмыльнулся он. — Сегодня я почти ничего не сделал.
Странно было осознавать, что Мартина не особо беспокоят все эти аварии. Вон он даже ухмыльнулся. А я же понимаю, что нескоро смогу улыбаться.
Конечно, он парень и, вполне вероятно, держит все в себе. Либо же он совершенно безразличен к жизни других людей. Будто ему наплевать, умирают люди сегодня или завтра, у него на глазах или где-то далеко, женщины или мужчины.
Главное, спасти меня. Зачем? Разве после расставания я не стала для него хуже, чем любой незнакомый человек? Что вынуждает его спасать меня? Одни лишь минутные видения перед началом аварии?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Сейчас, как никогда прежде, мне стало казаться, что Мартин что-то скрывает. Но я не засыпала его вопросами. А решила сделать по-другому.
Глава 14.
Оказавшись дома у Мартина, я первым делом напросилась в ванную комнату. Хоть несколько минут мне необходимо было побыть наедине с собой и обдумать принятое решение.
Неудивительно, что и в ванной был сделан капитальный ремонт. Вместо молочно-бежевой плитки, которую я помнила, на стенах красовались дорогие пластиковые панели цвета капучино. Новая белоснежная ванна квадратной формы стояла на месте прежней, овальной, а рядом находился умывальник.
Я протянула руки к крану и замерла в такой позе, остановив взгляд на бутылочке с жидким мылом для рук: аромат моря. Типичный мужской. Кроме того, у раковины не было ни одного случайно оставленного женского крема, помады или геля для душа с цветочным ароматом.
Так девушка живет с ним или нет?
Комната сверкала чистотой — так в духе Мартина следить за идеальным порядком. Возможно, он заставляет девушку прятать косметику. Я включила воду и потянула на себя угол широкого зеркала, за которым наверняка прятались узкие полки шкафчика.
И опять. Все пространство было заставлено исключительно мужскими средствами по уходу за лицом, телом. Мне показалось, что их уж очень много, как для одного Мартина. Но мало ли. Вдруг он начал слишком щепетильно относиться к своей внешности.
Но зачем ему три бритвы? Озадаченным взглядом я осмотрела одну электрическую и две обычные, разных фирм.
Мой мозг, уставший за последние полчаса от других задач и вопросов, уже не хотел обдумывать такие мелочи. Я вернула дверцу-зеркало на место и, набрав полные ладони холодной воды, плеснула ею в лицо.
Порция так пятая наконец-то вернула ясность мыслям и в конце концов намочила сарафан. Все потому, что руки мои до сих пор дрожали, я потеряла всякую способность быть осторожной.
И идея, пришедшая ко мне в голову в такси, так и не показалась глупой. Зато она все больше походила на потрясающую, на озарение свыше, на поворот, который может все изменить.
Я улыбнулась своему отражению. Сегодня решила поставить на кон все ценное, что у меня осталось. Или окончательно проиграю, или получу ответы на все вопросы.
Выйдя из ванной, застала Мартина на кухне. Он стоял ко мне спиной и курил в открытое окно. Банка, которая служила копилкой, была забита сторублевыми купюрами. Или Мартин за сегодня успел выкурить три пачки сигарет, или банку давно не опустошали.
Я могла бы спросить, не расстался ли он с девушкой. Но решила сделать то, что его удивит. Тихо подошла вплотную и нежно обняла со спины. Через тонкую ткань черной рубашки тело Мартина казалось каменным. Он несомненно напрягся. А я постаралась теплом своего тела и ласковыми объятиями хоть немного его расслабить.
Не прошло и нескольких секунд, как Мартин дернулся явно с желанием высвободиться.
— Подожди, — прошептала я. Пусть запах его тела теперь мешался с незнакомыми духами, но он напоминал о радостных временах в прошлом. — Не шевелись пока что. Рядом с тобой — единственное место, где мне хорошо и спокойно.
Из-за своей лжи мне было больно. Как бы я ни пыталась отдаться приятным воспоминаниям, их вмиг перечеркивал страх, разочарование, гнев. Мартин всегда замечал, когда я лгу. И если сейчас поверит моим словам, значит он долго ждал их.
— Я давно хотела попросить у тебя прощения. Мы не должны были так расставаться. Мы вообще не должны были расставаться. Только разошлись, как жизнь свернула не туда. Сейчас я убедилась в этом окончательно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Достаточно ли сказала? Что делать дальше? Молчать и ждать ответа? Или поднажать?
Руки, сцепленные в замок спереди Мартина, покрывались испариной от нервного напряжения. Как хорошо, что он стоит ко мне спиной. В лицо, видя эти чернющие глаза, я бы не смогла ничего произнести.
